Принцесса душ

Я достаю из кармана горсть ягод и цветков мяты. Ее любимое лакомство. Я приношу их птице всякий раз, когда ускользаю из комнаты.

Я не единственная, кому время от времени нужна небольшая передышка.

– У меня для тебя подарок, – произношу негромко.

Ламперес крадется вперед и нюхает ягоды на протянутой ладони. Затем она хватает их, словно голодала несколько дней.

Она такая же пленница, как и я. Птица заперта в этом месте, пока король не прикажет освободить ее. Даже если мне удастся ускользнуть из башни или с горы, покинуть остров все равно не получится.

Я протягиваю руку, мои пальцы скользят по гладким перьям птичьей головы. Интересно, куда бы она улетела, если бы я смогла освободить ее. Если бы у меня была магия, способная разорвать цепи, наколдованные прапрабабушкой.

Может быть, став ведьмой, я получу ответ.

Я ступаю на платформу.

– В этот раз, – говорю я, – спусти меня на землю.

В ответ Ламперес оживленно взъерошивает перья.

Она ныряет вниз.

Я закусываю губу, когда платформа начинает опускаться, а небо проносится мимо размытыми пятнами.

Ветер хлещет в лицо, волнение перебарывает страх. Всего через несколько мгновений я впервые ступлю на настоящую землю.

_____

Вистилиада – не тюрьма, несмотря на то что на территории города таковая имеется.

Это круговорот ярких фасадов магазинов и уличных фонарей высотой с дом. Их огонь достаточно яркий, чтобы освещать целые улицы.

Находясь здесь, я нарушаю все существующие правила, но на этот раз мне плевать.

По телу пробегает дрожь, от беготни по улицам кружится голова. Ноги стучат по брусчатке. Легкие втягивают морской воздух. Облака, окружающие Парящую Гору и расположенную на ней башню, впервые выглядят такими далекими.

Я бегу вдоль края гавани, разглядывая огромные лодки, привязанные к докам. Они покачиваются на волнах, дергая свои путы и стремясь к свободе. Вокруг лодок и парусов парят птицы, они хлопают большими белыми крыльями и поют от радости.

Взору предстает бескрайнее море. Целый мир. Я хватаюсь за каменное ограждение и перегибаюсь через него. В голове возникает вопрос: каково это, увидеть мир?

Быть как те птицы, парящие над океаном.

Я оглядываюсь на Вистилиаду. Дыхание перехватывает, когда до меня доносится далекий гул музыки.

Может, это уличный артист?

Или веселый праздник в соседней таверне?

Хотела бы я узнать, но у меня нет времени, даже если сердце так отчаянно этого жаждет. Я бы хотела увидеть это место при свете, когда открываются пекарни и витрины с выпечкой блестят на солнце. Я хочу гулять по этим улицам вместе с Иренией и подпевать уличным музыкантам.

Мне кажется, что я как-то обделила город, впервые увидев его в темноте. Но времени на размышления не осталось.

Я должна найти Нокса.

Я брожу по улицам Вистилиады в течение часа: пробираюсь сквозь влажные пески возле доков, а затем бегу по выложенной брусчаткой дороге, вдоль которой расположились пустые витрины.

– Думай, Селестра, – настойчиво бормочу себе под нос. – Забудь о полетах и пении птиц и подумай о том, где может оказаться солдат посреди ночи в месяц Фестиваля.

Ответ приходит быстрее, чем я рассчитывала.

Впереди я замечаю соломенную крышу здания, от которого веет арахисом и медом. Вывеска скрипит, покачиваясь на ветру, словно предостерегая не входить.

Табличка с надписью «Приветствуем солдат Последней Армии».

Интересно, есть ли места, куда их не пускают? Солдаты короля славятся своими дивными нравами.

Я вхожу внутрь.

Мне не приходилось бывать в тавернах, и «После заката» кажется ужасно сырым местом. Со столов капает, а полы настолько липкие, что мои ботинки приклеиваются к деревянному покрытию.

Я оглядываюсь, и когда замечаю, что полы не красные, а большая часть стен закрыта черными занавесками, то разрываюсь между облегчением и разочарованием.

Это не то место, где нам предстоит погибнуть, но это также значит, что я все еще не знаю, от чего предостеречь Нокса. Или, для начала, как его найти.

Я поправляю маску, дабы убедиться, что мое прикрытие на месте.

Женщины при дворе любят украшать лицо красивыми масками, а для меня это идеальный способ скрыться от любопытных зевак. Свой главный трюк я провернула с глазами, которые больше не выглядят пронзительно желтыми. Я замаскировала их с помощью специальной краски, украденной у одной из придворных дам, которая любит менять оттенок радужки в угоду моде.

Я многому научилась, наблюдая со стороны.

Хоть я не совсем вписываюсь в окружение, я бы предпочла, чтобы гости таверны думали, будто перед ними какая-то потерянная придворная дама, нежели ведьма. Мне пришлось стащить из сундука Ирении платье, потому что мой бальный наряд привлек бы все внимание.

Когда я замечаю себя в зеркале – карие глаза, волосы спрятаны под плащом, – то с трудом узнаю.

Я подхожу к барной стойке и сажусь на пустой табурет, тело ломит от усталости.

– Какую отраву желаешь испить? – спрашивает бармен.

Я прочищаю горло и стараюсь выглядеть непринужденно.

– Самую дешевую, – отвечаю я.

Он фыркает и через несколько мгновений пододвигает ко мне кувшин с пенящейся жидкостью и большой круглый стакан.

– Медовый сок, – объясняет мужчина. – С тебя две серебряных монеты.

Я кладу их на стойку. В замке легко найти деньги.

– Здесь довольно многолюдно, – говорю я, оглядывая переполненные столики, отчаянно желая завязать хоть какой-то разговор.