Морпех – победитель магов

Он больше не был бледен и не производил впечатление смертельно подавленного зрелищем.

Наоборот, глаза его помаленечку разгорались. Как видно, в мозг этого прагматичного человека стали забредать первые мысли касательно того, как можно использовать магию такой силы.

Глава 6. Школа молодого бойца

Дворец наместника Бин Назима

Империя Алхимиков

Два дня мы с дядей Вовой жили как боги. У меня даже начало закрадываться подозрение, что нас кормят как свиней, на убой, и вот-вот во дворце наместника организуют званый ужин, на который нас обоих поджарят на вертеле и подадут в обкладке из печеных баклажанов и хлебов. Так сказать, с соусом бешамель.

Ведь иначе не бывает!

Сами посудите. Кормили нас шесть (шесть!) раз в день. Это называлось: первый завтрак, второй завтрак, третий завтрак, малый обед, большой обед и ужин.

И каждый раз не менее трех блюд.

Вначале мы, конечно, ели как не в себя. Чтобы не сказать «жрали». Все было таким вкусным, хотя и диковинным!

Мне особенно полюбилась жареная акулятина. Своеобразное белое мясо без капельки жира, ни на что другое не похожее, запало мне в душу!

А вот дядя Вова балдел от фазанов, которых я обзывал гламурными курицами.

– Это в сто раз лучше наших окорочков! Нет! В двести! Ты попробуй! Главное, тут все без гормонов! Без химикатов!

Но сколько я ни пробовал фазанятину, по-настоящему въехать в это жесткое, пережаренное и перемаринованное мясо так и не мог.

А вот когда я попросил у девушек, которые сервировали нам стол, обычной свинины или говядины (просто чтобы сравнить стиль нашего корабельного кока Чемеричкина со стилем дворцового шефа, которого все уважительно звали Большой Лулу), девушки лишь развели руками. Мол, не знаем таких и как готовить, понятия не имеем…

Впрочем, в основе рациона все же лежали привычные нам продукты.

Хлеб был явно выпечен из пшеницы твердого сорта.

Сыр тоже был более-менее знаком, хотя я и выведал, что делают его из козьего, а не из коровьего молока.

А вот десерты… Таких десертов я отродясь не едал – а ведь я сластена с двадцатипятилетним стажем!

Десерты имели поэтические названия, от которых хотелось немедленно выпить.

«Теплый снег», «Закат над осенним морем», «Роса шести цветков»…

Кстати, о «выпить».

Вино у нас было трех видов: финиковое, инжирное и вишневое.

Поначалу это дело было в диковинку, и хотя голова потом, «с перебору», болела адски, мы с дядей Вовой, что называется, себе не отказывали. Но вот когда я попросил по-простому водочки, наши милые подавальщицы снова принялись хлопать длиннющими ресницами и переглядываться. Мол, не знаем такого слова. Какая такая водочка?

Дядя Вова пытался втолковать им что-то про брагу, про процесс брожения, в результате которого образуется алкоголь, и про перегонку с возгонкой. Но девушки только глупо хихикали и по привычке строили старшине глазки.

Когда же мы потребовали пива (чисто от скуки, надо сказать), девушки вытаращились на нас, как мне даже показалось, брезгливо.

И переспросили, точно ли мы имеем в виду то самое пиво?

А когда мы настояли на том, что да, то самое, одна из них, черноглазая красотка Зара, таинственно понизив голос, объяснила нам, что вельможи, воины и сановники того уровня, к которому мы, несомненно, принадлежим, не должны ронять своего достоинства, употребляя напиток сельской бедноты.

– Сановники, – причмокнул дядя Вова, светясь от счастья. – Вельможи…

Я, чтобы спасти наше реноме и в то же время не остаться без пивасика (от сладкого инжирного вина буквально слипалось внутри!), на ходу сконструировал версию: у нас, дескать, на родине, воины обязательно пьют иногда напитки бедноты, чтобы понимать, как тяжела жизнь простого народа, который мы еженощно защищаем. И что, мол, нельзя отрываться от корней.

Девчонки, похоже, обалдели от нашего демократизма и резво убежали на кухню с нашим пожеланием.

В итоге компромисс был достигнут: пиво нам подали в четырех хрустальных чашах, на золотых подносах и с тем же набором фруктов, сыров и сладостей, что и вино.

К пиву прилагались четыре танцовщицы с плясками, которые мы с удовольствием засмотрели.

А старшая из наших подавальщиц, увешанная браслетами и украшениями Кита, прошептала мне на ухо, что если нам нравятся какие-то из этих плясуний, то мы можем просто позвать их в свои покои в любой момент.

– Просто позвать – и все?

– Просто позвать и все, – буднично кивнула Кита.

Я, конечно, подозревал что-то такое… Но одно дело «подозревал», а другое дело – в реальности!

Когда мы снова остались наедине с дядей Вовой и недопитым пивом – в ушах еще звенели бубны и там-тамы, – мы первым делом принялись обсуждать щедрое предложение наших гостеприимцев.

По выражению лица дяди Вовы я сразу понял, что старшина в глубоких сомнениях.

– Они, конечно, симпатичные девчонки… Танцовщицы эти… Но мне больше нравится та подавальщица, ну, черненькая…

– Так они все черненькие.

– Ну, черненькая с тремя косами. У которой ожерелье на шее голубое.

– Зара, что ли? – Я кое-как сумел запомнить наших прислужниц по именам.

– Да, Зара.

– Ну так скажи ей, что она тебе нравится! Делов-то.

– Пытался. Она отворачивается. А вчера даже пощечину мне залепила! Вот так вот…

– Цену себе набивает, – сказал я цинично.

Вообще-то я не циник. И верю в любовь с первого взгляда. Но мне показалось, что отказ Зары так расстроил дядю Вову, что его срочно нужно утешить и желательно погрубее.

– Дядь Вова, послушай… Ну ладно, я Ксюху люблю, хотя она меня и прогнала, зараза такая… Но ты-то одинокий мужчина, холостой, ты бы мог и с танцовщицами, раз Зара не того, с пощечинами…

– Знаешь, от этих танцовщиц – одни болезни. Вон мичман наш Карский три месяца лечился после того стрип-клуба вьетнамского! Я без резины вообще не люблю вот это самое с кем попало… Жизнь дороже! У них тут видишь какая дикость? Даже во дворце электричества нет!