Морпех – победитель магов

Слава богу, дядя Вова тоже был жив. Мы с ним находились в том самом помещении, куда провалились после взрыва.

Оружейные ящики, высокие стеллажи, пулеметы, гранатометы и самое разное барахло, незаменимое в солдатской жизни…

Стены помещения были изобильно украшены на вид древними и достаточно художественными фресками. Никаких подобных росписей я, перед тем как потерять сознание, не запомнил. Но это, в общем, и не удивляло. Не до грибов нам тогда с дядей Вовой было. То есть не до фресок.

– Отвали, говорю, – сомнамбулически, не открывая глаз, простонал дядя Вова.

Его чуть одутловатое лицо с густыми котиковыми бровями, в бодрствующем состоянии имевшее либо картинно мужественное, либо глобально озабоченное выражение, теперь было по-детски простодушным. Будь я бабой, я бы обязательно по этому поводу умилился, как они это умеют. В духе: надо же, какой симпатичный!

Я потряс дядю Вову за плечо и сказал тихо, но отчетливо:

– Товарищ старшина, воздушная тревога.

Сработало. Дядя Вова рывком уселся, стряхнув с одежды мелкий кирпичный бой и прочий мусор.

– Какая, нах, тревога? – сказал он осуждающе. – Тишина как в склепе! Не пылит дорога, не шумят листы… – И тут же добавил: – Наши где?

– Спроси что-нибудь полегче, – сказал я и встал. Вначале на четыре, затем на две.

– Жду от тебя указаний. Как от старшего по званию. И это… подняться помоги, – закряхтел старшина.

То и дело похрустывая рассыпанными по полу гильзами, мы обошли зальчик.

Двери нигде мы не нашли – только пролом в потолке. Там, где-то вверху, было светло и звучно, и я догадался, что, пока мы так лежали, в большом мире скорее всего наступил рассвет.

«Неужели наши сочли нас без вести пропавшими и попросту ушли?» – с тоской подумал я, но свои опасения не озвучил. Зачем портить настроение ближнему раньше времени?

– Знаешь что, если мы ящики один на один поставим, то выберемся, наверное, – сказал дядя Вова, завершив ревизию.

Так мы и сделали.

Держа оружие наготове, мы прошли через то место, где ночью нас встретили скелеты – кстати, обоих на месте не оказалось. («Пошли завтракать», – пошутил дядя Вова.)

Просторный зал на первом этаже башни был в изобилии уставлен какими-то бочками, издававшими отчаянную вонь, разнокалиберными глиняными и стеклянными сосудами и чучелами животных. В одном я опознал броненосца, в другом – кенгуру, но несколько других моим скромным зоологическим познаниям оказались не по зубам. Вот скажите, например, как называется гигантская ящерица, похожая на варана, но только с крыльями и тремя парами лап?

– Мутант какой-то, – сплюнул дядя Вова после того как критически оглядел «варана». Я заметил, всякие отклонения от нормы он истово ненавидел.

Глядя на эти диковинные чучела, я впервые почувствовал нарастающую тревогу.

– Ты лучше скажи, – хмуро прошептал я, – кто всю эту дрянь сюда натащил, пока мы без сознания валялись? И зачем?

– Ну знаешь… Во-первых, может быть, для маскировки. А во-вторых, среди пиратов укуренных всегда много, вытворяют – страшное дело что! Они не опасные, просто чокнутые.

– Хороша маскировочка. Под палату номер шесть, – отрезал я и, держа автомат наперевес, зашагал к выходу мимо угрюмой череды морских животных самого химерического вида.

Но вся эта кунсткамера была просто ерундой по сравнению с теми сюрпризами, которые ожидали нас снаружи!

Оказывается, они – эти загадочные «они» – по этой самой своей укурке умудрились целый город соорудить!

Не такой, конечно, город, как Москва или Севастополь. Но тоже вполне себе… Что-то вроде Адена, в который мы две недели назад на «Ретивом» заходили припасы пополнить.

Описываю и для вас, чтоб вы поняли мои чувства.

Всё пространство между цитаделью и той соленой лагуной, откуда унырнул доктор Уфимский, было заполнено приземистыми глиняными домиками с узкими окнами, забранными деревянными ставнями. На извилистых улочках толкались люди. В залитой солнцем гавани покачивались десятки парусных кораблей и рыбачьих лодок.

– Интересно девки пляшут… – пробормотал дядя Вова.

Я посмотрел себе под ноги. Мы стояли на аккуратно вымощенной желтыми плитами площадке. Перевел взгляд. Стена, которую я помнил выщербленной и изглоданной ветрами, теперь выглядела совсем новой и из-за этого – несокрушимой.

Я поглядел вверх. Башня, из которой мы вышли, больше не была жалким огрызком былого архитектурного величия. Высотой метров под двадцать, она дерзко уносилась в небо и оканчивалась куполом небесно-голубого цвета.

– Посмотри туда… Помнишь холм Ананас? С которого наши снайпера часовых сняли? – оторопело спросил дядя Вова.

– Ну.

– Вон он какой теперь…

Холм, на который указал старшина, изменил форму и стал похож скорее на барабан. Как это? А вот так: с него срезали верхушку и снятый грунт пустили на то, чтобы обсыпать основание холма по периметру, после чего укрепили получившееся при помощи подпорных стен.

На этом холме-барабане возвышался… впечатляющий по своему изяществу и красоте дворец! Мне лично он напомнил увеличенное Ласточкино гнездо, что у нас, в Крыму… Но сходство, конечно, было условным.

– Ты уверен, что это тот самый Ананас? – спросил я, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги.

– Ну как – «уверен»… Не на сто процентов. Но где-то на девяносто пять, – ответил дядя Вова.

Тут мой взгляд упал на те деревья, которые запомнились мне ночью. Я еще гадал, что это за сорт такой: то ли абрикос, то ли неведома зверушка…

Тогда, ночью, они были сухими, и в этой их готической, сказочной сухости было нечто такое… запоминающееся.

Так вот, дорогие мои, теперь все три дерева, все три вековых гиганта… цвели! То дерево, что росло посередине, цвело золотыми цветами. То, что справа, – серебряными. А левое – бронзовыми.

И всё. Ни листьев никаких. Ни побегов. Только ветки и цветы. И запах – сладкий, дурманящий, пряный…

– Они что, за ночь расцвели? – спросил дядя Вова.

– Ага. И дворец за ночь построился. Сам.

– Что делать будем?

– Искать консула… Как учили, – сказал я строго. – Хотя для начала я бы пожрал. У меня в животе так пусто, будто мы там неделю без сознания провалялись…

– Двое нас таких, – кивнул дядя Вова мрачно.

К лавкам со съестным нас вывел назойливый аромат говяжьей котлетки, который доносился откуда-то с юго-востока.

На этот-то аромат мы и пошли, как зачарованные.

Лавок была целая улица.