Смелая принцесса. Холодный принц

И так много в этом слове, что во мне мгновенно просыпается то, что Надя величает женской солидарностью.

– Сильно? – сочувственно спрашиваю я, а сама медленно двигаюсь по комнате, пока подолом тяжелого платья не скрываю выпавший в процессе Надиной беготни от лорда флакончик с зельем.

Вместо ответа Надя отпихивает от себя дракона, что попытался запустить руки ей под юбку, и даже пинает его слегка. Кажется, моё драконье пламя в её жилах на неё плохо влияет: временами она ведёт себя, как злая суровая драконесса.

– Ясненько, – протягиваю я. Когда восемь лет дружишь с девушкой с Земли, невольно перенимаешь ряд её привычек и словечек. – Но убивать нельзя.

– Почему?

– Потому что ты добрая императрица.

Она печально вздыхает, когда Гербер, поднявшись на ослабевшие из-за зелья ноги, приближается к ней, и, выхватив свод законов Ледяной империи из книжного шкафа у себя за спиной, бьёт дракона по голове. Лорд падает к её ногам, но уже не в романтичном смысле.

Я перевожу поражённый взгляд с лучшей подруги на мужа тёти Марибель и обратно. Так что я тётушке скажу?!

– А мягче нельзя было? – спрашиваю я. Нет, для дракона такой удар мелочь, даже шишки по пробуждении не останется, но она же менталистка, могла и иначе вырубить. Сколько раз за эти годы Надя мне внушала не спать, когда я вскармливала Риан, или наоборот заставляла спать, или отправляла работать…

– На мне гематитовые браслеты. Снимешь? – спрашивает она, отойдя от шкафа, и я замечаю на её запястьях браслеты с чёрными камнями, не позволяющими использовать магию. От одного только вида их морщусь, до того они мерзкие, но это объясняет то, почему магией подруга не воспользовалась. Если эта гадость оказывается на руках, то их носитель не способен избавиться от них самостоятельно: снять может лишь кто-то другой.

Я чуть отступаю назад, чтобы поднять с пола флакон с явно приворотным зельем. Уж в чём я не сомневаюсь, так это в том, что за годы брака Марибель и Гербер полюбили друг друга довольно сильно. Да и изменять у таких взрослых высокопоставленных драконов не в почёте.

– Ты опять допустила ошибку, верно?

Надя раздражённо трёт виски и садится прямо на рабочий стол, по соседству с кучей бумажек. Я угадала.

– Я спешила, – поясняет она. – Атар хотел поговорить о чём-то важном, а у меня столько дел, что было не до этого, вот я и…

– А мне кажется, что ты просто не хочешь с ним говорить, – я кладу флакон к себе в декольте, от Нади подальше, и достаю из стеклянного шкафа бутылку вина и бокалы.

– Не будем об этом! – судя по реакции Нади, я снова права. Однако годы добавляют немного мудрости, особенно годы материнства, потому возвращаюсь к первоначальной теме:

– Так каким должно было быть зелье? Что ты вообще тут делала?

– Дурманящим, – Надя пытается отказаться от бокала. – У меня работы выше крыши!

Небо за окном уже давно синее-пресинее. Зима в Ледяной империи невероятно красива: хотя и становится холоднее обычного, зато как сияет снег в звёздном свете!

– Если твоя работа предполагает драконье убийство, то лучше пей! – я всё же всовываю в её пальцы бокал с вином.

– Да не хотела я его убивать! Просто заставить уволиться, – она делает глоток. Я снимаю с неё гематитовые браслеты и откладываю их на стол.

– По-моему, тебе нужно отдохнуть. Ты какая-то кровожадная стала, – заключаю, чокнувшись с ней бокалами. Мы пьём, и подруга допивает свой бокал до дна.

– Это не я кровожадная, это они все… бесят!

– Правда, что ли?

Иногда мне кажется, что быть лучшей подругой императрицы – это всё равно, что быть матерью маленькой девочки. Обе считают себя всесильными. Только ребёнком управлять легче, а вот Надя… управляет другими.

