Полюбить учителя главного героя

– А-Няо! – Хэ Лунван краснеет, пока я, довольная своей шалостью, извлекаю из одежд платок, чтобы обтереть юношу. – Бессовестная!

– Не меня вином облили, – замечаю я, откладывая в сторону испачканный алкоголем платочек. – Ну, по крайней мере, она плеснула его тебе в лицо. Было бы хуже, если бы намокли волосы.

– Нет, она продолжает смеяться! – злится шисюн Хэ, краснея всё сильнее, и болезненно щипает меня за нос. – Совсем никакого уважения к старшим!

– Вернёмся в школу – встану на колени перед дворцом! – беспечно отвечаю я, прикрыв пострадавшее место ладошкой. – Лучше скажи, как её звали?

– Кого? – недоумевает юноша.

– Девушку, которую ты так обидел, – поясняю, съедая пельмешку. Постоялый двор, на котором мы остановились, полон посетителей. Я успела увидеть лишь чёрные с красным одежды девушки, прежде чем она скрылась в толпе.

– Никого я не обижал, – бурчит Хэ Лунван. – Я только помочь хотел: она порвала своё одеяние, и я предложил ей накинуть моё. Потом увидел тебя, подозвал, а она как рассвирепела! Облила меня вином и убежала! Вот и что у неё в голове?

Развеселённая его искренним возмущением, я заливисто смеюсь и чуть не давлюсь пельмешкой.

– Шисюн, я уверена, что ты ей понравился!

И неудивительно: какой девушке не понравится юноша с таким лицом? Его словно из нефрита выточили…

– Зачем тогда было вином обливать? – соученик смотрит на меня, как на полоумную.

Я пожимаю плечами.

– Приревновала, возможно.

Хэ Лунван фыркает. Когда мы возвращаемся на гору Нинцзин после охоты на монстра, на колени я так и не встаю. Давно поняла, что он всегда так: рычит, но не кусает.

– Хочу пельмешек, – ещё не открыв глаза, бормочу я.

Тихий смешок в отдалении ускоряет возвращение в реальность. Подняв веки, я оглядываю пещеру для медитаций и вскоре натыкаюсь взглядом на того, кого здесь быть не должно.

– Учитель…

Бай Хэпин приоткрывает глаза. Он выглядит истощённым и усталым, его достойное небожителя лицо мертвецки бледно. Убедившись, что я пришла в себя, мужчина подходит и ощупывает моё запястье.

– У тебя случилось искажение ци, – мрачно изрекает он.

Наши взгляды пересекаются. В полумраке пещеры в серых глазах сложно хоть что-то прочесть, однако Бай Хэпин в моих, кажется, видит гораздо больше, чем я хочу показать, и несоизмеримо больше того, что я сама осознаю.

– И… как я его пережила? – во рту резко пересыхает, отчего звук выходит хриплый и тихий. Озёрная гладь позади Бай Хэпина так и манит влагой, прохладой и возможностью скрыться от пронзительных глаз.

Учитель молча начинает передавать мне духовную энергию, тем самым давая ответ.

– Почему вы были здесь? – осторожно спрашиваю я, пока мужчина выравнивает течение энергии в моём теле. Он делает это явно не в первый раз: он помогал мне, когда я была в беспамятстве, когда проснувшиеся воспоминания вывели меня из равновесия. Не будь здесь учителя… я могла бы умереть.

Чужие руки, что умывали меня и гладили, они… не мерещились?

Убрав ладони с моей спины, мужчина поднимается.

– Ты задержалась, и я пришёл проверить.

Значит, медитация вышла достаточно долгой, чтобы пробудить в учителе беспокойство. Сердце болезненно сжимается.

– Пойдём.

За пределами пещеры идёт снег.

Снежинки оседают на коже, тают от тепла и стекают на землю каплями. Ощущения немного неприятные, но холод не пробирает меня до костей в неподходящих для времени года одеждах. Рука, как по воле кукловода, тянется к даньтяню[24 - Даньтянь – место хранения жизненной силы(ци). Существуют нижний, средний и верхний даньтяни. С физической реальностью взаимодействует нижний даньтянь, расположен на 3 цуня (цунь – 3,33 см) ниже пупка.], силясь ощутить внутренние изменения. Свободной рукой я ударяю духовной энергией в персиковое дерево, рассчитывая сломать одну из его веток, однако, вместо этого валю его целиком.

