Темные времена. Враг

Неподалеку раздалось восторженное хрюканье, и герр Хатор, покосившись по сторонам, наткнулся на отчаянно веселые глаза своих людей. После чего неожиданно осознал, что рисковый пацан сделал верную ставку: отныне за ним будет приглядывать не только строгий дядька, но и много кто еще. А случись конфликт с ушастыми снобами, рядом с седым плечом к плечу встанет вся охрана, на которую бойкий мальчишка произвел неизгладимое впечатление. И гаррканцем своим, и неунывающим нравом. Даже этими похабными хохмами, от которых у многих глаза до сих пор не просохли!

Купец мысленно покачал головой: кажется, это будут очень сложные три недели. И волноваться ему придется гораздо чаще обычного, поскольку скромная роль, возложенная на него королем Интариса, в присутствии такой необычной компании грозила перерасти в нечто совсем иное.

Глава 4

Вдоль Драконьего хребта народ во все века селился не слишком охотно: сказывалась близость Серых пределов. Хоть и были они отделены от обитаемых земель горной грядой, хоть и стояли по ту сторону ее семь неприступных крепостей-застав, да только все ходы-выходы не перекроешь. Все горные тропки не завалишь, не утыкаешь ловушками. Потому-то нет-нет, да и появлялись возле людского жилья смертельно опасные твари, измененные магией Проклятого леса. Гигантские гиены, от которых не было спасения ни конному, ни пешему, большеухие медведи, способные одним ударом лапы завалить длиннорогого быка, пещерные тролли, от рева которых падали вековые деревья, проворные зверги с неимоверно острыми зубами, прожорливые жуки-мясоеды ростом со взрослого пса… раньше их перехватывали Стражи Малой сторожи: единственной из застав, расположенной по эту сторону гор и стерегущей тропу смертников – самый широкий проход в пределы. Но с тех пор, как почти двадцать лет назад ее не стало, для тварей наступило воистину благодатное время.

Что там тогда случилось – неизвестно. Поговаривали про предательство, обвал, землетрясение и даже извержение вулкана, потому что огромное зарево со стороны гор в тот день видели многие. По какой-то причине Малая сторожа всего за пару минут выгорела дотла, но ни следов нападения, ни тел нападавших, ни костей погибших, ни обгоревших доспехов не осталось на том месте, где когда-то возвышалась крепость.

Присланные королем маги, конечно, уловили следы непонятного колдовства, но после трех дней кропотливой работы беспомощно развели руками, так и не сумев ни докопаться до правды, ни подтвердить одну из многочисленных догадок. Даже камень там оказался изъеден какой-то неизвестной силой, подвалы завалило, толстые стены потрескались и всего через несколько дней рухнули, оставив после себя гигантскую проплешину, щедро припорошенную золой, прахом и навсегда похоронившую эту тайну.

Со временем окрестные земли опустели: лишившись защиты Стражей, люди поспешили покинуть негостеприимные места. Тракты постепенно захирели, караваны стали огибать злополучные горы стороной, густые леса разрослись еще больше, спрятав следы давней трагедии. В глубоких пещерах возле подножия гор поселились невиданные звери, а все случившееся стало медленно, но верно забываться.

Пожалуй, лишь упрямые старожилы редких, еще не опустевших деревень могли поведать случайному путнику об этой загадке да тихонько посетовать, что проклятую тропу оставили без надлежащего надзора.

Бекровель был одним из немногих городов, чьи жители не боялись близости гор. Самый удаленный от Аккмала, он был максимально приближен к заставам и к ведущей к ним единственной дороге через горы. А потому гарнизон там всегда был мощный. Конечно, с Дикими псами не сравнить, но воины даром свой хлеб не ели. Год за годом обеспечивали спокойный проход в Серые пределы. Стерегли караваны, доставляющие на заставы все необходимое, и регулярно чистили окрестные земли от пробравшихся туда тварей.

Но до Бекровеля было еще далеко – без малого три недели пути, а количество постоялых дворов вдоль медленно хиреющего тракта неуклонно сокращалось. Сперва по одному-два на протяжении утомительного дневного перехода, затем – всего один на несколько дней пути, но вскоре исчезнут даже они. Герр Хатор был вынужден с сожалением признать, что теперь ему и его людям придется надолго забыть о теплых постелях и холодном пиве.

На ночлег устраиваться начали еще засветло. Телеги поставили в круг, дорассцев распрягли, спутали им ноги и со спокойной душой пустили объедать сочную зелень придорожных кустов.

– Чисто, – негромко сообщил купцу Гаррон, вынырнув из-под разлапистых елей.

Герр Хатор оглядел обустраивающихся людей и рассеянно кивнул: до беспокойных мест, где чаще всего встречали монстров Проклятого леса, было еще далеко, но он не исключал, что с ними, возможно, придется столкнуться уже скоро. И далеко не все в его команде способны за себя постоять.

Взгляд купца непроизвольно остановился на гаррканце и его молодом хозяине.

– Отстань, – буркнул Белик, расседлывая провинившегося скакуна и отпихивая от себя умильно вытянувшиеся трубочкой губы. – Хватит! Перестань меня слюнявить!

Карраш послушно отвернулся, но вскоре снова засопел в маленькое ухо и наконец потерся носом о плечо пацана, а потом вдруг тихо, по-щенячьи, заскулил.

Мальчишка взглянул во влажные глаза, полные искреннего раскаяния, и вздохнул.

– Ладно, поеду верхом. Но завтра. Есть хочешь?

Гаррканец неверяще вскинул острые уши. А затем подпрыгнул на месте и порывисто ткнулся крупной мордой в плечо, выражая ликование: прощен!

