Мар. Тень императора

Я слезла с алтаря, окинув быстрым взглядом припорошенные снегом руины, а когда из-за холма гурьбой вывалилась толпа всадников, на всякий случай отступила назад.

Их было полтора десятка: рослых, а по сравнению со мной так и вовсе гигантских, коней с такими же крупными седоками. При этом выглядели они довольно странно – такими же серыми, как я, блеклыми, со смазанными, но вполне различимыми лицами, как если бы я смотрела на них сквозь мутные линзы. При этом люди переговаривались, от лошадей валил пар, они всхрапывали, топали копытами, а их гривы совершенно нормально развевались на ветру. Так что я даже не поняла, почему воспринимаю их как персонажей черно-белого кино. Но решила, что переживать по этому поводу рано. В данный момент у меня были проблемы посерьезнее.

Когда всадники остановили скакунов и принялись один за другим спрыгивать на землю, я сравнила их рост с единственным уцелевшим на холме деревом и поняла, что люди все-таки обычные. Это я слишком маленькая. Лет пять-шесть моему новому телу, не больше. И росточку в нем примерно по бедро взрослым мужчинам, которые при виде моей одинокой фигурки ощетинились оружием, а затем проворно окружили алтарь.

Я мысленно вздохнула.

Все-таки до последнего хотелось надеяться, что насчет другого мира я ошиблась. Но нет: кольчуги на незнакомцах выглядели настоящими. И меховые плащи с капюшонами. И грубой выделки ремни на поясах. И такой же грубоватой работы сапоги. Не говоря уж о непонятного покроя одежде и мечах.

Что еще огорчило, так это то, что окружившие меня мужчины продолжали переговариваться, а вот переводчика с собой взять позабыли. Я не понимала ни черта из того, что сумела расслышать. Неизвестный язык. Непонятная гортанная речь, даже отдаленно не напоминающая ни одно из известных мне наречий. Но, наверное, говорили все же о пожаре, о взрыве, который разнес на куски дом, и конечно же обо мне. Нападать не пытались. Оружие вскоре убрали в висящие на поясах ножны с непонятными клеймами. Потом половина из незнакомцев отступила, принявшись обыскивать холм. А из тех, кто остался, к алтарю подошел и опустился на корточки сравнительно молодой мужчина, при виде которого у меня екнуло сердце.

Он не был так уж красив, этот широкоплечий брюнет, чтобы при виде него сладко замирало сердце. Ничто в нем с ходу не цепляло взгляд. Ни жесткое волевое лицо. Ни резковатые черты. Ни такие же темные, почти черные глаза, истинный цвет которых я так и не смогла определить. Лежащие в беспорядке волосы, еще более темные, чем у меня, придавали его облику небрежности, а плотно сжатые губы – суровости, если не сказать жестокости. Но все же мой взгляд прикипел к нему мгновенно, потому что вокруг него вилось целое облако тесно переплетавшихся между собой разноцветных нитей. Красных, синих, белых… Настолько красивых, что к ним захотелось немедленно прикоснуться. И до того ярких, что на их фоне и без того серый мир казался мертвым и пустым.

Мужчина что-то сказал, когда я завороженно сделала шаг навстречу и коснулась кончиками пальцев его небритой щеки. От прикосновения меня словно током прошило: незнакомец был безумно горячим. Его кожа буквально пылала, резко контрастируя с обосновавшимся во мне холодом. Она обожгла, но при этом и неожиданно напомнила, что такое тепло. Тепло чужой ладони, улыбки, объятий. Тепло участия и просто… самое обычное тепло, о котором я почти позабыла.

Я вдруг в полной мере ощутила, что на улице зима. Порывы ветра, нещадно треплющие мою рубашку. Голые ступни, наполовину зарывшиеся в сугробе. И снег, который сам собой начал таять на моем внезапно раскрасневшемся лице.

Я едва рот не разинула от удивления, когда струящиеся вокруг мужчины нити охотно опутали мою ладонь и игриво ее пощекотали. Они тоже были теплыми! Я почувствовала это! А потом испуганно ойкнула, потому что мужчина без предупреждения подхватил меня на руки и одним движением распрямился.

