Любовь не терпит сослагательного наклонения. Роман

И, опрокинув жену на себя, впился губами в ее рот. Отпустив ее, услышал:

– Ой, как страшно! Я знаю твою самую любимую эротическую фантазию: я все еще твоя студентка, но не сдала зачет или экзамен и пришла в дополнительное время. Ты решил меня поспрашивать, а я ничего не знаю. Все, как всегда. Нерадивая студентка и серьезный, знающий преподаватель. Что ты делаешь? Наказываешь меня за плохую учебу: ставишь к стенке в преподавательской, задираешь платье (я в платье, потому что его легче поднять), снимаешь с меня трусики и, целуя и лаская попку, входишь. Я кричу, а ты доволен тем, что мне хорошо и что ты имеешь надо мной власть.

– Одри, я… Я согласен на то, что ты сейчас сказала…

– Еще бы ты не согласился! Как я узнала об этом? Да очень просто: ты преподаватель и мужчина, а Вы все до ужаса примитивные. Ты как-то намекал мне на то, что все еще помнишь, как я была твоей студенткой, и ты ничего не мог поделать с этим обстоятельством. Для меня же ты тогда был профессором, а сейчас давно и прочно муж. Я смирилась с тем, что ты уже не сможешь задрать мне платье и войти в меня в стенах нашего университета.

– Я могу…

– Господи, профессор, как Вы непозволительно невежливы! Но я уже не студентка, а училась я всегда блестяще.

– Очень жаль… Зачем, зачем я говорю это сейчас, будучи трезвым? А как ты относишься к моей… эротической фантазии?

– Я уже сказала, как. Хотите, повторю еще раз?

– Хочу! – профессор поцеловал ее грудь.

Одри стянула с него трусы и прижалась к нему голая. Профессор немедленно воспользовался ее предложением…

– Не могу поверить, что ты все еще хочешь меня после того, что я сказал и сделал вчера и… сегодня. В жизни так себя не позорил. Со мной ни один студент не вел себя так бесцеремонно.

– Сексуально?

– О, господи! – профессор все еще не отпускал ее.

– Тебе нравится, что я идиот?

– Очень. Теперь я клянусь хотеть Вас всегда, постоянно… А ты, со своей стороны, обещай думать обо мне на работе чаще.

– Нельзя работать со своей собственной женой. Я все время на тебя натыкаюсь. Если нет, мои коллеги говорят о тебе.

– И как они обо мне говорят? – Одри вылезла из постели.

– Твердят мне, что я с тобой слишком суров. Мол, такой женщине нужно больше внимания.

– Так я это уже говорила. Странно, но я такая зажатая. Могу говорить о сексе, о ревности, а через минуту сожалеть о своих словах. Все, в чем я признаюсь тебе – отвага в минуты откровенности, о которой я всегда вспоминаю с ужасом. О себе прекрасно понимаю: я стеснительная и скромная. Пишу романы и угрызаюсь, зачем я делаю это. Там все прозрачно, как у Цветаевой: только я пишу о чувствах, эмоциях, сказочной любви, а она пишет о боли, которую нельзя выставлять напоказ. Что ты думаешь, Котя? Я так тебя называю, потому что ты безумно хорош в постели со вчерашнего дня. Сет не зря появился в моей жизни – хотя бы пойму, что такое яркий секс.

– Любимая…

– Скажи, что ты не считаешь меня гулящей, развратной или что-то в этом роде.

– Не считаю. Я считаю дураком себя. Тебе нужен более знающий мужчина, который четко понимает, как распорядиться словами, что ты произносишь, пытаясь меня соблазнить.

– Никто мне не нужен, только ты. Из тебя я уже вырастила принца, а большего мне не нужно. Люблю только мужчин, из которых без особых усилий получаются принцы. Мне не нравятся мужчины, что нравятся всем женщинам. Ну, другой у меня вкус. Сейчас я буду хотеть тебя так часто, что ты станешь напрягаться и прогонять меня прочь.

– Когда кто-то из нас приходит с работы – неважно, кто – ты или я – немедленно снимай с себя одежду и целуй меня, а остальное я сделаю сам, – ответил на это муж.

– А если ты будешь не в настроении? – улыбнулась Одри.

– Ударь меня и делай то, что тебе хочется.

– Пойдешь смотреть фотографии?

– Боже мой! Пойду, конечно!

– Ответ правильный, – рассмеялась Одри.

– Не одевайся – ты мне нужен в костюме Адама.

Профессор подхватил жену на руки и сел за компьютер, посадив ее на колени. Там он быстро включил его, нашел папку «У Сета с Юфем. Никому не показывать» и открыл.

– Мне, значит, показываешь?

– Слово никому означает: никому, кроме тебя и мамы. Тебя можно соблазнить, а мама – это мама, она все видела и не осудит.

– Ну да, не накажет. А жаль.

– Ну, Котя! Смотри уже!

Профессор смотрел медленно и долго, а Одри закрывала лицо руками и произносила только: «Ужас! Порнография натуральная!»

Когда профессор Ной закончил просмотр фото, он просто и быстро вошел в Одри и, держа ее руками за талию и находясь в ней, встал и положил ее на кровать…

– Еще раз так сделаешь – поцелуешь Сета – буду всю ночь доказывать, что я – мужчина.

– Может, я этого и хочу? – дразнила его счастливая Одри.

– Теперь и всегда… хочу, чтобы ты это делал.

– Позорище!

– М-м-м… Любовь это. Я пошла – мне подруга звонит – надо ответить.

Юфем спросила, смеясь:

– За грибами-то едете?

– Давай потом. Муж еще… не отошел.

– Ты хотела сказать: не выпустил тебя из постели.

Одри хихикнула.

– Не разрешает мне видеться с Сетом. Все мозги вынес, зачем я с ним целовалась.

– Еще бы! Передай, что я своему вчера дала пизды.

– Сейчас, – Одри передала сообщение.