Темный лес. Дикий пес

– Белик!

– Да что опять не так? – искренне удивилась Гончая. – Чем ты недоволен, белобрысый? Морду тебе подправил, меч подарил, кольчужку отдал… Что еще надо сделать, чтобы ты перестал желать меня убить?

Стрегон, до хруста сжав кулаки, шумно выдохнул:

– Ну ты и…

– Так, все. Закончили, – внезапно посуровела Гончая. – Курш, ты где?

Грамарец немедленно показался из-за кустов.

– Берешь этих копытных за хвосты и ведешь к Браду. С рук на руки сдашь, а потом бежишь к эльфам и говоришь, что мы скоро будем. Никаких выкрутасов по дороге, никаких свар и ненужной охоты! По сторонам смотреть в оба, меня не искать и с незнакомыми зверями не драться! Ты меня понял?

Курш тоскливо вздохнул.

– Тогда забирай этих улиток и вперед, – сурово велела Белка, делано не замечая огорчения зверя. – Когда вернусь, все проверю и выясню. Тира предупредишь сам, Элу от меня копытом в лоб засветишь, если выпадет случай. А потом будешь сидеть там и ждать, пока мы появимся. Узнаю, что опять сбежал, – накажу. Вздумаешь дома ушастым рушить – накажу еще сильнее. Не говоря уж о том, что фонтан я тебе портить запрещаю. По крайней мере, до того дня, пока не вернусь. А теперь ступай и не изображай умирающего ползуна. Ступай, я сказал! У кордона тебе делать совершенно нечего!

Грамарец жалобно на нее посмотрел, надеясь на снисхождение, но хозяйка была неумолима. Никогда его внутрь не пускала. Никогда те чудеса даже мельком не показывала. Говорила: мал еще, не дорос, не справишься… И теперь – тоже! Он тихо заскулил, но ослушаться не посмел: хозяйка бывала ужасно строгой. Не исполнишь приказ – накажет. И отругает, конечно, и по бокам отлупит, но, что самое страшное, больше свистеть на дудочке не будет и никогда не покажет красивых огонечков в глазах…

Курш ласково ткнулся носом в любимую щеку и потерся, показывая, что беспокоится. Но быстро понял, что решения она не изменит, и потрусил прочь, поминутно оглядываясь и с надеждой вскидывая уши.

За ним, словно послушные куклы, двинулись оседланные кони наемников.

– Не волнуйтесь, – бросила в сторону Белка. – Брад их в Синтар переправит, к Фаргу на постой, вместе с задатком и просьбой присмотреть. Если через полгода не вернетесь, то Фарг поступит с ними так, как сочтет нужным. Если вернетесь, сами заберете. Тиль, ты планируешь уложиться в какие-то сроки? Надо нам торопиться как на пожар или можно пожалеть наших смертных друзей?

Тирриниэль задумчиво потер подбородок:

– Четких сроков нет. Но спешить все равно надо: вдруг с порталом что-то более серьезное, чем мы считали. Да и погоня, я думаю, скоро сообразит, что к чему.

– Откуда, думаешь, пойдут?

– Я бы на их месте поставил людей вдоль всего тракта – рейдеры, народ с застав, эльфов бы с собой привел… Чтобы, как только будет дан знак, с трех сторон прижать нас и оттеснить к кордону, откуда, как они считают, нам уже никуда не деться.

– Полагаешь, про лес еще никто не понял?

– Ну, – кашлянул эльф. – Если и понял, то вряд ли поверил.

– Тогда делаем так: какой темп задам, с таким и побежите. – Белка недолго помолчала. – Там, за Мертвой рекой, начинается межлесье. Это я вам уже говорил. Верю, что все вы – народ опытный, но наше зверье и травки вы не знаете. Поэтому идем в таком порядке: я на два шага впереди от остальных. За мной Тиль и Лан, потом Картис. Стрегон, своих распределяй, как считаешь нужным, но Тиль и Лан всегда должны быть вами прикрыты.

– Почему это? – возмутился Ланниэль.

– Надо! – отрезала Белка. – Еще раз услышу подобный вопль – оставлю здесь! Все ясно?

– Да, – пробурчал эльф, поджав губы.

