Городской тариф

– С днем рождения! – хором повторили следом за Сергеем Верочка и опомнившийся наконец третий участник дискуссии, Геннадий, бывший следователь.

– И что у вас там в сейфе? – скептически осведомился Ионов.

Верочка залилась румянцем, остальные расхохотались.

– Ничего-то от вас не спрячешь, профессор, – ответил Сергей Александрович. – Там подарок для вас. Но мы думали, вы придете попозже, и мы всем отделом во главе с начальником явимся вас поздравлять.

– Ну так поздравьте сейчас, – предложил Ионов. – Как говорится, с утра выпил – весь день свободен. В чем проблема?

Он все еще не верил, что в сейфе именно подарок, убежден был, что от него пытаются что-то скрыть, а подарок – просто отговорка. В нем внезапно проснулось нехорошее, злое стремление уличить ребят во лжи, чтобы не думали, что он уж совсем старый, глупый и никчемный и его ничего не стоит обвести вокруг пальца.

– Ну как же, Евгений Леонардович, а цветы? – возмутилась Вера. – Толик должен цветы принести, мы же рассчитывали попозже… А Толика еще нет.

– А ничего, вы пока без цветов, – великодушно разрешил Ионов. – Дарите подарок, а потом всем коллективом придете с цветами. Давайте-давайте, не томите.

Он злорадно следил за вконец растерявшейся Верочкой, медленно двигавшейся к сейфу. Интересно, что будет дальше? Нет там никакого подарка. И что они станут делать теперь?

Но Ионов ошибся. В сейфе оказался именно подарок. Настроение заметно улучшилось, Евгений Леонардович тепло поблагодарил сотрудников и пошел в свой кабинет, самый просторный из пяти кабинетов, скрывающихся за дверью с табличкой «Главные специалисты».

Для научной работы день был полностью потерян, с половины одиннадцатого потянулись поздравляющие, кто в одиночку, кто группами и целыми отделами, а в три часа устроили официальное чествование в конференц-зале с речами и фуршетом. Ионов сиял: помнят, ценят, уважают.

– Евгений Леонардович, есть пара вопросов, – раздался рядом голос Дмитрия Шепеля. – Или вас сегодня не трогать?

Шепель давно уже не тот худенький чернявый мальчик, физик-математик, почти тридцать лет прошло, поседел, растолстел. Когда создавался Фонд, Ионову предложили взять с собой из Академии всех, кого он сочтет нужным, и имя Димы Шепеля было первым, которое назвал Евгений Леонардович. Именно Дима со своими динамическими моделями дал тогда, в семьдесят шестом году, новый толчок научному направлению, начало которому положил за десять лет до этого сам Ионов, написав монографию «Использование математических методов в изучении преступности». До Шепеля математика, который пользовались криминологи, была статичной, она описывала то, что было и есть и позволяла строить прогнозы развития преступности исходя только из динамики самой преступности, Димины же модели давали возможность рассчитывать то, что будет с преступностью, в зависимости от того, как будут вести себя различные факторы, оказывающие на нее влияние. Сегодня Шепель руководит отделом математического моделирования и является правой рукой начальства. И снова Ионов почувствовал укол. Димка, его ученик, – правая рука, он сам – всего лишь главный специалист.

– А в чем дело? Какие-то проблемы?

– Нет, никаких проблем, текущие вопросы. Мы получили очередной обзор по диссертациям, и есть предложение по кадрам. Хотелось бы обсудить.

– Хорошо, – кивнул Ионов, отставляя бокал с шампанским. – Прямо сейчас?

– Через полчасика, ладно?

– Приду.

– Да ну что вы, Евгений Леонардович, мы сами к вам зайдем.

Уважают.

Ровно через полчаса в кабинете Ионова собрались Дмитрий Шепель и еще двое: начальник отдела научной информации и Кувалдин, начальник отдела комплексных монографических исследований.

– У нас на ноябрь назначена организация полевых экспериментов в десяти точках, – начал Шепель.

Ионов недовольно поморщился. Он прекрасно это знает, зачем напоминать? Полевые эксперименты – тоже его идея, его собственная, и за их ходом он намерен следить тщательнейшим образом.

– Я помню, – сухо произнес он.

– Я только хотел сказать, что во всех точках работа начата, – уточнил Шепель. – Мы идем строго по графику.

– Замечательно, – отозвался Ионов. – И в чем состоит вопрос, который нужно решать?

Начальник отдела научной информации откашлялся, достал из папки несколько скрепленных между собой листков и протянул профессору.

– Это обзор диссертационных исследований по проблемам борьбы с преступностью, выполненных в текущем году. Посмотрите, пожалуйста.

Ионов быстро пробежал глазами названия диссертаций. Да, мельчает наука, мельчает. Серость, скука, нигде ни проблеска оригинальной мысли, новаторского подхода. А вот это что? Очень интересно, очень… Кто автор? Он вернулся глазами к началу абзаца. Каменская А.П.

