Агнец

Глава 42

Дни приближались к зиме. Фиалка сообщил мне, что весной нас ждёт Ирий. Этот новый прилив радости разукрасил мою жизнь. Чем меньше оставалось времени, тем мучительнее было ждать. Джун волнительно ожидала весны, грезя о Ирии. Лидия грустила при приближении разлуки с нами. Она боялась больше никогда не увидеть нас. Мы понимали, что этот год изменит нашу жизнь, но в какую сторону мы не знали. Сегодня, сидя в палате Джун, я зачитывала письмо Лидии. Она поддерживала нас и хотела, чтобы Малышка вновь ходила, но боялась потерять нас. Этот риск мог стать последним в нашей жизни. Мы осознавали это.

– Я очень боюсь самолетов. Никогда не летала, – сказала Джун.

– Не бойся, ты будешь спать, – ответила я. – В любом случае мы можем отказаться. Ты рискуешь своей жизнью и если ты откажешься, никто не будет тебя осуждать.

– Если бы я была здорова, как ты, то я бы не стала рисковать своей жизнью. Мэй, разве ты не боишься? – спросила Малышка.

– Боюсь, но если этот риск даст тебе возможность ходить всю оставшуюся жизнь, то я готова рискнуть, – ответила я. – У меня не получается жить ради себя. Я живу в полной мере только ради своей семьи. Мои друзья и есть моя семья, больше у меня никого нет, – мои губы задрожали, но я сдержала слёзы. – То, что вы можете мне дать бесценно! Ничто не способно заменить все те эмоции и любовь, которую даёте мне вы. Никакие материальные блага не заменят духовные. Настоящее счастье невозможно без близких мне людей. Если есть возможность сделать тебя счастливой, я сделаю это, потому что твоё счастье и моё тоже, – улыбнулась я.

Джун заплакала. Она хотела что-то ответить, но лишь беззвучно открывала рот. Я прикрыла слезящиеся глаза.

– Я так благодарна. Хочу выразить всю свою благодарность, но не могу найти слов, – сказала Малышка. – Всю свою жизнь я буду благодарна тебе.

Я обняла её, пряча свои слёзы. В палату заглянула медсестра, но входить не стала. Когда я вышла из палаты, то заметила Гая. Он был обеспокоен. Гай волновался, но молчал. Я улыбнулась ему, он ответил улыбкой и вошёл в комнату для персонала.

В мой двадцать второй день рождения я ждала к себе в гости Гая. Я расчесала свои отросшие волосы. В дверь позвонили. Я впустила друга в дом. Он принёс букет лилий. Я не готовила много. Мы расположились на кухне. Я поставила цветы в вазу, улыбаясь. Гай любил сладкое и усердно налегал на торт. Он молчал. Я налила соку.

– Обычно для полётов на Ирий используют самолеты, произведенные там, – нарушил молчание он.

– Я знаю. У них своя технология. Самолеты другого производства не используют для полётов на этот остров, потому что это небезопасно. Всё это из-за агния. Ирий необычный остров, как и их металл, – рассказывала я.

– Ты понимаешь, что вы можете умереть?! Понимаешь, что самолёт может выйти из строя из-за излучения агния?! – разозлился Гай. – Ты понимаешь, что рискуешь жизнью?!

– Я понимаю, – спокойно ответила я. – Ничто и никто не изменит моего решения! Ты можешь злиться на меня, но я всё равно останусь при своём мнение.

– Ненавижу твою жертвенность! – раздраженно воскликнул Гай. – Жертвенность и упрямство ужасное сочетание, – уже спокойнее добавил он, отправляя в рот ложку с тортом. – Не могу понять ты умная или безумно тупая, – сказал Гай. – Твоими действиями руководит точно не мозг.

– Я не логична, – сказала я.

– Ты тупа. Это я говорю тебе, как врач, – серьезно ответил Гай.

– Ты хирург! – воскликнула я. – Как ты можешь это понять?

– Это поймет даже уролог, – усмехнулся он.       