Земля отдалилась так быстро, что от неожиданности я вцепилась в незнакомца своими детскими ручками и инстинктивно прижалась. Но он и впрямь был теплым. Такой восхитительно горячий, живой и умеющий на удивление красиво смеяться. При виде моей оторопи он так развеселился, что в нашу сторону начали недоуменно оборачиваться. А я невольно заулыбалась в ответ, всматриваясь в довольно прищуренные глаза, по-прежнему робко касаясь пальчиками его шеи, осторожно трогая выбившиеся из-под капюшона прядки темных волос и с удивлением сознавая, что я больше не хочу возвращаться в холод. Рядом с этим человеком во мне что-то менялось. Стремительно заполнялась та безэмоциональная пустота, которая поначалу спасала от паники. И вместе с тем, сидя у него на руках, мне совсем не было страшно. Напротив, я словно домой вернулась. Родную душу встретила…

А потом смех оборвался.

На лбу мужчины появилась тревожная складочка. Он отстранился. Нахмурился. А затем оторвал меня от себя и, держа на вытянутых руках, с подозрением всмотрелся снова.

Оказавшись на холоде, я инстинктивно потянулась обратно, до последнего цепляясь за льнущие к коже разноцветные нити. Пыталась что-то сказать, но язык почему-то не слушался.

Незнакомец что-то спросил. Или позвал кого-то – я не разобрала. А затем его вдруг толкнули в плечо, ударили по рукам, после чего мужские пальцы разжались, и я с приличной высоты упала в сугроб, ударившись пятой точкой о наледь. Да так больно, что на глаза сами собой навернулись слезы.

Я подняла глаза на мужчин: они спорили. Вернее, тот, что меня держал, недовольно хмурился, а второй ему что-то быстро и раздраженно говорил. При этом в мою сторону они уже не смотрели. Кажется, им стало все равно? Но за что они так со мной? И почему отвернулись, бросив на снегу, точно беспородного щенка?!

С трудом поднявшись, я хотела их об этом спросить, но не успела: неподалеку снова раздался волчий вой. Да, похоже, тот же самый, что я слышала и в прошлой жизни. На удивление громкий, полный нетерпения, предвкушения и нескрываемого торжества: казалось, стая напала на след добычи и теперь изо всех сил спешила ее догнать.

Заслышав волков, разошедшиеся по холму люди дружно поменялись в лицах. Мне даже показалось, что в чужих глазах промелькнул испуг, но длилось это буквально мгновение. Один-единственный миг, когда в воздухе скопилось почти осязаемое напряжение. После чего кто-то оглушительно свистнул. Тревожно заржали и заметались оставшиеся без присмотра кони. Затем мужчина, который меня держал, отступил на шаг, быстро огляделся. Его губы наконец разлепились, а в воздухе прогремела непонятная команда. Заслышав ее, люди быстро переглянулись. Тот воин, что заставил командира меня выпустить, махнул в мою сторону рукой, то ли предлагая прибить, то ли прогнать прочь. Но после этого прозвучала еще одна команда, мужчины одновременно развернулись, а еще через пару мгновений весь отряд принялся спешно запрыгивать в седла.

Я успела только растерянно моргнуть, как руины опустели, и только быстро удаляющийся грохот копыт да взвившаяся над холмом снежная пыль подсказывали, что совсем недавно тут были посторонние.

Нет, вы представляете?! Они бросили меня! Посреди сугробов, беспомощную и почти голую!

Предводитель, который уезжал последним, на миг обернулся, но у меня не нашлось слов, чтобы выразить всю глубину охватившего меня разочарования. Ощущение совершенного предательства оказалось так сильно, что я не захотела смотреть на это жестокое лицо. Поэтому резким движением отвернулась и направилась к краю холма. Оступаясь на покрытых снегом камнях, оскальзываясь на обледеневшей тропинке, увязая в снегу по колено. Босая. Растрепанная… я во второй раз в жизни шла к волчьей стае, готовясь к тому, что снова перестану быть человеком.

