Практика

О том, что вернулся господин шут буквально сегодня, нам недвусмысленно поведал мрачный вид рыжего нелюдя, который, нервно передернув ушами, о-о-очень вежливо попросил наконец что-то сделать с неугомонным блондином.

– Это что такого Лель сотворил, если Шадир опустился до просьбы его присмирить? – пробормотала я, видимо, озвучивая наши с Айларом общие мысли. Мы уже вышли из резиденции и свернули на одну из пустующих аллей в парковой зоне.

– Без понятия, – пожал плечами красноглазый.

– Кстати, а почему он к тебе с таким вопросом обратился, разве ты можешь что-то сделать?

– Если просят определенные люди, то да, – спокойно кивнул Смерть. – Видишь ли, Юль, есть некоторая группа, от которой многое зависит. В том числе от их морального состояния. Если ты неуравновешен – не можешь полноценно работать, а это отражается на других. А Лельер… как ты сама понимаешь, довести может любого. Хоть он не идиот и старается не трогать нужных нам, у него, в конце концов, кодла придворных для развлечения имеется.

Забавно все же… придворные для развлечения ШУТА. Не наоборот.

Много тебе позволяют, дорогой мой синеглазый псих. Ой, много. Распустили совсем, если объективно!

На этом незримое присутствие Лельера в моей жизни закончилось.

Часа на два. Потом настало зримое.

Дверь в кабинет резко открылась, не иначе как с ноги, и, подняв взгляд, я увидела в проеме застывшего в эффектной позе шута.

Именно шута. Светлые волосы едва ли не дыбом стоят, на лице самое раздолбайское выражение, ворот рубашки расстегнут, а крючки жилетки, наоборот, застегнуты, но криво.

Красавец.

Мерзавец.

Самая самоуверенная морда, с которой я сталкивалась!

– Юлька, я та-а-а-ак по тебе соскучился! – выдало это синеглазое недоразумение, приземляясь в кресло. – А еще по Насте!

– И что тебе сделал Лариш, раз ты сейчас у меня? – хмыкнула я, с теплом глядя на шута.

Да, я тоже соскучилась!

Не далее как вчера виделись, но… тогда я, скорее, беседовала с Мастером Пыткой.

– Эм… – почесал бровь блондин. – Он мне много неприятного пообещал. Настолько, что даже я впечатлился!

– Да, тогда поистине интересно, – покивала я.

– Сегодня все такие злые, – вздохнул Лель и, закинув ладони за голову, потянулся. – Вот леди Мирина… а я всего лишь соскучился!

– Как понимаю, ты «соскучился» при ее муже, – рассмеялась я и уже серьезно спросила: – Лель, вот зачем ты таких женщин выбираешь? И ладно бы просто спал, так ты потом это обнародуешь.

– Знаешь, я терпеть не могу лживых дряней, – так же серьезно ответил синеглазый музыкант. – И не со всеми так поступаю, только с некоторыми.

– И каковы же критерии «отбора», так сказать? – вскинула брови я. Интересовалась не только из праздного любопытства. Да, мне было интересно, но тут еще приоткрылись бы мотивы шута. Да и вообще, это позволило бы ненадолго «сдернуть» маску придворного легкомысленного идиота и узнать его настоящие мысли. Хотя бы на этот счет.

– Просто лживые, фальшивые и мягкие, – развел руками Лельер. – Есть такие, которые честны даже в своих изменах и разврате, которые не… гнилые, что ли. Несмотря на их образ жизни и все прочее, не гнилые. Да, они, возможно, плохие, но… они цельные и твердые. Я такое ценю.

– Разве быть мягкой – это плохо? Мне казалось, что женщины такие и есть.

– Юля, можно быть мягкой, можно быть слабой, – наконец медленно кивнул Лельер. – Мягкой поможем стать тверже, если она этого хочет, слабую поддержим. Но если при всем этом она мелочная, лживая и подлая… Будет так, как с леди Мириной и многими другими до нее.

