Игры богов

Что-то полыхнуло, и наступила тишина. Они стояли посреди пустыни, раскаленной той самой вспышкой, и среди них не было ни Безумного, ни Алого. Потом начался дележ освободившихся территорий и титулов, осиротевшие аватары метнулись к богам, выискивая себе сильного и надежного покровителя… Веселое было время, настолько веселое, что боги даже перестали вспоминать и Алого, и Безумного.

Тогда им казалось, что самое страшное удалось преодолеть. Еще бы – они смогли укротить Безумного! Они выстояли.

Ясик оглянулся. Никого не видно. Все бессмертные расползлись по норам и зализывают раны на своем достоинстве. На своих гордости и самолюбии.

Мастера даже немного жалко… Немного. Совсем чуть. Самую малость. Кроху. Совсем не жалко. Нельзя быть таким рохлей и идиотом. Погорев один раз, он решил, что униженным раболепием – бог! – он сможет заслужить прощение. И сейчас он небось уже обдумывает, как можно придать своей подделке вид настоящего солнца.

А вот Дева, Воин и Громовержец… Это получилось славно. Эти трое – наиболее реальная угроза его Силе. Может, ой может наступить такой страшный момент, когда по какому-нибудь роковому стечению пик их Общей Силы может совпасть с его минимумом. Остается только радоваться, что святилища всех трех были там, на Семивратской горе. Теперь они поостерегутся даже разговаривать друг с другом. Даже встречаться перестанут, чтобы остальные их не заподозрили… Классно он придумал это – насчет триединого Разрушителя. Теперь любое объединение, любая беседа между богами будет выглядеть очень подозрительно в глазах остальных. Вот так-то, детки. Вам еще тянуться и тянуться до уровня Ясноглазого. Он умнее их всех, вместе взятых. Хотя…

Сердце вдруг задержало удар.

А если и вправду Разрушитель, или Безумный, выдающий себя за Разрушителя, действительно образ собирательный? И пока мы внимательно следим друг за другом в момент Кровавых жертв на алтаре Проклятого города, они… Как им это удается – не выдать себя в этот момент? Это ведь невозможно. Невозможно этого скрыть. Ни новой дозой амброзии, ни выбросом или накоплением Силы…

Он должен найти ответ. Именно он. Именно Верховный бог. Потому что… Ясик снова посмотрел на берег. Об этом лучше даже не думать. Все произойдет, как он спланировал. Трое сегодняшних погорельцев будут совершать чудо, причем Воин будет помнить, что все видели его позор, а Громовержец оценит то, что Ясик лично ему не угрожал. Все остальные же будут благодарны за то, что он их не впутал в историю с тайной пещерой.

И все без исключения будут признательны ему за то, что он спас целый город, источник больших объемов Силы, и что указал всем на существующую угрозу. Сегодня-завтра у ипостасей начнется трудный период. Парочка может вообще потерять свое место. А это значит, что можно подсуетиться и подставить в качестве преемника своего человечка, мечтающего стать богом. Тот немного поработает на своего нанимателя, а потом вдруг в один прекрасный день перейдет на работу к нему, к Ясику.

И еще чуть-чуть, еще на самую малость увеличится Сила Ясноглазого и уменьшится Сила остальных. И значительно проще будет соблюдать принцип, который он себе когда-то установил. Простой и надежный принцип: его Сила должна быть всегда больше суммы Сил троих следующих за ним богов. Это принцип верховенства. Эта основа Власти.

А все остальное – бред и слезливые рассуждения.

Ясик почувствовал, как зашевелились вдруг под ним камешки, словно тысячи мелких суетливых жучков. Верховный встал. Отступил на несколько шагов, чтобы не мешать гальке выстраиваться по-новому. Он не приказывал ничего, и это значило, что кто-то осмелился…

Камешки торопились, словно стараясь успеть до того момента, пока у него не лопнуло терпение. Черные и белые камешки бежали к своим, только им известным местам, а остальные, словно накипь, сползали к морю, открывая взору Ясноглазого надпись из трех слов.

Никакой фантазии. Эту фразу он сегодня уже слышал несколько раз. И ему наплевать на эти жалкие попытки уколоть его. Наплевать. Ему все равно, что именно думают и люди, и бессмертные. Ему наплевать, какие надписи они выкладывают из разноцветных камешков.

Ясик отвернулся от берега и пошел в глубину Рощи, к своему дому. Шел он легкой походкой, непринужденно помахивая сорванным цветком. Ему было наплевать на эту идиотскую надпись. Наплевать… Наплевать?

