Боевая машина любви

Гнорр обвел скучающим взором всех собравшихся.

Когда истинный властелин Варана вдруг заговорил, вздрогнули все, включая Альсима.

– Милостивые гиазиры, все вы здесь. Но кто же в порту остался? – спросил гнорр без тени улыбки.

– Пар-арценц Опоры Безгласых Тварей! – отрапортовал Сонн.

Ему казалось, что гнорр все-таки шутит, но лучше было не опережать событий понимающими улыбочками. А то можно было остаться навек без улыбочки.

– Ну вот идите и скажите ему, чтобы сняли машины с боевого взвода. Сейчас сыро. Неровен час какая-нибудь дрянь сорвется – скандал на всю Сармонтазару. Если послы к нам с такими трудами прорвались, значит, у них есть что нам сказать. Головы рубить легко. Мало кто их обратно пришивать умеет.

Альсим и Сонн украдкой переглянулись. Согласно тайному распоряжению человеколюбивой княгини Сайлы боевые машины были разряжены еще четверть часа назад.

2

После приема послов Лорм окс Цамма – Первый Кормчий, то есть главнокомандующий варанского флота на всех морях и в Океане – нагнал Альсима, так же известного, как Ера окс Ланай. Альсим степенно вышагивал по направлению к своему дому. Он был один. Лучшего случая поговорить с ним могло не представиться еще очень долго.

– Как вы находите поведение гнорра?

– Молод. Наш гнорр по-прежнему молод душой.

– Скажите, считаете ли вы, лично вы, предложения баронов выгодными?

– Нет. Не считаю. Я полностью разделяю мнение гнорра. Целиком и полностью.

– Вы лжете! Как может верный слуга Князя и Истины не желать всем сердцем обрести таких союзников? Возможно, вы плохо понимаете значение Фальма! Вы человек мудрый, но вы не военный. Фальм – это нож, направленный в самое сердце Харренского Союза. Любой из извилистых и глубоких заливов Фальма – превосходная база для полусотни боевых кораблей! Стоит разместить на полуострове две-три эскадры во главе с «Лепестком Персика» – и…

– …И начнется война с Харренским Союзом. Да такая, по сравнению с которой Тридцатидневная покажется веселым народным гуляньем.

– Возможно. Ну и пусть! Северную империю давно пора пнуть со всего размаху. Пусть наконец познает свое ничтожество! На нашей стороне смеги – это раз. Не делайте таких невинных глаз, я знаю о тайном трактате, подписанном три года назад при помощи этого скандального аррума, Ервина.

«Эгина», – мысленно поправил Альсим. Но перебивать не стал. Он видел, что Лорму нужно выговориться. Что же, пусть впадающий в маразм служака болтает побольше.

Все аргументы «партии войны», которая за каких-то полтора часа успела сложиться на Совете Шестидесяти во время первого круга переговоров, Альсим уже слышал. Дальше будут только вариации. Однако ему, стороннику отказа от каких бы то ни было сношений с Фальмом, оказавшемуся вместе с Лагхой в «блистательном одиночестве», требовалось не просто понять, но прочувствовать настроения и мысли ключевых персон из «партии войны».

– Далее. Ткачи на острове Кад и их хозяева недовольны налоговой политикой материка. Они тоже наши потенциальные союзники. Вспомните также о настроениях в Орине, Ирвере, Итарке. Вспомните, что Дельта в последнее время предпочла бы независимость с варанскими или тернаунскими гарантиями…

– Ненавижу кретинов… – неожиданно для самого себя прошипел Альсим, останавливаясь. – Ты в Хаместир играл когда-нибудь, Лорм, твою мать?! Если фигурки сделаны из лакированного дерева и если стоит много башен рядом, что бывает? Одну толкнул – и вслед за ней все разъехались, сколько их ни есть! Пихаешь башенку, она валится, валит соседнюю, та – третью… Если мы заключим союз с Маш-Магартом и войны не будет – хвала Шилолу. Но тогда и союз с Маш-Магартом для нас не имеет смысла. Что они хотят?! Убрать нашими руками, моими, вот этими самыми руками, между прочим, какого-то Вэль-Виру. Кто это такой – я не знаю. Лагха не знает, никто не знает! Разбить дружину Вэль-Виры, разрушить замки его вассалов, захватить какой-то Гинсавер… А за это, понимаешь ли, мы получим несколько заливов на каменистом побережье, пару клочков земли для своих форпостов и союз с уцелевшими баронами Фальма. Каковые бароны, заметь, последний раз покидали свои вотчины ради того, чтобы вместе с харренитами высадиться у нас, в Варане! Кто Ордос брал, а? Уроженцы Харрены? Итарка? Северной Лезы? Хуммерово очко, Ордос штурмовали баронские дружины Фальма! Даром, что под знаменами Союза!..