– А хирург способен зашить сам себя? – спросила я. – Потому что сейчас тебе понадобиться именно это! – воскликнула я и, подхватившись, кинулась к Гаю.

Он увернулся от моих рук и убежал с кухни. Я прищурилась, отвернулась от Гая и села на диван. По телевизору показывали научную передачу. Гай стоял в стороне. Я молчала. Он сел на другом краю дивана и взглянул на меня. Я молчала. Он откинулся на спинку. Я рванула к нему и схватила его за уши.

– Тупая, значит! – воскликнула я, тягая его. – А ты знаешь, что с такими как ты делает принц Вильям?

– Отпусти. Я шутил, – сказал Гая. – Шутил!

Я вернулась в исходное положение и довольно продолжила смотреть телевизор. Гай дотронулся до ушей, недовольно взглянул на меня и отошел от дивана. Я повернулась к нему и стала наблюдать за его действиями. Мне вспомнился принц Вильям. Он также наблюдал за мной, как я за Гаем. Я вздрогнула и замотала головой, чтобы выкинуть образ принца из головы.

– Он точно нуждается в лечение, – тихо сказала я.

Гай подошёл ко мне сзади, положил ладони мне на плечи и прошептал:

– С отрубленными головами не разговаривают.

Пальцы Гая приблизились к моей шее. Я скинула его руки. По телу побежали мурашки. Он рассмеялся.

– Не смешно! Этот человек и правда пугающий! – воскликнула я. – Он, то молчит, то бегает, то кричит, то лежит как мертвый, и всё это за несколько минут!

– Веселые психи ещё страшнее, – улыбнулся Гай.

Я недовольно взглянула на друга, но потом представила веселящегося принца Вильяма и залилась хохотом. Успокоившись, я сказала:

– Знаешь, со временем я стала привыкать к его поведению. Я начинаю жалеть его.

– Осторожнее с жалостью, – ответил Гай. – Она может превратить убийцу в жертву.

– Согласна, – сказала я. – А как там тот мальчик больной гемофилией? Ты так сдружился с ним.

Мы перешли на тему больницы и больных. Гаю нравилось заботиться о других, помогать людям и приносить пользу обществу, но он так сильно увлекся, что не заметил, как его здоровье стало ухудшаться. Теперь Гай борется с бессонницей и лечит свой желудок. Я улыбнулся. Бурчит на меня, а сам такой же, как и я. Ему нужно следить за собой. Здоровье – это такая вещь, которую упустишь, а потом никогда не вернешь. Я начала читать нотации. Гай нахмурился и уставился в телевизор, игнорируя меня. Я толкнула его и улыбнулась. Он стал рассказывать про хирургию.

Весна. Я шла на вокзал. Меня одолевала зевота. Это последний раз, когда я еду в Рог. Через несколько дней меня уже не будет в этой стране. Мне на встречу шёл старичок с клюкой. Это был дед Фома. Мы поздоровались. Он брёл в больницу. Я достала из внешнего кармана рюкзака блокнот и ручку.

– Отправляйтесь по этому адресу, – сказала я, давая листок. – В этом доме живёт врач Ганс Вильн. Я предупрежу его о вашем визите.

– Спасибо тебе Мария, – сказал дедуля.

