Вместо тени

Ничем не примечательный воин, в удобной и поношенной одежде, с мечом на поясе и луком с колчаном стрел, прикрепленными за спиной. Он вынул опущенную в воду фонтана ладонь и поднялся навстречу. Кивком отослал сопровождавшего Хою альва.

– Давно не виделись, госпожа Видящая, – улыбнулся, как всегда улыбался, уголком губ.

– Митаи! – Хоя рванула к нему и обняла крепко за пояс. Наплевать на приличия!

Такое открытое бурное приветствие не принято среди светлых альвов, даже между родственниками или возлюбленными. Митаи осторожно положил ей ладони на плечи. Макушка Хои достает ему аккурат до середины груди. Подождал минуту, и отстранил, вглядываясь в осунувшееся лицо.

– Что случилось?

Они не виделись полгода. До этого времени – редко, урывками, толком не разговаривая. Рассматривая сейчас лица друг друга, подмечали, насколько оба изменились. У Митаи до цвета бронзы загорела кожа и стали еще светлей пшеничные волосы и брови, выражение глаз жесткое, складки в уголках губ. Длинный разветвленный шрам на шее выглядывает из-за ворота-стойки. Совсем свежий, тонкие линии еще воспалены.

– Идем, – не объясняя, Хоя потянула его за рукав за собой.

Походка ускорялась, но на бег Хое не дал перейти Митаи, удерживая рядом. Вышедшие навстречу воины не посмели остановить их. У купола они сами замерли, одновременно. Через его мутную, слегка отливающую зеленым, стенку, увидели как Владыка выпрямляется, поднимаясь с корточек, и отряхивает руки в перчатках, словно запачкал те в грязи. Небольшая группа альвов стоит по левую руку, в их числе Келвиан. Люди вереницей по правую. Посередине неподвижно лежит темный. Проверка, видимо, закончилась.

– Ты слабее, чем я ожидал. Альвы вырождаются, магия уходит из нашей крови. Даже в таком сильном чистом роду, как Риммен.

Владыка Оссанлел возвышался над темным альвом. Разглядывал с высоты своего немалого роста словно муравья.

– Но не проверить тебя не мог. Я не верю темным. А на лицо ты, увы, совсем не похож ни на своего знаменитого деда, ни на менее знаменитого отца. Как, кстати, здоровье родителя? – Владыка будто на светском приеме оказался. Заговорил легко, непринужденно.

Киреар хотел ответить, но закашлялся. Глаз он так и не открыл. Пошевелиться – и не пытался. Струйка крови из носа прочертила красную дорожку по щеке, шее, и стала впитываться в волосы и ворот рубашки.

– Он прошел проверку? Мы сможем увидеть камень? – запинаясь, спросил побледневший советник Дамис.

Люди старались не показывать испуга. Но в миг, когда Владыка Оссанлел выпустил свою магию, еле видимыми дымчатыми нитями скользнувшую к темному, окутавшую его, отчего Киреар выгнулся и распахнул рот в беззвучном крике, разом отступили на шаг и теперь не торопились приближаться к другу и соратнику.

За куполом светило солнце, пели птицы, но действия Владыки навевали жуть. Золотисто-зеленый свет внутри купола потемнел, наполнившись переменчивыми тенями.

Уверенность, благородное лицо Владыки Оссанлела, деловитость, с которой он управлял магией, то усиливая, то ослабляя ее воздействие на темного, ужасали свидетелей действа сильнее самой зверской рожи или кровавой расправы.

К разящим стрелам и мечам, к рекам крови и мясорубке под названием «схватка», человеческие войны привычны. Даже к перевоплощению оборотней и к жестокости их зверей привыкли, научившись как-то справляться и противостоять. Но магия чужда людям. Как в оживших деревьях, которые убивают, как в порождениях леса Нагь, так и в магии Владыки ощущалось что-то противоестественное. Заставляющее сжиматься внутренности и отступать – что разумного, что зверя. У столкнувшихся с магией столь великой не возникало выбора – дерись или беги. Спасения не было.

– Да, проверку он прошел, – Владыка молчал, так что за него снова ответил Келвиан.