– Все, больше никаких шуток и веселья. С этого дня смотреть в оба и постоянно нюхать воздух. Что не понравится, тут же говорите. Что-то заметите – немедленно шепните. Воду без разрешения не пить, на цветочки не заглядываться, любые ямки аккуратно обходить, а не перепрыгивать и от чересчур пышных деревьев держаться подальше. Бежим ровно. Темп обычный: пятьсот семь шагов бегом, затем двести пятьдесят три – шагом и снова – бегом, пока не скажу, что можно встать. От основной группы не отдаляться, в стороны не отбегать. Если приспичит, тут же скажите, – будем ждать неподалеку. Стеснение здесь неуместно. Рыжий, не кривись, мне совсем не хочется обнаружить твой полуобглоданный труп в соседних кустах. Помня, что где-то поблизости может быть прорвавшаяся из-за кордона тварь, ведем себя так, будто она уже за спиной, то бишь молчим, слушаем и смотрим во все глаза. Никаких разговоров и смешков. Лакр, ты понял?

– Понял, понял. Необязательно…

– Заткнись, друг мой, – неласково посоветовала Белка. – Забудь про этот лес, прежний мир и то, каким ты там был молодцом. Здесь твоя выучка стоит немного. Ивер, постарайся не навешивать на болты заклятия – потом такой след останется, что не только наш неведомый хвост почувствует, но и половина местных обитателей сообразит, где можно получить бесплатный обед. Но палец со скобы не убирай – вдруг тварь действительно рядом? Терг, следи за ним. Упустишь – головы отверчу обоим. Это не шутка. Тиль, ты выдержишь рядом со мной столько времени?

– Постараюсь.

– Хорошо. – Белка еще раз оглядела лица людей и нелюдей, убедилась, что ее поняли правильно, затем глубоко вздохнула и тихо закончила: – Тогда идемте. До темноты надо добраться до места мира.

Русло высохшей реки миновали быстро. Братья исподволь ждали, что где-то поблизости найдется указатель, полоса выжженной земли или еще какой-нибудь знак, которым рейдеры отгородили обычный лес от межлесья. Но нет – ни знаков, ни заборов, ни каких-либо иных заграждений. Просто перешли через речку и углубились в лес, неотличимый от того, что остался на той стороне. Вот и деревья вроде бы те же, и мошкара все такая же назойливая, птицы поют совершенно так, как и там, за спиной. И солнце то же – ясное да теплое, и ветерок один в один, и даже недовольное цоканье потревоженной белки так же слышится…

Однако примерно через час, в течение которого мальчишка гнал их в своем привычном темпе, начали появляться отличия. На первый взгляд, совсем незначительные, но братья сразу ощутили: межлесье действительно жило своей, заметно отличающейся от других мест жизнью. Здесь и дышалось по-другому, и воздух казался более густым, тягучим. Птицы стали провожать незваных гостей взглядами. Бабочки запорхали чересчур настойчиво… Хорошо, что путешественники вовремя надели на лица плотные повязки, иначе в тот момент, когда одна из лесных «красавиц» вдруг выплюнула в сторону отряда прозрачную струйку, кто-нибудь мог пострадать. Но Белик был начеку – прямо на ходу высоко подскочил, выбросил руку и раздавил ядовитую дрянь в кулаке. После чего отбросил ошметки в сторону, проследил за тем, как шипит от едкой слизи трава, и равнодушно отвернулся.

– Глаза берегите, – только и услышали попутчики и снова побежали.

Вскоре Лакр приметил большого зайца, который при виде них не бросился наутек, как сделал бы обычный косой, а напротив – настороженно замер, поводя мокрой пуговкой носа и пристально наблюдая за отрядом крупными черными глазами. Сам серый, матерый, толстый. Уши почти ослиные, здоровые. И зубки в пасти оказались под стать: едва у ланнийца дернулась рука к арбалету, ушастый грызун зашипел, обнажил совсем не заячьи клыки и, сердито фыркнув, гигантскими скачками скрылся в чаще.

У братьев как-то нехорошо заныло под ложечкой.

– Не тронет, – равнодушно пояснила Гончая, даже не обернувшись. – Нас слишком много. Стаями иногда рискуют нападать на одиночек, но нас им не одолеть. Вот волки – другое дело. На них нарваться нежелательно. Тиль, как твой нос?

– Терпимо, – ровно отозвался эльф, не отставая ни на шаг.

– Если зацепит – скажешь.

Он только кивнул, но даже Стрегона поразило неподдельное беспокойство в голосе Белки, когда она на мгновение обернулась.

– Тиль, я серьезно. В последние годы мне трудно себя контролировать. Так что не геройствуй, ладно?

– Я понял, Бел. Не волнуйся.

– Да я же не за себя, – вздохнула она тихонько. – Если с тобой что-то случится, Таррэн расстроится. А я, как ты знаешь, очень этого не люблю. Потому что когда он расстраивается, нам приходится половину леса высаживать заново, а это ужасно хлопотно.

