Семь портретов

Робби так резко пошел на попятную, что Рита поначалу даже растерялась. Антон, судя по поднятым бровям и недоверчивому взгляду, тоже пришел в смятение. С другой стороны, чего еще можно было ожидать? Очевидно, что Робби просто положил конец дискуссии, не дожидаясь, пока это сделает она. Посчитав, что его долг выполнен, он поблагодарил ее за обед, вежливо попрощался с отцом и вышел из гостиной, вновь оставив их наедине.

Интересно, каково это – сидеть в доме, где каждый человек избегает тебя?

– И ты одобряешь это? – Антон повернулся к ней.

– Я вообще ничего об этом не знала, – пожала плечами она.

– Речь не об этом. Сейчас ты одобряешь его?

– Мое мнение ничего не решает, так какая разница, что я об этом думаю.

– С чего ты взяла, что твое мнение ничего не решает? Роберт и ты…

– Он здесь не при чем. – Она впервые перебила его. – Я сама не хочу, чтобы мое мнение сейчас влияло на него, вот и все. Ты прекрасно справляешься и без меня.

– Если я оставлю его воспитание на тебя, он вырастет проходимцем или авантюристом.

Рита даже завела глаза к потолку:

– Боже, Антон ты говоришь так, словно твоя работа не связана с авантюризмом.

Он даже подался вперед, внимательно глядя на нее.

– Как жаль, что ты больше не моя жена.

Да, в те времена, когда она считалась его супругой, Рита не позволяла себе подобных высказываний. Теперь она была свободна и могла говорить все, что взбредет в голову. Впрочем, он мог вложить в эти слова и иной смысл, но об этом Рита предпочла не думать. Нет, он не желает воссоединения и не тоскует, это было очевидно. Тешить собственное самолюбие, черпая вдохновение из мельком оброненных фраз, было слишком унизительно, так что она просто пропустила эти слова мимо ушей.

– Ты придешь еще?

– Разумеется.

– Я думала о том, что, возможно, Робби стоит приходить к тебе.

– Не хочешь видеть меня в своем доме?

– Не могу сказать, что хочу или не хочу, просто так будет удобнее. Ты ведь приходишь к нему, я вам только мешаю.

– Конечно, я прихожу только к нему. Если ты не против, то буду приходить и впредь, пока он не съедет.

– Значит, к тебе нельзя?

Антон опустил ресницы, те самые красивые пушистые ресницы, которые так нравились ей в прежние годы. Это движение было быстрым и незаметным, оно могло легко пройти мимо, растворившись между словами, но Рита успела поймать этот момент.

В доме есть женщина. Так сказали дрогнувшие ресницы.

– Не беспокойся, – тщательно следя за голосом, произнесла она. – Я могу готовить еду для вас, а после уходить на прогулку, либо ты можешь забирать его в ресторан. Однако если ты все же считаешь, что лучше устраивать подобные встречи, то я готова принять тебя в этом доме в любое следующее воскресенье.

Ей было любопытно, научился ли он читать ее так же хорошо, как и она теперь понимала его? Вопрос, разумеется, остался без ответа. Антон очень быстро спрятался в скорлупу деловых отношений, где каменное лицо за переговорами могло спасти многолетний труд и внушительный капитал.

Едва она успокоилась и вновь взялась за кисть, как Робби постучался в ее дверь. Не дожидаясь ответа, он просто сообщил:

– Артур снова пришел.

Все же ему еще не нравился этот ее новый знакомый. На самом деле Артур не заходил уже довольно давно. В первые дни, когда она еще надеялась получить свой фотопортрет, Рита испытывала беспокойство, но теперь ей казалось, что все это лишнее. Если он оставил снимок себе, то в этом нет ничего страшного. Если решил посмеяться над ней, жалеть все равно поздно.

И вот теперь он явился.

– Да, дорогой, я сейчас выйду.

Как все же здорово, что она не успела сбросить платье.

Рита мельком посмотрела в небольшое зеркало, а потом вышла в коридор, направляясь в гостиную.

Он ждал ее, стоя возле камина. И почему мужчины не занимают кресла, пока не встретятся с хозяйкой?

– Добрый день, – предварительно прочистив горло, поприветствовал ее он.

– Добрый. Чем обязана?

Он потупился, словно чувствуя себя виноватым.

– Сегодня я, наконец, заказал печать фото. Ваш портрет у меня с собой. Хотите взглянуть?

– Хочу, – улыбнулась она. – Однако для начала я принесу тебе чаю, а ты пока присядь. Стол в твоем распоряжении, если угодно выложить снимки.

– Я принес только ваше фото.

Она уже собиралась выйти за дверь, но остановилась.

– Почему? – с искренним разочарованием спросила она.

– Был всего только еще один снимок, и он не очень красивый. Я подумал, что вам не понравится.

– Я даже сама еще не знаю, что мне может понравиться. Мне было бы интересно взглянуть на любой снимок, если его сделал ты.

Ее привычка угощать Артура чаем, на самом деле была рождена из неуверенности и смущения. Она просто не знала, что делать с молодым человеком, сидевшим в ее гостиной. Вероятно, он и сам не до конца понимал цель своих визитов. От этого постоянство, с которым он возвращался в этот дом, было еще более непонятным.

– Итак, где же мой портрет?

Он вынул из сумки белый конверт и передал ей. В прошлый раз его снимки были перевязаны бечевкой.

Со снимка на нее смотрела странная женщина. Высокая и полная, она была почти грузной, но слишком уж молодой для того чтобы считаться безнадежной. Странное выражение лица – не улыбка, не равнодушие, что-то между. Словно, она сама не знает, чего хочет – помахать в камеру или скрыться из поля зрения. Качество печати не позволяло разглядеть ее во всех подробностях, но было ясно, что выглядит она нелепо.

Почему она разглядывала себя как совершенно чужого человека? Словно эта женщина на фотоснимке была незнакомкой, а не той, кого она видела каждое утро в зеркале.

– Вы уже изменились, а я так вас и не разгадал.

Его слова вернули ее к реальности, и Рита подняла глаза.