Совет 2. Супругам любовью заниматься не положено

Надя знает, что Атара это не остановит, но, забежав в свою лабораторию-кабинет, закрывает дверь и изо всех сил старается передвинуть тяжёлый дубовый шкаф с баночками-скляночками, чтобы перекрыть вход. Малая доля огня Рессы в её крови помогает ей это сделать, и она устало сползает на пол.

Ей не впервой оказываться здесь ночью в одной сорочке, но так откровенно она от мужа ещё не сбегала. Снаружи слышится возня.

– Надя, открой дверь!

Императрица подскакивает на месте и мгновенно оказывается за диваном, опасливо посматривая из-за спинки на преграждающий путь к ней шкаф. Стекло разноцветных бутыльков на полках покрывается тонким морозным узором.

– Надя, нам нужно поговорить! – рычит её властвующий супруг, и лицо его истинной пары перекашивает. Таким злым, каким он предстал перед ней в спальне, она его давно не видела и перепугалась до чёртиков. Немного ментальной магии, чтобы муж притормозил, и Наденька убежала от него в единственное место в их башне, находившееся только в её распоряжении. Жаль, времени на чары помощнее не хватило! Так бы он просто забыл о том, что на неё нужно сердиться…

– Надя, ты императрица, а не ребёнок!

«А вот Ресса бы с тобой не согласилась», – думает Надежда, не сдвинувшись с места.

– Наденька, я дверь выбью и, чем бы ты её не загородила, это пострадает!

После этих слов императрица досадливо морщится: восемь лет брака дали ему знать, куда именно её надо бить. Она оценивающе смотрит на зелья и травы, покрытые изморозью, и понимает, что травки ей, как правительнице, достать не проблема, сварить новые зелья, как ведьме, тоже, а вот жизнь у неё всего одна, её беречь надо.

– Хотя нет, ещё тебя задену. Зато твой кабинет сейчас пустует…

– Не смей трогать мой кабинет! – кричит Надежда, резко подскакивая, и, запутавшись в полах длинной рубашки, валится на меховой ковёр перед диваном.

– Не смей опаивать министров у меня за спиной! – повышает на неё голос дракон, но мигом успокаивается, как бы неохотно беря себя в руки. Однако шкаф, до которого дошло магическое воздействие императора из-за преграды, недоверчиво красуется снежной шапкой. – Наденька, открой дверь.

– А волшебное слово? – слабо возражает его супруга, понимая, что дверь открыть придётся, если она не хочет, чтобы Атареллен лазил у неё в кабинете. Нет, там ничего противозаконного, но ведь ещё больше ругаться будет, особенно если её заметки кое-где прочитает…

– Пожалуйста, ведьмочка моя, – шипит император Ледяной империи.

И вот это шипение его жене очень не нравится, из-за чего она решает сделать ход конём:

– Я шкаф придвинула, – жалостливо сообщает Наденька. – Так за день устала, что даже драконья искра Рессы не спасает.. Тебе меня не жалко?

Хотя, нет, это было банальное давление на жалость любящего её дракона.

– Сильно устала? – ровно спрашивает он.

– Очень, – почти шёпотом отвечает и даже едва ли не всхлипывает.

Атареллен ничего не отвечает, и Наденька, было, решает, что обошлось. Переночевать она может и в лаборатории, тут есть набросок законопроекта о городском совете в каждом городе, в котором планируется уравнять число человеческих и драконьих представителей. У неё как раз будет ночь подумать, под каким соусом лучше выдвинуть людей на руководящие должности в ряде городов, где людское население превалирует, а потому логично слегка потеснить чешуйчатых в органах управления…

Она так увлекается мыслями о своих нововведениях, что, когда в кабинете разбивается стекло, взвизгивает от неожиданности, подскакивает и вновь падает из-за дурацкой ночной рубашки, но не на пол, а в холодные руки, очень хорошо знакомые её телу.

– Ой, любимый, – испуганно икает Надя, когда её ставят на ноги. Одна рука супруга, как всегда прохладная, накрывает её светлые волосы в районе шеи, другая смыкается на талии. И не выбраться, пока сам не отпустит.

– На-день-ка, – холодно тянет он, осматривая её на предмет усталости и повреждений. Не находя ничего, угрожающего жизни и здоровью, он запутывается пальцами в её волосах. – Приворотное зелье?

– Откуда знаешь? – с досадой в голосе спрашивает Надежда. – А, Тир…