Я заберу свою дочь

– Ты чего! Не вешай нос, подруга! Я тут как раз для того, чтобы тебе помочь! – сжимает мою руку.

– Помочь? – растерянно переспрашиваю. – Как Слава?

– Я искала встречи с тобой. Так что извини, но я кое-что знаю о твоих проблемах. И у меня есть их решение. Подруга, я тебя не брошу в трудную минуту! – заявляет с железобетонной уверенностью.

Глава 8

Константин

После разговора со Стасом, я ехал домой с твердым намерением наладить общение с Любой. Ради ребенка надо обеспечить ей комфортные условия, оградить от переживаний.

Надо наступить на горло боли и прошлому. Не время воскрешать призраков. Я был относительно спокоен. Зашел в комнату дочери. Даже залюбовался их общением. Она любит мою кроху, в том сомнений нет.

Мой взгляд скользнул по тумбе, на которой засветился экран телефона, извещая о сообщении. Мельком пробежал по тексту. Доля секунды и мои демоны срываются с цепей.

Пока я думаю, как обеспечить ей комфорт, она пытается наладить отношение с бывшим? С тем, кто вытер об нее ноги? Вышвырнул без копейки на улицу?

Значит для нее я враг. А это ничтожество можно простить, он вполне годится на роль мужа! Что в голове у этой женщины? Руки так и чешутся вытрясти из нее правду!

Неужели у нее к нему чувства? Эта мысль ножом вошла под ребро. Она страдает от разрыва?

Мне почему-то было легче думать, что этот брак был основан исключительно на расчете. А оказывается, она не прочь простить веника и снова упорхнуть под его облезлое крыло. Размечталась!

И снова планы наладить общение летят псу под хвост. Я закипаю, поджариваюсь на медленном огне. Чтобы не сорваться, провожу в комнате Надежды как можно больше времени. Дочь успокаивает. Отрезвляет мысли. Усмиряет моих демонов.

Люба же ходит из угла в угол. Переживает, что ее телефон у меня. Еще бы от муженька сообщение пропустила!

Когда дочь засыпает, выхода нет. Приходится спуститься вниз для разговора. Как и думал, она сразу кидается в атаку. Столько ненависти в глазах. Разъяренная кошка.

А у меня адреналин бурлит в крови. Рука тянется к ней, в последний момент одергиваю себя. Не хочу к ней касаться. Сейчас ее все мысли заняты веником. Я в бешенстве.

И вдруг она охает, хватается за живот. Злость мигом уходит, остается только первобытный ужас. На все плевать, лишь бы с ребенком все было хорошо.

Усаживаю ее в кресло. Кладу руки на живот. А мне отчетливый пинок в ладонь… плыву. Тело накрывает теплой щекочущей волной. Мой сын. Сердце пускается в галоп. Пульс бьется в горле. Одурительные ощущения. Даже преграды из одежды не чувствую, будто мои руки сквозь кожу проникли внутри, прямо к ребенку. Меня как молнией пронзает чувство единения. Дикое, непонятное. Такое со мной впервые.

К животу Славки, я таким образом не прикасался. Она его прятала. Стеснялась и вечно ворчала, что она похожа на корову. А в моих глазах тогда она была идеальной. Будущая мать, что может быть лучше и женственней?

Но Люба… это иные ощущения. Ни с чем не сравнимые. Держать руки на ее животе и чувствовать жизнь.

И все же она чуть лучше Славки. Не стоит забывать какое у нее нутро. Заставляю себя провести ее в комнату.

Ночь проходит без сна. Я никогда не прощу эту женщину. Но и не причиню ей вреда. Я просто хочу, чтобы дети были со мной. Ради них живу.

Утром мне сложно смотреть на Любу. Во мне все еще бушует ураган противоречивых эмоций. Их надо обуздать.

Дочь помогает успокоиться. Но в клинике Любка беззастенчиво начинает флиртовать с врачом. Не удержался, напомнил ей, что она в положении.

Но ей нипочем. Уже ищет себе замену венику. Хищница всегда в поиске. А когда ему улыбается, глаза горят, щеки пылают. Нет. Не на того напала! Подобные выходки терпеть не намерен!

– Берхард, слюни подбери, – осекаю немца, как только за Любой закрывается дверь.

– Вы же не пара, – пытливо на меня смотрит.– Очень эффектная женщина, – закатывает глаза.

– Если и дальше хочешь, чтобы карьера вверх шла, тебя это не должно касаться, – выдаю холодно.

Мы давно знакомы, он отличный врач, но и при этом такой же бабник. Когда вызывал его, об этом аспекте не подумал, здоровье дочери занимало все мысли.

– Угрожаешь другу? – усмехается.

– Предупреждаю. Держи руки при себе. Она носит моего ребенка.

– Это не делает ее твоей женщиной, – хитро прищуривается.

– Займись лечением моей дочери. И не переходи мне дорогу, – полосую его взглядом. Брехард тушуется и резко меняет тему.

А для себя отмечаю, что все же следует за ними присмотреть.

Выхожу из кабинета. Любы в коридоре нет. И где она ходит?

Она появляется минут через десять. Когда мое терпение приближается к критической точке. С ней как на вулкане.

Идет по коридору бледная как стена. Завидев меня испуганно округляет глаза. Бледнеет еще сильнее, если это вообще возможно, губы дрожат.

– Тебе плохо? – тревога сдавливает грудь.

– Нет! – отвечает поспешно. На дне огромных глаз плещется утробный ужас. Так дико на меня она еще ни разу не смотрела.

***

– Как ты можешь знать о моих проблемах? Мы не виделись столько лет, – я в ступоре от ее слов.

– У нас общий враг, дорогая, – вздыхает. – Думаешь, Константин только тебе жизнь портит? – закусывает губу, пытается сдержать слезы.

Имя мужчины из ее губ режет по нервам. Неприятный озноб пробегает по спине.

– Объясни, пожалуйста, я не понимаю, – выдаю глухо.

– Это страшный человек. Помнишь мою маму? – берет меня за руку и уводит в одну из туалетных кабинок. Закрывает дверь.

– Помню, – киваю.

В воспоминаниях у меня приветливая женщина, которая вечно поила нас чаем и угощала тортами.

– Он засадил ее в тюрьму. На очень большой срок. Еще одна женщина, подруга моей матери вообще погибла. И я чудом выжила, – уголком салфетки вытирает себе глаза.

– Зачем ему это? – хмурюсь.

При всем моем враждебном настрое к Константину, не могу понять, зачем ему понадобилось так поступать с женщинами?