Бай Хэпин останавливается посреди тропы и медленно поворачивает голову. Заметив мою прижатую к даньтяню ладонь, он выдавливает из себя снисходительную улыбку.

– Ты сформировала золотое ядро прежде, чем произошло искажение, – поясняет учитель. – Ошибка в том, что ты не сумела вовремя остановиться.

Мужчина говорит что-то ещё, однако я пропускаю его слова мимо ушей. Как бы то ни было, своей цели я достигла: золотое ядро теплится внутри, приближая меня к той силе, с которой я достигну желаемого! С золотым ядром никто не сможет оспорить моё право стать главой дворца Безмятежности. После этого имя Бай Хэпина канет в небытие, а Фэн Цзяньсюэ захлебнётся в…

Спина больно ударяется о шершавый ствол, запястья сжимают так, словно их перетянули лентами. В действительности же их стискивает в своих нежных, как шёлк, пальцах Бай Хэпин. Только вот в самих руках никакой нежности нет.

– Учитель?.. – я в ужасе смотрю на мужчину, нависающего надо мной. В серых глазах – холод. Само лицо пустое, не искажённое ни гневом, ни расстройством. Поджатые губы отражают то ли брезгливость, то ли нежелание разговаривать со мной. И ужас мой вызван не тем, что меня с силой прижали к персиковому дереву, хотя сейчас оно уже кажется похожим на колонну главного дворца, а тем, что я узнаю это лицо. Именно так Бай Хэпин выглядел, когда убил меня.

Накатывает тошнота, и я отворачиваю голову, подавляя ложные позывы, когда запястья вдруг перехватывают одной рукой, а другая цепко берет меня за подбородок. Во взгляде мужчины появляется что-то похожее на решительность и упрямство, и горячая влага чужих губ передаётся моим. И будто одного прикосновения мало, зубы Бай Хэина цепляют нижнюю губу. Боли нет, но я и не собираюсь её дожидаться, пытаюсь вырваться, сбежать, как и тогда, в доме градоначальника, только вот Бай Хэпин теперь не пребывает в Царстве Снов, он держит и прижимает лишь сильнее. По телу расплывается жар, я словно чувствую учителя под слоями наших одежд так, как будто их нет. И закрываю широко распахнутые глаза, принимая поцелуй.

Не нужно вдыхать.

Не нужно держаться на ногах.

Не нужно освобождаться из хватки.

Быть может, вообще ничего не нужно, кроме этого мужчины и этих губ. Какая же… глупая…

Бай Хэпин отпускает меня, и мы оба тяжело дышим, обмениваясь горячим воздухом. Мои губы покалывает и слегка жжёт, и я пробегаюсь по ним языком, как если бы могла слизать следы поцелуя и забыть о нём.

Мужчина передо мной бледнеет ещё сильнее, чем в пещере, хотя куда уж сильнее? И если присмотреться, можно заметить, что его потряхивает.

– Учитель?

Затуманенный взгляд мажет по мне, но будто не видит. Я успеваю лишь шагнуть в его сторону, когда он уходит прочь, слишком быстро, чтобы я, всё ещё ошарашенная, успела его догнать.

Глава 6. Тень благородного человека

Потеряв счёт времени, я собираю телом снежинки до тех пор, пока мокрые волосы и одежда не липнут к коже. Лишь тогда я покидаю персиковую рощу, выйдя к дворцу Безмятежности. Двери в покои учителя ожидаемо закрыты в такую погоду. Уставившись на них, я вновь замираю на месте, не зная, что делать дальше.

В таком виде меня и застаёт Цянь Синъюнь.

– Учитель!

Немного криво расшитые ученические одежды юноши значительно теплее моих, а кожа не успела ни побелеть, ни раскраснеться от холода. Ученик почтительно кланяется мне, и улыбка украшает его лицо, делая похожим на ребёнка.

– Этот ученик рад возвращению учителя! – с умилительной искренностью признаётся Цянь Синъюнь и вдруг каменеет. – Учитель, сколько времени вы провели на улице?