У меня было мало времени. Автобус скоро должен был отправиться в Рог. Мы распрощались, и я поспешила на автовокзал. Сев в автобус, я позвонила Гансу и предупредила его о приходе деда Фомы. Я вспомнила старичка и улыбнулась. Приятный дедуля. Мне хотелось ему чем-то помочь. Я смотрела на пролетающие мимо пейзажи. Впервые я наслаждалась дорогой в мрачную столицу. Возможно, это будет мой последний визит туда. Я хотела запомнить эту поездку. В этот день столица была полна солнца. По серым лицам людей и однообразным домам скользил солнечный свет. Статуя быка проткнутого копьём была залита солнцем. Я посмотрела на морду животного. Он смотрел на столицу спокойным взглядом. Бык умирал. Он видел смерти своих собратьев. Он остался один вечно умирать. Статуя приняла эту участь. Он принял её с бычьим терпением. Дикий бык готов ждать, чтобы потом вновь атаковать со всей своей яростью. Такой я видела эту статуя. Столица этой страны, как и её король, могли иметь могущество, настоящее, только если бы сохранилась величественная жизнь этих животных. Я отвернулась от статуи и направилась к месту, откуда меня должна была забрать машина. Пьяный мужчина шёл, шатаясь. Его вид был жалок и небрежен. Видя пьяных людей, я понимала, насколько жесток этот наркотик. Мужчина пошатываясь, пытался поймать такси. Ноги не держали его. Он чуть ли не падал на проезжую часть. Я подошла к краю тротуара и стала голосовать. Ко мне подъехало такси. Мужчина кивнул мне. Я схватила его за локоть и стала усаживать в машину. Он запротестовал и уверял, что в этом автомобиле должна ехать я.

– Это такси я поймала для вас, – сказала я ему и захлопнула дверь.

Я понимала, что у этого неухоженного мужчины может не быть денег. Пьяный назвал домашний адрес. Я дала водителю деньги и направилась к назначенному месту. Впереди показались сотрудники СОА. Они шли мне навстречу. Я заскочила в магазин и из него стала наблюдать за происходящим на улице. Патруль прошёл мимо магазина. Купив какую-то мелочь, я вышла на улицу и вытерла пот со лба. Возле тротуара меня ждала машина.

В комнате Вильяма были разбросаны бумаги и письма. Он смотрел на меня, как обычно не мигая. Принц стал водить руками по столу.

– Белый цвет прекрасней с красным, – сказал он, вставая.

Я смотрела на листы бумаги на полу. На одном из них я заметила королевскую печать. Принц прошёлся по комнате, подошёл к двери и, открыв её, крикнул:

– Ты, иди сюда!

Принц разглядывал книжный шкаф. Рыжая девушка вошла в комнату и стала у двери. Вильям подошёл к столу.

– Убери! – приказал он, указывая на пол.

Девушка заломила руки и тихо сказала:

– Я не могу, ведь это королевские документы.

– Убирайся! – крикнул принц. – Сгори!

Девушка быстро поклонилась и выбежала из комнаты. Принц кинулся к двери с разъяренным лицом.

– Я уберу! – воскликнула я.

Он остановился, кивнул и, усмехнувшись, вышёл из комнаты. Я быстро собрала документы и засунула их к себе в рюкзак. В коридоре было тихо. Я посмотрела на время. Оставалось двадцать минут. Послышались шаги. В комнату вошёл принц. В его руке был клок рыжих волос. Он кинул волосы на стол и лёг на кровать. Я смотрела на пучок волос на столе, и по моей спине карабкался холодок. Принц встал и подошёл к столу. Всё оставшееся время он смотрел на меня. Выражение его лица постоянно менялось. Вильям застучал пальцами по столу. Меня нервировал этот звук. И вот, наконец, время вышло.

– До свидания, ваше высочество, – сказала я, уходя.

Он уже забыл про меня. Принц посмотрел на волосы прислуги и сказал:

– Они все сгорят.