– А тебе не противно? – тихо спросила я, подаваясь вперед. – Спать с ними только ради унижения и деланого «снимем маски, господа!». Лель, они в итоге жертвы в глазах общества.

– Мне плевать на общество, – напряженно постукивал пальцами по подлокотнику блондин. – И на мнение дураков тоже плевать. А спать… нет, у меня есть определенные потребности, и я их удовлетворяю. И еще… – Он неожиданно устало потер виски и горько улыбнулся. – Нельзя мне с хорошими девочками, Юля. Нельзя… испорчу, запачкаю, превращу в свое подобие или буду делать очень больно. А так… я сам гнилой, и меня дико раздражает такое же несовершенство в окружающих.

Ой, как все запущено…

Спорить не стала. И говорить ничего не стала.

Я не знаю, что ему можно сказать и как переубедить. Он же не расскажет, почему таким себя считает. А я, надо признаться, чем дальше, тем больше не хочу лезть в радужную душу этого создания. Кто знает, каким цветом она вспыхнет? Ты такой разный, Лельер Хинсар, какой же ты разный.

– Что-то у нас с тобой никак не получается осчастливить Ришаль, – вздохнул шут, первым меняя тему.

Я недоуменно посмотрела на него, не сразу вспомнив, что имеет в виду Лель.

– Эм?..

– У-у-у-у… – осуждения в синих глазах было до краев. – Вот, значит, как ты о подруге заботишься? Все позабыла.

– Считай, что я только что демонстративно посыпала голову пеплом, – вздохнула в ответ, решив пойти навстречу пристрастию Леля к артистизму. – Можешь даже горестные стенания вообразить, только потом все же напомни, что ты имел в виду.

– Ну Ю-у-уль… Я, вообще-то, о том, что я некогда пообещал Ришаль дир Ниралиссе предоставить в ее распоряжение лучшего нага в округе!

Я округлила глаза.

И, если память мне не врет, то этот самый лучший наг в округе хранится не где-нибудь, а в магическом музее Изумрудного города как редкий экспонат последствий экспериментов на себе самом. Проще говоря, памятник глупости.

– Ну так что, когда пойдем? – радостно вопросил блондинистый ужас всего здравомыслящего населения Малахита.

Если таковое (адекватное и здравомыслящее население) тут имеется. В этом лично у меня появляется все больше сомнений. Реалии окружающего болотца способствуют разрушению иллюзий.

Эм… Для начала – я всегда думала, что Лель шутил, хотя стоило учитывать, что слова этого типа, сколь бы бредовыми они ни были, вполне могут стать реальностью. Если у шута Гудвина будет настроение, конечно же.

– А надо ли? – риторически вопросила я. – У нее, кажется, с Шадиром все почти наладилось… и вообще, Лель, ну вот подумай сам и логически…

Сказать хоть что-то умное я не успела, Лельер порывисто взмахнул рукой и, требовательно посмотрев на меня, перебил:

– Юль, логика и веселье – понятия несовместимые, это раз. Логика вообще не мой конек, я ее откровенно не люблю, если быть честным, – это два. – Он откинулся на спинку кресла, поднял ладонь, загнул сразу два пальца и, взявшись за третий, продолжил: – Я обещал Ришке замену ее трусливому начальничку стражи, притом условия определенные, и кандидатуру она утвердила. Знатный, сильный, умный. Красивый. Все про нашего горе-экспериментатора.

– Лель… – вкрадчиво начала я. – Про то, что будет НАМ, если поймают, так и быть, промолчу… но зачем Ришаль этот саркофаг дома?! Мужик спит уже невесть сколько времени!

– Я обещал, – уперся синеглазый шут.

– Лучше бы ты что путное пообещал, – тоскливо посмотрела на него я. – Не надо, а? Ну ерундистика же!

– Ты тоже обещала, – любезно напомнил господин Хинсар, с торжеством глядя на меня. – Так что, Юлька, тебе остается только расслабиться и получать удовольствие от моего неподражаемого общества и саркофагика.