– Ему нужно отлежаться. Надеюсь, вы не погоните нас сейчас же?

– У вас есть время до завтра, – бросил Владыка на ходу. Люди, как и темный, перестали его интересовать. Он стремительно направился к своему сыну и своей Видящей.

– Отец. Что здесь происходит? – пропустив приветствие, спросил Митаи. Обычно не смел так обращаться к отцу, требовать каких-то объяснений, но увиденное за стеной купола проняло даже его.

Хоя стояла рядом, до побелевших костяшек пальцев вцепившись в его руку. Митаи так же сильно сжимал ее ладонь, удерживая на месте и хоть немного отрезвляя.

– Тот же вопрос я задаю вам. Что вы здесь делаете? – Осмотрел Хою с ног до головы, задержавшись взглядом на выступающем под тканью, завернутом в платок амулете.

Хоя не стушевалась из-за своего неподобающего вида. Она не могла отвести взгляда от Киреара. Его подняли люди и, поддерживая с двух сторон под плечи, повели в сторону резиденции. Темный еле переставлял ноги.

В голове Хои билась единственная мысль: «Опоздала!»

– Я хотел вывести Хоэлинель на прогулку, насладиться весенним лесом, – тем временем ответил Митаи. Нехитрая ложь, вряд ли ей кто-то поверил.

– Вечером мы по традиции объявим о помолвке. Свадьба последует через шесть дней. Будь готов. – Владыка, по обыкновению, не ответил на вопрос и проигнорировал несущественное для себя.

– Моя Видящая, тебя что-то тревожит? – перевел он взгляд с сына на Хою. При обращении к ней его голос смягчился.

Та, наконец, посмотрела в лицо Владыке.

– Да, мой Владыка. Волнуюсь из-за предстоящего праздника. И эти люди. Они тоже… беспокоят меня. Что им здесь надо? – Слова лжи легко сорвались с языка. Следует признать, прозвучало куда правдоподобнее нелепого объяснения Митаи про весенний лес и наслаждение им.

– О них не беспокойся. К утру их здесь не будет.

– Да, Владыка. – Хоя низко склонила голову.

– Мое почтение, отец, – поклонился и Митаи.

– Присмотри за невестой, сын. Хоэлинель – наше сокровище.

Он развернулся и предложил-приказал приближенному:

– Разомнемся, Келвиан.

– Да, мой Владыка.

Они пошли к оружейной, выбирать «игрушки», как называл оружие Владыка Оссанлел.

Его сын подтолкнул замершую Хою к опушке леса, поторапливая. Им необходимо поговорить без свидетелей.

7

Гомон птиц не звучал для Хои умиротворяюще, как всегда прежде. Шум ветра в деревьях не убаюкивал. Купол, резиденция, Владыка – остались позади. Впереди простирался лес.

Хоя застыла, не в силах ступить под сень деревьев.

– Что снова? – Митаи прошел пару шагов вперед, прежде чем понял, что Хою приходится тащить. Вернулся, помолчал, вглядываясь в ее лицо. И догадался правильно. – Ты знаешь? Он рассказал тебе?

– Подслушала.

Кто «он» и что «знаешь» уточнять не требовалось. Кроме как с Владыкой, Хоя ни с кем не разговаривает. Слугам и воинам запрещено. Не немого же учителя Одисса подозревать в том, что проговорился. Да и сомневалась Хоя, что учитель знает о пробуждении леса. Хотя… Она уже ни в чем не уверена.

Они медленно двинулись вперед. Хоя знала, разумом понимала, что этот лес безопасен. Сегодня ночью только беспечно бегала по нему. Нет здесь страшил лесных и оживших кореньев. Но душа все равно плакала, а глаза шарили по земле и ветвям в поисках противоестественного и больного.

Для Хои лес един. Цельный огромный организм, как море. Если где-то очаг болезни, страдает все – от края до края. Почему-то рассказ пожилого человека и те обрубки-корешки на полу в зале празднеств воспринимались Хоей именно как нечто чужеродное. Болезнь леса, от которой его необходимо излечить.

– О чем думаешь? – спросил Митаи.

Они присели на поваленный ствол дерева.

– Ты знал? – задала Хоя встречный вопрос.