Пляж словно взорвался, взметнув к небу все камешки. Вихрь с моря, зачерпнув по дороге воды, схватил гальку, взболтал, потом сжал в громадный ком и зашвырнул его далеко от берега. Жаль, что нельзя так же легко вычислить и зашвырнуть этого писаку.

Всплеск моря возле самого горизонта. Возле Ложного горизонта. Жаль, люди, накрытые куполами Небосводов и ограниченные Истинными горизонтами, не смогут увидеть этого падения. Они бы придумали еще пару-тройку мифов по этому поводу. Хотя…

Ясик задумался, прикидывая. Да, в Восточном мире сейчас как раз ночь. Наблюдателей все равно не было бы. Все должны спать.

Но спали, как водится, не все. Что бы там ни предполагал сам Верховный бог, некоторые из смертных умудрялись кое-что делать по-своему.

Например, предводитель шайки пустынных разбойников, прозванный караванщиками Младшим драконом, считал, что ночью спать нельзя ни в коем случае. Вернее, можно, но не в местах работы. Дома – да. Дома, в оазисе, можно с утра и до вечера нежиться в благоуханной тени сада, а ночью спать. Но, отправившись в поход, лучше всего забыть о нормальном человеческом распорядке.

Когда умирал его отец, которого все называли просто Драконом, Младшему дракону было сообщено место захоронения награбленного отцом богатства и несколько самых главных принципов, позволивших отцу почти сорок лет удачно промышлять в пустыне на караванных путях.

Первый принцип – никогда не собирать крупный отряд. Максимум – человек сорок. Это если придется брать особо крупный караван. Лучше всего действовать небольшими группами по десять—пятнадцать всадников.

Второй принцип – всегда делиться с правителями здешних мест. Никто из местных царьков и вождей еще не отказался от тюка, прибывшего на рассвете к дворцу или шатру. Но не только драгоценностями нужно делиться с сильными мира сего. Еще с ними нужно делиться информацией. Ну разве трудно сообщить правителю северного оазиса, что ты совершенно случайно встретил в пустыне воинов правителя оазиса южного? Нетрудно. А правитель будет тебе благодарен.

Третий принцип – всегда знать, что происходит вокруг. Экономить на шпионах – не бережливость, а глупость. Говоря об этом, Дракон так взволновался, что даже приподнялся на смертном ложе. Список агентов и суммы их гонораров были заботливо переданы единственному сыну и наследнику.

Четвертый принцип – засады никогда не бывают тихими. Или конь заржет, или что-то взбредет в голову горбатому, оружие лязгнет или звонко лопнет тетива… К тому же с горохом в брюхе очень трудно сохранять тишину и быть незаметным. Посему – засада как метод добычи отметался Драконом полностью и, как показал его богатый и, самое главное, долгий жизненный опыт, небезосновательно. По причине своей шумности все засады против обоих Драконов были безрезультатны.

Пятый принцип вытекал из первых четырех. Нападать следовало на небольшой караван, ни в коем случае не принадлежащий правителю, атаковать нужно было с ходу, используя в основном угрозу силы, а не ее применение. И лучше всего сразу после восхода. Ночью охрана каравана начеку. Под утро, когда всех очень сильно клонит ко сну, умный караванщик посты удваивает, да и к тому же каравану следует выходить в путь до восхода беспощадного солнца. Додремать можно и в седле.

Вот тут-то и появляется Младший дракон, весело проносится вдоль каравана, сшибая с горбатых зазевавшихся путников и выхватывая арканами двух-трех путешественников побогаче.

Потом останавливается в сотне шагов от головы каравана и терпеливо ждет, пока кто-нибудь из караванщиков не подъедет для переговоров. Естественно, умирая, отец рекомендовал не злоупотреблять этим методом, и сын волю Дракона исполнил.

Творчески используя наследие, Младший дракон иногда получал мзду от караванщиков еще до выхода каравана из города. В конце концов, стрела из-за бархана, да еще обильно смазанная ядом королевской сколопендры (верят же горожане в разных чудовищ пустыни), – вещь неприятная. И демон его знает, в кого именно эта самая стрела угодит.

Иногда договаривались с караванами после их прибытия на место, иногда – в пути. Один раз особо упрямый караванщик был вынужден раздумывать над колодцем, пытаясь понять – вода действительно была отравлена или это просто уловка Младшего дракона.