Впрочем, внутри отчего-то зрело ощущение, что во второй раз сделать это будет намного легче. А еще мне показалось, что промежуток времени между смертью в подвале и пробуждением в новом мире был не таким уж большим.

Прислушавшись к волчьему вою, я с некоторым трудом, но все же вспомнила кое-что важное. Долгую полярную ночь. Снежную пыль на кажущейся бесконечной дороге. Стремительно несущиеся в темноте высокие тени, время от времени издающие уже знакомый вой… Оказывается, это так важно, когда в сгустившейся тьме ты не один. Но еще важнее становится чувство единения. Когда плечом к плечу бежишь рядом с теми, кого ощущаешь так же, как себя. С кем можно общаться одними лишь мыслями. На инстинктах. Одним только касанием.

Уже различив в быстро приближающейся снежной буре силуэт огромной волчицы, я опустила плечи.

Да, сейчас я вспомнила и то, что на какое-то время стая заменила мне семью. А услышав знакомый зов, молча кивнула, тем самым подтверждая, что готова вернуться. Помню о них. Дорожу нашей связью. И той общей целью, которая у нас когда-то была. Я крепко зажмурилась, почувствовав, как рядом взвихрился самый настоящий смерч. Приготовилась упасть на четвереньки, чтобы больше никогда не вспоминать этот жуткий день…

А затем сдавленно охнула, потому что сзади меня поперек талии внезапно обхватила крепкая рука. Вскрикнула, ощутив, что снова лечу. А затем уткнулась носом во что-то мягкое и живое. Прижалась к теплой шее. Жадно вдохнула, но тут же поняла, что это совсем не та шея, которую я хотела бы обнять. Расстроилась. Как-то сразу обессилела. Обмякла. И провалилась в спасительную темноту.

Когда я открыла глаза снова, то обнаружила, что лежу в постели, до подбородка укрытая одеялом, а рядом сидит незнакомый мужчина и с озабоченным видом крутит в руках золотую сережку-гвоздик.

При этом все вокруг снова стало ясным и четким. Мир опять обрел привычные краски. Сидящий рядом мужчина тоже выглядел совершенно нормально. Правда, был настолько увлечен своим занятием, что далеко не сразу заметил, когда я открыла глаза.

Он оказался не слишком молодым, но определенно ухоженным. Навскидку я дала бы ему лет пятьдесят с хвостиком. Худощавый. Сероглазый. С приятными чертами лица и на удивление длинными светлыми волосами, которые ровными прямыми прядями спускались почти до середины груди.

Уши нормальные! Да-да, первым же делом проверила. Глаза не раскосые. И вообще никаких признаков неземной эльфячей красоты на его физиономии не наблюдалось. Хотя чем-то он, если честно, был похож на киношного Арагорна. Только постарше. Но, судя по внешнему виду, не входил в компанию воинов, которые намедни бросили меня на произвол судьбы.

Угрожающего впечатления он тоже не производил и оружием в меня не тыкал, что обнадеживало. Из одежды на нем была длинная темно-синяя хламида, расшитая серебряными узорами. Красивая, стильная. Идеально подходящая как к неординарной внешности незнакомца, так и вписывающаяся в несколько вычурную, но все же смутно напоминающую средневеково-аристократичную обстановку помещения. Где первым же делом привлекала внимание большая кровать, откуда я и взирала на новый мир с внезапно проклюнувшимся любопытством.

Мой бывший босс всегда говорил, что в любом незнакомом деле стоит заранее определиться с путями отступления, поэтому сразу после мужчины меня заинтересовало наличие окон и дверей. Первых в комнате оказалось два, причем все по левую руку от меня и на такой высоте, что с моим ростом туда было не взобраться. А вот дверь я приметила всего одну. Напротив кровати. Большую такую, деревянную, сверху донизу покрытую причудливой резьбой и наверняка тяжеленную, открыть которую самостоятельно у меня бы точно не получилось.

Наконец мужчина заметил, что я пошевелилась, и вскинул голову, одновременно улыбнувшись.

