Консул Содружества

И сомневуха меня тоже брала. С первых же минут здесь меня сверлило предчувствие, что катер «Кленовый лист» – последнее место, где мы с Загом можем взять себе «по пузырю».

Наши с Загом глаза встретились. Одновременно с этим моя понятливая рука потянулась к бутыли «Первака». Мы выпили по второй. И тоже молча.

– Тогда говори ты, – предложил я. – А то и правда непорядок. Мы с тобой на базе все больше рожи друг другу драили. А поговорить так времени и не нашли…

– Это потому, что ты мне казался каким-то придуренным, типа как отморозком… – пояснил Заг.

– Ну спасибо, – буркнул я.

– Теперь не кажешься. После всего этого, – успокоил Заг. – А что, ты правда русский?

– Наполовину. Моя мать русская. Майор спецназа, между прочим. А отец – для простоты можно сказать, что голландец.

– Значит, ты должен знать, что такое «Первак». Это же русская водка? – спросил Заг, указывая на початую бутыль.

– Конечно, знаю! – соврал я. Надо сказать, это вранье для самого меня было неожиданностью. Это потом я сообразил, что мне ужасно не хотелось разочаровывать Зага в последние минуты его жизни. – Первак Грозный – это такой русский царь.

– Царь? – недоверчиво сощурился Заг.

– Ну да. Такой древний царь, как Сталин. Этот Первак был очень жестоким мужиком. Покорял разные страны, даже Китай завоевал. Говорят, он лично придумал такую пытку, когда человека сажают в железного быка и накаляют этого быка на огне. А когда человек внутри поджаривается и начинает орать, кажется, что это живой бык ревет-надрывается… Представь себе, Заг, моим древним предкам это казалось прикольным… Я читал, что человек поджаривается в таком быке за две минуты…

– Это как в экоброне, когда термозащита в отключке, что ли? – выдвинул гипотезу Заг.

– Ну, примерно так. За свою жестокость Первак и получил прозвище Васильевич, – ввернул я.

Заг посмотрел на меня по-новому, вроде как с удвоенным уважением.

– Родился на Земле? – предположил он.

– А то! – дружелюбно оскалился я.

– Я так и подумал. Уж больно ты умный. Завидую, – сказал Заг и потупился.

– Постой, что значит «завидую»? – Я не понял.

Когда-то я своими ушами слышал, что Заг – землянин, американец, оттого и «Дакота». Зигфрид даже шепнул как-то по секрету, будто Заг такой упертый шовинист, что даже трусы у него цвета национального американского флага. Красные, что ли?..

– Да то и значит, что завидую. Белой завистью. На самом деле я ведь не на Земле родился. А на станции возле Бетельгейзе. Называется «Шао-Линь-8».

– Но как же идентификационная карта? Там же написано…

– Ну да. Мои родители-то сами земляне. Отец как раз из Дакоты. Из Северной. Когда мои родители женились, они поехали навестить моих бабку и деда, у них там ферма была. На той ферме родаки меня и заделали… – хохотнул Заг. – А потом улетели обратно, на Бетельгейзе, талеры им нужны были до зарезу. Я там и родился. Но они попросили доктора написать, что я родился еще на корабле, разницы там – всего три дня. А корабль-то был американский. Тоже из Дакоты. Северной. Типа родился я на американской земле. Ну доктор и сделал такое им одолжение. Типа как подарок мне на день рождения…

– А-а… Понятно… Но, знаешь, по-моему, разницы особой нету… На Земле, на Центавре, на Бетельгейзе…

– Это ты думаешь, что разницы нету. Потому что у тебя есть родина. А у меня родина, выходит, какая-то консервная банка улучшенной планировки. Вот завтра решат, что станция неперспективна. Законсервируют ее или еще хуже – в Бетельгейзе загонят, чтобы не болталась понапрасну, пилотов не пугала. И не будет у меня родины вообще никакой…

Чтобы как-то замять неприятную тему, я разлил по третьей.

