На корабле утро

В общем, до Пешина я дорвался только после первого протокольного тоста.

– Стас, вот тут сам товарищ Иванов чемоданчик прислал. Велел открыть в твоем присутствии. Разрешаешь?

– Спрашиваете!

Я раскрыл чемоданчик. Большая часть объема была заполнена упаковками детоксина – как Иванов и обещал. Я подозвал к себе ближайших циклопов и строго велел организовать раздачу детоксина на руки.

– И не только раздачу, черти, но и прием! Чтобы через час осадили весь алкоголь! И обязательно перед сном – две контрольные таблетки в голову! Слышали?!

Помимо детоксина, на свет божий были извлечены две бутылки недешевого коньяка и комплект из двенадцати хризолиновых стопок. Такие делают умельцы на рембазах – при капитальной реставрации маршевых дюз всегда образуются излишки хризолина. Вот они их и пускают на сувениры… Каждая стопка из числа доставшихся Пешину была вдобавок еще и гравирована каким-либо героическим сюжетом. Я опознал «Пленение генерала Хейдари» и «Танки в джунглях Грозного». Отличная вещь, мечта!

Но главное – на дне чемодана нашлись еще записка и коробочка.

В коробочке лежал орден Боевого Знамени. А записку растроганный Пешин сам читать не решился, попросил меня.

Что я с удовольствием и исполнил.

– «Лейтенанту Пешину от коменданта системы Макран ген. – май. ГБ Иванова. Дорогой Станислав Ефремович! К этой награде вы были представлены за смелые и решительные действия по разминированию космодрома Хордад под огнем противника. Честно говоря, награда пришла еще на прошлой неделе, но я специально придержал ее до вашего дня рождения. С которым вас и поздравляю!»

Пешин весь сиял от гордости.

«Силен… Ну до чего же силен! – Я в очередной раз восхитился Ивановым. – Ведь всё понимает человек! Знает, что комроты Плахов в больнице, что нет над нами никакого штаба и некому помнить о таких мелочах, как день рождения какого-то лейтенанта осназа! Здорово придумал!»

Следующие четыре тоста промелькнули, как военное счастье Конкордии.

Обмыли награду, молча выпили за тех, кто не вернулся, выпили за большие звезды Пешина, и снова за Пешина, но на этот раз – за его удачу.

Я украдкой поглядел на часы. Старшину Бурова за подарком Пешину я отправил сорок семь минут назад. Ай-яй-яй, опаздывает… Неужто стряслось чего?

Но не успел я начать волноваться по-настоящему, как Буров все-таки появился. И надо признать – эффектно.

Из влажных складок ночи с грозным рокотом возник ударный вертолет «Пиранья». Он осветил нас посадочными фарами, попятился, нашел на пляже свободное место и присел, подрагивая.

Из бортовой двери на песок спрыгнул Буров. Он поднял руки, принял из двери большой сверток. Затем отбежал в сторону, освобождая место для двух своих сопровождающих.

Вертолет тотчас взмыл в небо и умчался.

Я был заинтригован. Что там у Бурова в свертке? Нечего и говорить об остальных! Ведь почти никто не знал, что я отправлял старшину за подарком. Они вообще не понимали, что происходит.

– Товарищ лейтенант! – обратился Буров к Пешину, подойдя к нему. – От лица капитана Степашина и от всей нашей роты поздравляю вас с днем рождения! И вот… Примите скромный подарок.

А в свертке оказались: ласты, маска, трубка, гидрокостюм и ружье для подводной охоты! И не какие-нибудь местные, клонские. А первосортные, русского производства!

Ерунда по-вашему? А Пешин, между прочим, нас едва ли не каждый день изводил сетованиями на мировую несправедливость. Дескать, рифы тут есть неподалеку сказочные, рыбы невиданные… Рыба-сучок сама в руки плывет! А рыба-мандарин? О, какие подле Синанджа рыбы-мандарины!

И главное, есть такие породы рыб, которые не подпадают под действие местного природоохранного законодательства. Более того, их отлов и отстрел в разумных количествах только приветствуется, потому что они заедают в здешних водах некую эндемическую «ртутную голотурию»… Особенно эта несчастная голотурия страдает от рыбы-трактора (дословный перевод с фарси). А этот водоплавающий трактор – он вкуснейший, если филе пластать толщиною в два пальца и на решетку его, над углями!

И вот он бы, Пешин, уж до трактора дорвался бы! С ружьем для подводной охоты!

Ну и казалось бы, пойди в местный магазин, накупи ты себе этого барахла и наслаждайся во внеслужебное время!

Да вот беда: в голодные месяцы (население Синанджа начало недоедать с самого начала войны, а в апреле—мае так и вовсе плохо стало) все рыбно-промысловые и даже условно к этой категории относящиеся товары были раскуплены до последней детской маски, до последней блесны. Под нашей оккупацией оно, конечно, стало-то посытнее, но вот только все рейсы конкордианских звездолетов были отменены, вся второстепенная торговля заморозилась и пополнять местные курортные лавки стало уж вовсе нечем.

В общем, нам, простым смертным, всего этого не понять, но Пешин от восторга чуть из штанов не выпрыгнул.

Подскочил ко мне, глаза блестят, в руке – вилка с надкушенным куском балыка, кричит:

– Товарищ капитан! Лёва! Но откуда?! Да что же вы меня так разыграли?! «Подарком не озаботился»! Эх! Товарищ капитан! Да вы мне сейчас целый мир подарили! Спасибище!

«Ого, – думаю, – а водка-то дошла. Кто бы трезвый такие слова вспомнил, „мир подарили“?»

– Ну так сюрприз. – Я широко улыбнулся. – Плавай, Стас, на здоровье. Подстрелишь трактора – позовешь на дегустацию.

И где Буров раздобыл полный комплект для подводной охоты? Понятия не имею. Тогда спросить забыл – первые шашлыки подошли, – а потом уж не до того совсем стало.

Самое веселье начинается, когда съедена первая порция шашлыков, заряжена вторая, руки вытерты о парадный мундир боевого товарища, а все протокольные тосты наконец сказаны.

И начинаются – непротокольные.

– Позвольте мне, друзья, как бывшему старшине военно-космического флота, поднять этот бокал… У всех налито? – Водопьянов (он начинал карьеру контрактником на линкоре «Петр Великий») осмотрелся по сторонам. – За звездолетчиков! Линкор пропьем, но флот не опозорим!