– Вот, Евгений Леонардович, – радостно заговорил Шепель, – вижу, вы тоже на этом месте зацепились. Каменская, да?

Ионов кивнул, еще раз вчитываясь в краткое изложение диссертации.

– Мы все обратили внимание. Все, кто читал обзор, выделили только Каменскую. Она мне кажется очень перспективной. Я хочу поставить вопрос перед руководством о приглашении ее на работу в Фонд.

– Разве у нас есть вакансии? Мне казалось, мы полностью укомплектованы.

– С Нового года нам увеличивают финансирование, и уже принято решении о введении одной дополнительной должности у математиков и еще одной – в отделе у Кувалдина, в комплексных исследованиях.

– Так в чем проблема? – поднял голову Ионов. – Приглашайте.

– Проблема в том, Евгений Леонардович, – медленно произнес Кувалдин, – что подполковник Каменская в настоящее время работает в зоне эксперимента. И ее никак нельзя оттуда изымать. Чистота эксперимента будет нарушена.

– Досадно, – вздохнул Ионов. – А ничего придумать нельзя? Может, как-то совместить одно с другим?

– Да как же совмещать? – возразил Кувалдин. – Никак не получится. И потом, мы ее не изучали совсем. Может, она нам не подходит.

Это и был тот самый спорный вопрос, с которым пришли к Евгению Леонардовичу. Высказывали аргументы «за» и «против», спорили о том, какие моменты являются принципиальными, а какими можно пренебречь, и в результате почти ни до чего не договорились. Ясно было одно: подполковник Каменская со своими взглядами и подходами оказалась бы в научных подразделениях Фонда очень даже на месте, но совершенно непонятно, насколько она надежна, это во-первых, и можно ли ее забирать из зоны, в которой проводится плановый эксперимент, во-вторых.

– Пусть пока начнут собирать материалы о Каменской, – решительно заявил Шепель, – а там видно будет, когда эксперимент закончится.

– В зонах эксперимента комплексные исследования уже начались? – спросил Ионов.

– Да, во всех, кроме Москвы.

– Вы что, какого-то особого случая ждете? – Ионов вперил недовольный взгляд в Кувалдина, начальника «его» отдела.

– Нет, но эксперимент только-только начался. Вы же понимаете, Петровка – это не земля, к ним не все подряд преступления попадают. Сегодня они в работу не взяли ничего нового. Как только у них появится новое дело, так сразу и приступим.

– Только первое же дело, – строго напомнил Ионов. – Первое же, какое будет. Не вздумайте выжидать и выискивать, что поинтересней.

Оставшись один, Евгений Леонардович прочел несколько документов, внес правки, отдал секретарю и отправился домой. Сегодня ему восемьдесят. Никаких банкетов и пышных празднований, скромное семейное торжество, все-таки будний день, всем завтра на работу.

И только поздно вечером, проводив гостей, Ионов стал разбирать подарки, наткнулся на тот, что подарили сотрудники «его» отдела, и вспомнил, что они ведь так и не сказали ему тогда, утром, о чем так горячо спорили, собравшись на работе так рано. Не сказали. И нет там никаких тайн, какие тайны могут быть в научной работе, пусть и столь специфической и не известной широкому кругу. Просто легла пропасть, огромная, глубокая и непреодолимая пропасть между ним, профессором Ионовым, и молодым поколением. Он не сумел удержать их возле себя, вернее, не сообразил вовремя, увлекшись зарабатыванием денег, что нужно сделать, чтобы не остаться в одиночестве. Нельзя всю жизнь зарабатывать деньги и в старости оказаться окруженным молодежью, не бывает так. Не получается. Деньги имеют много разных свойств, как явных, так и скрытых, коварных, проявляющихся далеко не сразу. Деньги могут наносить удар в спину как раз тогда, когда ждешь этого меньше всего. Они разрушают отношения между близкими людьми, они разрывают дружбу и в конечном итоге приводят к одиночеству. И чем больше денег, тем пронзительнее оказывается одиночество в старости. Странный закон…

* * *

Понедельники Милена не любила больше всего. Ну надо же так составить расписание, чтобы в один день были подряд три лекции – одна другой скучней! Она была добросовестной девушкой и прогуливать не хотела, но слушать бесконечную нудятину о доисторических временах никаких сил не было. Иногда она брала себя в руки и писала конспекты, но чаще прятала на коленях книгу и читала или, как и большинство ее сокурсников, писала SMS-сообщения, получала ответы и составляла новые. Или играла в какую-нибудь встроенную в мобильник игру.

Слава богу, уже третья пара, еще полчаса мучений – и все. Милена перевернула страницу книги, которую читала, и почувствовала, как беззвучно дрогнул лежащий в кармане пиджака телефон. Кто-то прислал сообщение. Она вытащила телефон и посмотрела на дисплей: «Мила, срочно позвони, очень срочно!!! О.» О. – значит Олег. Что там у него стряслось? Полчаса осталось, но ведь он пишет «очень срочно», да еще с тремя восклицательными знаками.