К счастью, из видеоокна слева от нас не было видно абсолютно ничего, кроме звезд. Он был сейчас ориентирован в полностью противоположный Глокку октант космоса. Еще одной неприятной темой для разговора меньше…

– Так что, ты там в этом «Шао-Лине-8» всю жизнь и просидел?

– Типа того. Ну, бывал еще кое-где. На Марсе был один раз – деньги лишние тогда водились…

– А девушка у тебя там имелась? – Я все пытался нащупать какие-то жизнеутверждающие темы для разговора, психоаналитик хренов.

– А как же! – сразу оживился Заг и тут же пригладил волосы, будто девушка ждала его прямо здесь, в аккурат за дверью в двигательный отсек.

Его смуглое лицо расцвело в довольно бесстыдной улыбке. Я сразу заметил, что на нижней челюсти Зага не хватает двух зубов. Видать, остались скату в качестве сувенира. Как шутили у нас на курсе рукопашного боя, «итоги операции: минус два». Впрочем, чего ему – фарфор…

– Как ее звали? Твою девушку?

– Лилиана, – произнес Заг, смакуя каждый звук.

– И где она теперь?

– Да там осталась. На «Шао-Лине-8». Она там работает. Младшим координатором системы жизнеобеспечения. Кофе разливает, на связи сидит, начальнице, лесбе старой, спину массирует…

– Перезваниваетесь?

– Ясный перец! На той неделе по видеосвязи с ней чирикал. Поправилась моя Лилечка, но так, немножко. Мне так даже больше нравится. Завивку сделала, покрасилась, блузка такая на ней была, с вырезом. – Заг показал, какой именно вырез был на блузке, получилось, что вырез довольно-таки порнографичный. – Сказала, что начальство ее послало в командировку. На Большой Ариман. Типа контролировать сборку новых систем биофильтрации. Есть такая планетка в тройной системе КР-11. Оттуда и звонила. Говорит, жарища там такая, что кондиционеры не выдерживают, текут…

– Известное дело… – поддакнул я.

– Вот дадут мне увольнение – так я сразу к ней мотну. Она говорит, что без меня просто подыхает! – старательно скрывая распирающую его гордость, сказал Заг. – Ну, я тоже за ней соскучился. Она в постели знаешь какая? Огонь! С ней не заснешь! Может, думаю, как отслужу – женюсь на ней. Уедем с этого траханого Шао-Линя на Землю. Хочу назад, в Дакоту! Человеческой жизни хочу!

– Значит, это у вас серьезно?

– А ты как думал – у нас любовь! – Заг поднял вверх указательный палец. Лицо его сделалось пунцовым от выпитого. А может, это была запоздалая реакция кожи на атмосферу Глокка…

– Ну а у тебя как с этим делом? Я имею в виду, с бабами?

Мы снова выпили. Водка привычно обожгла горло и медленно соскользнула в желудок.

Надо сказать, цель была достигнута. Ни я, ни Заг больше не помнили о том, что мы – на волосок от смерти. Что наш катер могут распылить в любую секунду. Что там, на той стороне планеты Фратрия-4, нас ждет та же самая, хорошо знакомая мадемуазель с косой наперевес.

От водки или просто от психического изнеможения мы с Загом сделались по-хорошему равнодушными.

И даже на Чена мне стало совершенно наплевать – я больше не оборачивался в его сторону. Пусть смотрит в свою стенку сколько влезет.

И Гусака я жалеть тоже перестал. Я знал: ему по крайней мере не больно.

Лишь одна вещь меня по-прежнему беспокоила, невзирая на водку. А именно: судьба найденыша. Интересно, какие сны он видит в своей теплой гибернации? Кто его мама и папа? Неужели кто-то из тех синерожих утопленников из Копей Даунинга?

– Эй, Серж, ты вообще что, на связи?

Благодаря Загу я быстро всплыл со дна своих незатейливых мыслей на поверхность разговора. Заг активно тряс меня за плечо, перегнувшись через стол.