После встречи с ним, я всегда чувствовала страх. Я не боялась за свою жизнь. Меня пугала жизнь этого человека и его прислуги. Если у этих людей и есть будущее, то оно ужасно пугающее. Через два часа меня ждала встреча с Адамом, а сейчас я просматривала документы из дома принца. Я была готова узнать нечто ужасное, но всё равно не могла остаться равнодушной. Первым я прочитала письмо врача к королю о том, что его жена больна истерией. Следующим я прочла письмо короля и сведения о его женах. Он не стал лечить молодую жену, а подверг её излучению агния наравне с другими подопытными людьми. Она была второй женой короля и скончалась в возрасте двадцати восьми лет. Мать старшего сына была её старшей сестрой. Их обоих постигла одна и та же участь. Последним были документы о заводе по обработке металла и сведения о потраченных денежных суммах на покупку агния и преобразование его в наркотические вещества. Раздался дверной звонок. Я вздрогнула и взглянула на время. В дверь вновь позвонили. Я впустила следователя в квартиру. Хмурый взглянул на бумаги, раскиданные на диване. Я разрешила ознакомиться с ними. В свою очередь следователь показал мне копии документов, связанных с опытами над людьми. ПНОА продолжала своё существование, но под новыми названиями. На заводе обрабатывали и подготавливали агний, а после его доставляли в дорогую частную клинику. Там проходили лечение известные люди, а на подземных этажах издевались над бездомными и бедными людьми, убеждая их, что это всё во благо. У этой организации было много разных названий, но всех их объединяла одно – это работа на убийство. По всей Аспе в маленьких и больших городах есть заводы и частные больницы, в которых зародилась научная деятельность во зло. Эта деятельность никогда не закончиться, даже когда ученые добьются нужного результата, появятся новые научные идеи. Пропавшие без вести взрослые, старики и дети, всех их не жалеет мясорубка злой науки. Эту научную деятельность возглавляет король, а «сподвижниками этих великих дел» являются правоохранительные органы. Я смотрела на трупы людей и молчала. Все свои документы, записанные голосовые записи и съемки я отдала следователю.

– Закончите это, – сказала я.

– Мы уже стоим на этом пути. Осталось только повернуть головы народа в нашу сторону, – сказал Хмурый. – Сила народа – это наше оружие.

Стоя на кухне, я смотрела в окно на этот город. Я во всём ощущала скорбь, в себе и в городском воздухе. Это страна горит в адском огне. Я закрыла глаза и вздохнула. Сейчас мне нужно было готовиться к полёту. На следующий день первым делом, я навестила Лиду, привезла ей еды и множество книг. Мы долго смотрели друг на друга, ничего не говоря.

– Этот день уже завтра? – спросила она.

– Да, – ответила я и взглянула в глаза Лидии.

– Когда я выйду отсюда, то хочу увидеться с вами…живыми, – сказала она.

– Так и будет, – ответила я.

Выходя из колонии, я почувствовала, что уже скучаю. Я в последний раз взглянула на ворота и отправилась на встречу с Гаем. Ему я отдала запасные ключи от квартиры. Он обнял меня, как в последний раз, с чувством и не желанием отпускать.

– Я же не на войну ухожу, – улыбнулась я.

– В этом самолете есть свободные места? – спросил он.

– Всё уже занято. Я, Джун и надежда, – ответила я.

– А где же удача? – спросил Гай, улыбнувшись.

– Она всегда со мной, – ответила я.

– Увидимся, – он вновь обнял меня, – мой друг.

– Да, – прошептала я и погладила его по спине. – Ещё увидимся.

Из квартиры Гая я направилась прямиком в больницу. Джун улыбнулась, увидев меня. Она попросила почитать ей книгу. Её глаза покрыла пелена мечтаний. Когда я уходила, она попросила:

– Мэй, когда я проснусь, пожалуйста, окажись рядом со мной.

– Хорошо, – ответила я, улыбаясь на прощание.

Я вышла из палаты. Мне было страшно. Я боялась больше никогда не увидеть своих друзей. Лифт поднимал меня вверх. Дверки открылись. Я увидела Ганса.

– Ты готова? – спросила он.

– Да, – ответила я.

Мы сели в машину. Я взглянула на врача. Ему было уже за шестьдесят. У него не было ни жены, ни детей. Я подумала, что в молодости он был красив и имел множество поклонниц.

– В бардачке лежит лекарство, прими его за полчаса перед полетом, – сказал старик.

Я прочитала название медикамента и положила в карман большую круглую таблетку в упаковке.

– Вы знаете, что я теряю память при стрессе? – спросила я. – Откуда?

– Твой друг сказал, – ответил Ганс. – Нервное перенапряжение во время полета может вызвать амнезию.

– Спасибо, – сказала я и, помолчав, добавила. – Не знала, что у Адама так много союзников.

– В молодости я был революционером. Много раз был бит полицией, но это не изменило моего революционного духа, – улыбнулся он.