Владыка Л’аэртэ хмыкнул, и Гончая снова надолго замолчала. Братья тоже бежали молча, поражаясь тому, что юный проводник до сих пор не споткнулся, не запыхался, не сбил дыхание и по-прежнему несся по лесу ровной трусцой, будто каждый день развлекался подобным образом. Да еще с такой невероятной скоростью, что за ним было трудно угнаться даже не раз попадавшим в переделки ветеранам. Где-то Белик слегка задерживался, где-то сворачивал, не поясняя причин. Временами чуть замедлял темп, а потом внезапно ускорялся, но большую часть дня скрупулезно соблюдал свой странный ритм – пятьсот семь шагов бегом, еще двести пятьдесят три – шагом, а потом – снова бегом. При этом Стрегон совершенно точно понимал, что мальчишка способен продержаться без перерывов на шаг. Вообще. А делает это лишь ради них, улиток, чтобы чуть перевели дух и смогли мчаться в таком темпе до самой ночи.

Еще через час, когда в лесу появились незнакомые породы деревьев, а просветы между ними стали все меньше и меньше, Лакр смутно заподозрил, что никакого привала не будет. Часа через два он в этом прочно уверился. Через три начал беспокойно поглядывать на побратимов, молча спрашивая: «Вы это видали?» Но, разумеется, ответа не получил, потому как даже Терг лишь изумленно качал головой: Белик гнал их в таком сумасшедшем темпе, что братья едва справлялись. А сам при этом выглядел свежим, бодрым и полным сил. Да еще и поглядывать начал через плечо, стараясь угадать, когда увидит красные и мокрые физиономии, а шелест чужих ног станет напоминать топот сражающихся за самку носорогов.

Пока они неплохо держались: чуть вспотели, стали чаще дышать, но все же не проявляли признаков усталости. Конечно, удивлялись, непонимающе переглядывались, но пока в их глазах теплился лишь один вопрос: «Как ты это делаешь?» На это Белка лишь усмехалась и снова отворачивалась.

Ближе к полудню она вывела отряд к берегу очередной речушки. Но напиться никому не дала: вода здесь была ядовитой. Так что Гончая не только не остановилась, а велела прыгать через реку, словно дурным козлам, посоветовав постараться сделать это так, чтобы не замочить сапоги.

В какой-то момент она ткнула пальчиком куда-то в сторону, одновременно сворачивая. Стрегон добросовестно покосился на громадный медвежий след, сильно смахивающий на тот, что он видел у водопада, и откровенно задумался: а не медвежонок ли тогда был? Потому что, судя по соседнему отпечатку, каких-то два дня назад здесь стояла еще одна огромная туша, раза в два больше и тяжелее… Может, и правда мать?

– Не наступите, – снова подала голос Гончая, огибая какой-то невзрачный цветок. – Если заденете, выстрелит спорами, а эти заразы так глубоко въедаются в кожу, что потом придется всю шкуру исполосовать, чтобы достать хоть одну. А спор тут много.

Стрегон послушно свернул, мельком глянув на блекло-голубой венчик, внутри которого проглядывала формирующаяся коробочка, еще не совсем созревшая. Так что если мальчишка прав и при прикосновении она выстреливает тучами въедливых спор, то лучше проявить благоразумие, чем на собственной шкуре убедиться, что цветочек созрел немного раньше, чем кажется.

Лакр, судя по всему, тоже так решил, потому что, против ожиданий, не принялся ни о чем дотошно расспрашивать. Просто обогнул растение и подозрительно косился назад все то время, пока мог его видеть. Из-за этого, разумеется, едва не влип в какую-то паутину, потому что бежал крайним слева, между Ланниэлем и Тергом. Но последний успел вовремя среагировать и дернул зазевавшегося побратима за локоть, спасая от повторно распухшей морды. Стрегон молча погрозил раззяве кулаком, и тот сконфуженно отвел глаза.

Так и неслись: почти в полной тишине, мимо сотен и тысяч вплотную росших деревьев, мимо густой травы, от которой уже начинало рябить в глазах, мимо громадных туч надоедливой мошкары, по едва заметной тропке, которую маленькая Гончая чуяла даже с закрытыми глазами. Она упорно вела спутников строго на северо-восток, уходя ближе к кордону и лишь слегка сдвигаясь в сторону Золотого леса.

Она только в одном месте сошла с выбранного направления – когда заслышала впереди приближение семьи кабанов. К счастью, совершенно обычных, некрупных, но вставать на пути у чем-то раздраженного самца не захотела. И Стрегон этому только порадовался: кабаны – непредсказуемые звери, могут и мимо пройти, даже ухом не пошевелив, а могут с ходу налететь, целясь клыками в уязвимый живот. Лишние проблемы и шум были ни к чему, так что Белик поступил правильно: в подобной ситуации братья тоже выбрали бы разумное отступление.