Вода, конечно же, отравлена не была, разбойник не полный кретин, чтобы уничтожать колодцы в пустыне. Но якобы противоядие было торжественно передано якобы отравленным в обмен на большую часть товара.

Принципы у отца Младшего дракона были очень полезные, и было их наверняка куда больше пяти, но остальные он не смог поведать убитому горем наследнику. Просто не успел. И помер, резко выдохнув воздух после слова «в-шестых»… Какая именно мудрость заключалась в шестом принципе Дракона, Младший дракон так и не узнал. Возможно, мудрый старый разбойник предупредил бы сына, что не стоит устраивать ловушку для двух путников, следующих от Адской щели. А сам сынок этого не понял. И, заметив в ночи костер, осторожно прокрался почти к самому огню, оставив вдалеке три десятка своих разбойников. Утром ожидался большой караван, посему Младший дракон собрал практически всю свою банду.

Даже проскользнув почти к самому кострищу, Младший дракон не почувствовал всей опасности своего положения, и винить его в этом было достаточно сложно. Путников было двое. Всего двое, отметил про себя Младший дракон. Внешние данные обоих особо не потрясали, один выглядел немного уставшим (или потрепанным, что ли), и, может быть, именно поэтому он почти не говорил, отвечая иногда на вопросы второго.

Вот тот казался человеком успешным и довольным и собой, и жизнью. В поясе таких парней обычно спрятано несколько десятков монет, и умирать такие парни обычно не торопятся. Младший дракон, во всяком случае, так подумал, увидев, как жестикулирует этот второй путник, как смеется каким-то своим странным шуткам, как уверенно поправляет застежку плаща, которым предусмотрительно прикрылся от ночной пустынной прохлады.

К самому разговору Младший дракон не прислушивался. Так, краем уха зацепил что-то о горизонтах, Истинном и Ложном, и что-то о проклятых. При упоминании проклятых Младший дракон насторожился было, чуть подвинулся вперед, и под правой рукой что-то маленькое и мягкое пронзительно заверещало.

– Это песчаная мышь, – сказал, прервав рассказ, Бес.

– Что ты говоришь? – изумился Бродяга и даже немного наклонился к костру, изображая это самое изумление. – Только визжит она так, будто кто-то на нее наступил. Внезапно и злонамеренно.

– На нее кто-то и наступил, – уверенно сказал Бес. – Какой-нибудь из пустынных разбойников. Как бы не сам Младший дракон.

Младший дракон, успевший не только придушить ненормальную мышь, но даже отступить на пять локтей в ночь, замер, услышав свое имя в такой необычно лестной форме. Приятно, демоны побери. Лихой разбойник приосанился, насколько это возможно, лежа брюхом на бархане.

– И что мы будем делать? – спросил Бродяга, как бы случайно поправив лежащую рядом секиру.

– А что мы должны делать? – спросил в свою очередь Бес. – Этот ненормальный сейчас ползает вокруг нас, прикидывая, как с нами лучше разобраться, а его приятели поодаль ждут сигнала или команды. Приятелей этих человек пятнадцать…

Тридцать, мысленно поправил Младший дракон, отползая от костра. И тот, кого вы назвали ненормальным, сейчас вернется с этими тремя десятками и поговорит с вами. Ой как поговорит!

Болезненное самолюбие было слабым местом Младшего дракона. И настолько это самолюбие было болезненным, что отвлекло внимание разбойника от нелепости поведения пары у костра. Они не запаниковали, не стали хвататься за оружие или пытаться умчаться в ночь на своих горбатых. Они спокойно продолжали беседовать, причем не просто беседовать, а рассуждать о количестве разбойников, готовящихся на них напасть.

Изумление Младшего дракона стало бы вообще безграничным, если бы он задержался возле костра еще немного. Путники, словно забыв о разбойниках, вернулись к своей праздной беседе.

– Подожди, – сказал Бродяга.

– Жду, – с готовностью согласился Бес.

– Горизонт – это… – Бродяга чуть поморщился, поняв, что выглядит сейчас как мальчишка перед учителем. – Это иллюзия. Это линия, где якобы небо соединяется с поверхностью моря или суши.

– Ну да, – согласился Бес. – Это и вправду горизонт. Только Ложный горизонт. Ложный.

«Ложный» прозвучало протяжно, словно Бес уже немного утомился, объясняя очевидные истины тупому собеседнику.

– А вот Истинный горизонт – это место, где небо и земля ДЕЙСТВИТЕЛЬНО соединяются. Или небо и море.