Соблазнить учителя главного героя

Посмотрев на меня так, как будто хочет сказать «Ну что за ребёнок!», Бай Хэпин берёт баоцзы и откусывает небольшой кусочек. Я едва ли в рот ему не заглядываю, ожидая вердикта.

– Слишком много специй, – заключает учитель под звуки моего обиженного сопения. – Однако… неплохо. Остальные с той же начинкой?

Попробовав ещё парочку баоцзы, Бай Хэпин выпроваживает меня помыться и переодеться. А я вспоминаю, что перед этим неосознанно стёрла кусочек мяса с уголка его рта. Как у меня рука только поднялась?!

По телу пробегает болезненная дрожь, и как будто из-под толщи воды разносятся крики. Ненависть разливается в крови горячим потоком: к былой ли себе, к Хэ Лунвану или к Бай Хэпину – трудно сказать. В нос ударяет запах крови, что-то тёплое течёт из глаз и рта. Образы из прошлого мечутся в голове, не позволяя сосредоточиться и взять катающееся по камню пещеры тело под контроль.

Пока что-то извне не успокаивает его.

Стихотворение от лица персонажей

Ли Лунмин:

Снова персики в садах зацветут -

Они с собою весну принесут.

Природа обновляется опять и опять -

Не смеет смертный о большем желать.

С тобой спускаюсь я с вечной горы:

Слагают странники стихи о любви.

Красные одежды, счастье, покой…

Не быть нам героями истории той.

Года не испортят прекрасный твой лик

Рок давно нас с тобою настиг.

И Боги не обратят время вспять -

Так почему ты о том продолжаешь мечтать?

Бай Хэпин:

Года не испортят прекрасный твой лик,

Моя вина, что тебя рок настиг.

Тебе жизнь в светлых красках нарисовать я хотел,

Но душу твою я спасти не успел.

Снова персики в садах зацветут -

Надежды наши ветра унесут.

Природа обновляется опять и опять -

Заклинатели жаждут вновь смертными стать.

Слагают странники стихи о любви:

Как жаль, что не пожелаешь ты услышать мои.

Глава 5. Цветы юности вновь не расцветут

Примечания:

Даньтянь – место хранения жизненной силы(ци). Существуют нижний, средний и верхний даньтяни. С физической реальностью взаимодействует нижний даньтянь, расположен на на 3 цуня (цунь – 3,33 см) ниже пупка.

Тёплые пальцы мягко поглаживают ладонь, пока мокрая ткань скользит по лицу. Чувствуя, как боль отступает с каждым прикосновением, я стискиваю чужую руку в своей, не позволяя ей исчезнуть. Мне мерещится судорожный вздох, в висках пульсирует – ткань больше не омывает кожу. Свободной слабой рукой я накрываю чьё-то запястье и слегка сдвигаю его, призывая продолжать. Движения возобновляются.

– Да ты же весь в вине! – я шутливо тычу шисюну в щёку, подхватываю скатывающую с неё винную капельку и бесстыдно облизываю палец.

– А-Няо! – Хэ Лунван краснеет, пока я, довольная своей шалостью, извлекаю из одежд платок, чтобы обтереть его. – Бессовестная!

– Не меня вином облили, – замечаю я, откладывая в сторону испачканный алкоголем платочек. – Ну, по крайней мере, она плеснула его тебе в лицо. Было бы хуже, если бы намокли волосы.

– Нет, она продолжает смеяться! – злится шисюн Хэ, краснея всё сильнее, и болезненно щипает меня за нос. – Совсем никакого уважения к старшим!

– Вернёмся в школу – встану на колени перед дворцом! – беспечно отвечаю я, прикрыв пострадавшее место ладошкой. – Лучше скажи, как её звали?

– Кого? – недоумевает юноша.

– Девушку, которую ты так обидел, – поясняю, съедая пельмешку. Постоялый двор, на котором мы остановились, полон посетителей. Я успела увидеть лишь чёрные с красным одежды девушки, прежде чем она скрылась в толпе.

– Никого я не обижал, – обиженно бурчит Хэ Лунван. – Я только помочь хотел: она порвала своё одеяние, и я предложил ей накинуть моё. Потом увидел тебя, подозвал, а она как рассвирепела! Облила меня вином и убежала! Вот и что у неё в голове?

Развеселённая его искренним возмущением, я разражаюсь заливистым смехом и чуть не давлюсь пельмешкой.

– Шисюн, я уверена, что ты ей понравился!

И неудивительно: какой девушке не понравится юноша с таким лицом? Его словно из нефрита выточили…

– Зачем тогда было вином обливать? – соученик смотрит на меня, как на полоумную.

Я пожимаю плечами.

– Приревновала, возможно.

Хэ Лунван фыркает. Когда мы возвращаемся на гору Нинцзин после охоты на монстра, на колени я так и не встаю. Давно поняла, что он всегда так: рычит, но не кусает.

– Хочу пельмешек, – ещё не открыв глаза, бормочу я.