Белик с улыбкой потрепал мощную шею и снял узду, при виде которой у бывалого купца брови сами собой полезли наверх. Как так?! На ней не было железного мундштука! И удила совершенно неправильные! Работа наездника сводилась к тому, чтобы деликатным потягиванием за поводья указывать норовистому жеребцу, в какую сторону хозяин желал бы повернуть, при этом оставляя последнее слово не за собой, а за упрямой скотиной!

Гаррон покачал головой, провожая взглядом лихо отплясывающего жеребца. Ну ни дать ни взять – просто преданный пес!

– Угомонись и иди в реке ополоснись, – строго велел Белик. – На тебе уже корка толщиной в мой палец! Но чтобы вернулся к темноте, ясно?

Карраш шумно отряхнулся и послушно потрусил прочь. А пацан подхватил длинный сверток, обернутый в плотную ткань, забросил седло и упряжь на ближайшую телегу, после чего, нимало не беспокоясь о питомце, натаскал резко подобревшей поварихе воды и с чистой совестью отправился устраиваться на ночлег. Но при этом выбрал наиболее удаленное от палатки эльфов место – под елями, в глубокой тени, где шустро расстелил плащ, бросил наземь глухо звякнувшую ношу и с независимым видом развалился сам, закинув руки за голову и словно бы не замечая «послов», устраивающихся возле отдельного костра.

– Эй, а что в ткани? – плюхнулся на траву рядом с мальчишкой Весельчак. – Меч? Лук? Палка?

– Мое проклятие, – буркнул Белик, не открывая глаз.

Присевший про другую сторону Аркан озадаченно повертел головой.

– Какое еще проклятие?

– Личное. Персональное. Очень страшное.

Рыжий непонимающе переглянулся с напарником.

– Нет, а серьезно?

– Считай, что это талисман, – сообщил мальчишка и резким движением сел. – От дураков и нахалов, сующих свои длинные носы куда не надо. Хочешь взглянуть? Только учти: эта штуковина не любит чужих рук. Если сунешься, может так отделать, что потом месяц с постели не встанешь.

– Магическая? – с опаской отодвинулся Аркан.

– Угу. Только не фонит.

– Чего?

– Ауры не дает, то есть магическим взором не засекут, – недовольно пояснил Белик. – В наследство мне, так сказать, досталась. Штука, конечно, здоровая, громоздкая, зато бережет от всего враждебного, живого и неживого, даже от магии защищает, а еще говорят… ты чего уставился? Именно что в наследство, от одного… гм, кровника. Честно говоря, я уже и сам не рад, да деваться некуда, а выбросить жалко: дорогая все-таки вещь. Продать ее нельзя, подарить – тоже, она на крови завязана, только одному роду и подчиняется. Украл бы кто… да последний придурок, который на это решился, до сих пор гниет где-то в болоте. А я теперь таскаю эту дуру с собой как проклятый, да еще и следить должен, чтобы не цапнул кто ненароком. Объясняйся с вами потом…

Весельчак зябко передернул плечами:

– Гадость какая.

– Ты прав, но у меня просто нет выбора, – печально согласился пацан. – Да и привык я уже к этой палке. Впрочем, со временем ко всему привыкаешь.

– А с тем вором что случилось? Ну, который цапнул эту гадость?

– Помер.

– От чего?

– Головы лишился, – кротко ответил Белик и вдруг оживился. – Слушай, а тебе, случайно не нужен амулетик? Я дешево отдам, всего за пару золотых… это ж почти задаром! Возьми, а?

Рыжий шарахнулся прочь.

– Какого Торка мне сдался такой амулет?! Сто лет без него жил и дальше как-нибудь обойдусь. А если приспичит, то вон – у магов нормальный закажу! Маленький, на шею, а не такой здоровенный! Убери, кому сказал!

Белик вздохнул, но послушно подтянул проклятую штуку под бок.

– Да ты не бойся. Через ткань она неопасна… вроде бы. Ну, по крайней мере, я так думаю. Хотя рисковать не советовал бы никому.

Аркан снова переглянулся с напарником и пожевал губами: магическая палка, даже деревянная, дорого стоит. А у людей подобные «талисманы» и вовсе – огромная редкость.

– Я слыхал, эльфы обожают сторожевые заклятия, – задумчиво сказал он. – И оружие у них зачаровано: хапнешь без спроса, и все – прощай, мама-папа. В лучшем случае, руку отсечет или брюхо распорет. А то и молнией шарахнет, и тогда останется от тебя только сочный кусок мяса, обжаренный до хрустящей корочки.

Мальчишка рассеянно отмахнулся.

– Не. На самом деле молния – это редкость, только у родового оружия встречается. Так наследники правящего дома развлекаются, ну и хранители иногда: у остальных-то магия, считай, тю-тю. Поэтому в большинстве своем ушастые на клинках руны рисуют. А руны – дело темное, одну линию чуть скосишь, и получишь вместо меча кривую загогулину. Да и умельцев, кто знает, как их правильно выводить, осталось всего ничего, поэтому ушастые чаще берут на вооружение простые руны, которые не могут прибить на месте. Зато сообщить хозяину о местонахождении оружия – запросто. Как сигнальный маяк – за тыщи верст видать, а там… уж на что фантазии у эльфа хватит, такая и смерть будет. Хочешь – повесят, хочешь – руки обрубят по самые плечи. Они смертных не шибко жалуют, но о расовых войнах помнят – по-крупному в конфликты не лезут. Зато мелочь вроде нас с тобой за разумных не считают, вот и отрываются при первом удобном случае.