Последние фразы Альсим выкрикивал уже в спину удаляющемуся Лорму. Прохожие с испугом шарахались от престарелого чиновника Дома Недр и Угодий, который беззастенчиво крыл Первого Кормчего, всенародно любимого героя «известных событий», как обтекаемо именовался мятеж Норо окс Шина.

Из разговора ничего путного не вышло. Каждая сторона еще больше утвердилась в своей правоте. Альсим окончательно осознал, что военная верхушка Варана состоит из идиотов. А Лорм отныне не сомневался, что его вспыхнувшая некогда дружба с Альсимом оборвалась не случайно, что с этим человеком он теперь рядом даже и не сядет.

3

Поздним вечером Лагха прихватил четыре больших бутылки аютского вина, выбрал в своей личной оружейной комнате тройчатую дагу в подарочном исполнении для особ диктаторского ранга, тайком сорвал в оранжерее своей жены громадную нежно-кремовую лилию и отправился на прогулку.

Сиятельная Сайла закатила ему вслед истерику. «Если ты сейчас пойдешь к этой курве, можешь ночевать под забором». Звучало это грозно, убедительно. Особенно если учитывать, что Лагха владел личной резиденцией, располагал своими, по закону положенными апартаментами во дворце, имел спальную комнату под кабинетом в здании Свода и около двадцати тайных служебных квартир по всему Пиннарину.

Сайле Лагха довольно мягко ответствовал, что направляется делать большую политику, а не бляжить. Что при наличии в его корзине лилии и четырех пузатых вместилищ аютского напитка любви звучало, по мнению княгини, весьма цинично.

На входе в коридор со многими комнатами, который был отведен в дипломатической гостинице фальмскому посольству, стояли четыре истукана.

Это были вассалы Маш-Магарта, в полных доспехах, с мечами и золочеными боевыми топорами. Так велело Право Народов – посольства оберегают свой покой сами, не полагаясь на охрану, предложенную гостеприимцами.

– Кто таков? – осведомился старший караула.

Этот вояка не мог не знать кто перед ним. На дневном приеме он был в свите Шоши и Зверды и видел гнорра в парадных одеждах, об руку с Сиятельной. Но не в обычае Лагхи было скандалить.

– Лагха Коалара, гнорр Свода Равновесия.

– Как доложить?

– Так и доложить. Пришел хозяин Варана, с дружеским визитом.

– А если беспокоить не велено?

– Ну так я велю!

Лагха вовсе не злился, он повелевал. И – одновременно – уважал пустоголовых клевретов, говорящих на чудном «диалекте», а в действительности на чистейшем харренском языке шестивековой давности.

Старший с чувством выполненного долга поклонился и приказал пропустить Лагху, а сам вызвался проводить.

– Могу ли я задать вам один вопрос? – почти шепотом осведомился страж, когда они подошли к двери в самом конце коридора.

– Извольте.

– Правда ли, что у вас мужику могут отрезать язык, если он, как бы выразиться… у своей жены, гм…

– Неправда. За Второе Сочетание Устами без отягчающих обстоятельств его просто выставят к позорному столбу.

– А с обстоятельствами?

– Сошлют на галеры.

Они стояли возле двери. Страж пытливо глядел на Лагху. Лагха умилялся.

– Это очень плохо, – заключил страж. – Это все обернется против вас. Я видел ваших галерных рабов. Они только ждут случая, чтобы отомстить. Люди должны быть друг с другом так, как они хотят.

Впервые за день Лагха потерял дар речи не от усиленной работы мысли, а от полного отсутствия мыслей. Наконец он вспомнил:

– В Варане низкие налоги. Много еды. Почти нет воров, убийц и насильников. У нас порядок. Больше ста лет мы не вели больших войн. Бунт невозможен, ибо лишен почвы.

Лагха никогда не думал о том, как устроен Варан на самом деле. Он знал только, что должен сохранять эту страну такой, какая она есть. Защищать от всех мыслимых внешних врагов и от внутренней магической скверны.

Лагха знал, что и это – чушь, ерунда, ничто по сравнению с ним самим, Лагхой. Однако если уж ты родился и живешь вновь, если в твои руки попал Свод Равновесия – значит, ты должен им распоряжаться мастерски. Даже если понимать людей как фигуры Хаместира, играть ими нужно хорошо. В неудачах меньше смысла, чем в победах. Это верно даже тогда, когда и победы, в свою очередь, тоже лишены смысла.

– Еще мальчиком я слышал о Своде Равновесия и восхищался вами, гнорр. Я верю вашей мудрости, – неожиданно сказал страж. – В любом случае желаю вам удачи.