Ну, точно. Один в один Арагорн в зрелости. Так его и буду, пожалуй, называть, пока не представится.

Какое-то время мы с мужиком таращились друг на друга, а затем он что-то спросил на своем тарабарском языке и бросил быстрый взгляд на сережку. Я тоже на нее посмотрела – ничего особенного. Кусочек золота с совсем уж крошечным бриллиантиком в центре. И с чего бы этому типу так пристально на него смотреть?

«Арагорн» опять что-то спросил. А когда я промолчала во второй раз, поднял сережку повыше и заговорил снова, при этом показывая то на нее, то на меня и одновременно с этим внимательно всматриваясь в мое лицо. Но я и сейчас не могла ему ответить. Кроме разве что «моя твоя не понимает» или что-то вроде того.

Он неожиданно поднялся с постели и растерянно поскреб затылок, словно не мог сообразить, что же со мной делать. Мне же тем временем срочно приспичило в туалет. Да, такая вот банальность. Поэтому, кое-как выпутавшись из-под одеяла, я спустила вниз ноги. Осторожно сползла с высокой на редкость кровати. А когда «Арагорн» удивленно замер, выразительным жестом помялась и всем видом показала, что вот прямо сейчас умру, если он срочно чего-нибудь не предпримет.

Сообразив, в чем дело, мужик с досадой цокнул языком и направился в угол, где под тяжелой фиолетовой шторой обнаружилась узкая дверка. Я, слегка пошатываясь на непривычно маленьких ножках, с трудом до нее дотопала. Демонстративно захлопнула дверь перед изумленно вытянувшейся физиономией хозяина. Оглядев нашедшийся за дверкой санузел, нашла его вполне современным. Однако когда приподняла край абсолютно чистой, но явно не моей рубашки и собралась присесть на чудо местной сантехнической мысли, то вот тут-то меня и настигло второе за сутки потрясение.

Не веря сама себе, я задрала рубашку до груди и в шоке уставилась на свои ноги… вернее, чуть выше… туда, где не должно было расти ничего лишнего. Неверяще ощупала себя, после чего метнулась обратно в комнату, отыскала стоящее в углу большое настенное зеркало. И, убедившись, что в туалете мне не примерещилось, села прямо на ковер, выдав от неожиданности писклявое:

– Да твою ж мать!..

Доставшееся мне тело оказалось мужским, несмотря на длинные волосы, маленький рост и пухлые щечки. Это было немыслимо, невероятно, но сию бесспорную истину наглядно подтвердил недавний осмотр! И то же самое продемонстрировало зеркало, из которого на меня расширенными от шока глазами таращился полуголый пацан, в полнейшей растерянности сидящий сейчас на ковре.

Мальчишка… русоволосый, сероглазый, лет пяти или шести от роду.

Из моей груди вырвался нечленораздельный звук, который стоило бы интерпретировать как самое изощренное и грязное из всех существующих в этом мире ругательств. Однако паника отступила так же быстро, как и накатила.

Да, мальчишка. Ну и что? Зато живой и здоровый. Можно подумать, если бы меня предупредили заранее, я бы отказалась от такого шанса!

Я все еще в растерянности провела ладонью по длинным волосам, но времени на раздумье и переоценку ситуации мне не дали.

– Очень хорошо, – с нескрываемым удовлетворением произнес чей-то голос из-за спины, заставив меня отыскать в отражении давешнего «Арагорна». Тьфу ты. Чуть про него не забыла. – Наконец-то ты заговорил, и мне удалось поймать нужную комбинацию звуков. Перевод, конечно, неточный, но, надеюсь, теперь ты меня понимаешь… так, мальчик?

Я перевела замедленный взгляд на серьгу в его руке и замерла, обнаружив, что теперь бриллиант в сережке светится потусторонним зеленым светом.

– Ты меня ведь понимаешь? – настойчиво повторил «Арагорн», пристально всматриваясь в зеркало.

Я так же заторможенно кивнула.

– Замечательно. Тогда я сейчас закреплю переводчик, и после этого мы поговорим.