Недоброе солнце

Нарин парил в пространстве за стеклом. Только изменился до неузнаваемости. Немного разведенные в стороны руки с удлинившимися когтями, слегка наклоненная голова и ярко горящие синие глаза. Я точно видела свет, который от них исходил. Рассеиваясь из-за газа, свет ложился на скулы, нос, создавая пугающую маску. Рот был приоткрыт в полуулыбке, демонстрируя клык с моей стороны. Помимо всего этого от основания шеи, частично скрытые парящими волосами стали видны шипы. Они шли вдоль всей спины по линии позвоночника, по хвосту, до самого кончика. Шипы были разной длины и, кажется, соединялись между собой у основания какой-то, то ли перепонкой, то ли мембраной. Как у драконов на древних картинках, честное слово.

Кажется, я немного забыла, что валоры не люди. Совсем. Вот она, наглядная демонстрация. Прямо перед глазами.

– Ядро активировано. Всем эскадрам приготовиться, – голос, который раздался из систем, определенно принадлежал капитану и в то же время был более грозным, резким, со скрипящими механическими отзвуками.

Сумудин плюхнулся в кресло справа от меня, хлопнув по кнопкам. Все три занятых места ожили, фиксируя нас ремнями. Медик сверился с показателями на планшете.

– Сумудин, сколько часов они планируют потратить сегодня на все? – тихо спросил хмурый офицер.

– Палет прогнозирует восемь часов, – очень серьезно отозвался доктор, который на удивление избавился от икоты.

– Напомни-ка мне, сколько времени наш любимый капитан был в подобном состоянии без последствий?

– Шесть часов, мастер, – голос медика был тихий, едва слышимый.

– Скажи мне, что у вас есть отличные идеи на этот счет. Скажи мне, что мой лучший ученик и один из самых одаренных валоров, рожденный за последние сто лет, не умрет сегодня. Я хочу это услышать. Сейчас. Я жду, Сумудин.

– Прости, мастер. Я не могу. Мы твердо уверены в семи часах. И еще полчаса я могу вытянуть из резервов его организма. Дальше…

– А теперь ответь еще на один вопрос. Знают ли офицеры и команда, что должны поторапливаться?! – хмурый мастер практически рычал, перегнувшись в сторону медика через мое кресло. Думала, еще немного и он бросится на Сумудина с кулаками. Дальнейшие препирательства прервал голос из системы.

– Первая эскадра. Старт. Квадрат Б, угол тридцать два градуса. Вторая эскадра…

Следующие часы мы провели в полумраке, слушая скрипучие указания. Все было довольно ровно и однообразно, пока тело в колбе не вздрогнуло. Я не отрывала глаз от Нарина, следя за плавными движениями за стеклом. Все изменилось в один миг. По телу валора прошла волна дрожи от ног до самой головы, и тембр голоса изменился. Шипы на спине поднялись выше, движения стали резкими и отрывистыми.

– Группа К12 уничтожена; В11, Л8 покинуть квадрат. Перегруппировка. К21, вернуться в ангар, М14, 19, 28 покинуть квадрат. Эскадра четыре в бой… – приказы сыпались без передышки. Лицо исказилось в гримасе. Казалось, валор испытывает боль.

До этого молчавшая я не выдержала и повернулась к Сумудину. Спросила шепотом, будто меня могли услышать внутри капсулы. За прошедшие часы я как-то, видимо, привыкла к шокирующему виду капитана и теперь не испытывала страха перед его внешностью.

– Что происходит? Он управляет эскадрой? Почему так, а не через капитанский мостик?

– Все не совсем так. Он не просто управляет. Он блокирует страх, панику, неуверенность. Он практически видит глазами каждого своего солдата и знает местонахождение каждого малого и среднего летного судна, будто сам находится там. Это особый талант, усиленный приспособлениями, тренировками и определенными ритуалами. А еще, у толонцев есть технологии, которые позволяют воздействовать на разум валоров. Мы сильные эмпаты, но это делает нас чувствительными и к внешнему влиянию.

– Он так может всегда? В любой момент? И как не сходит с ума?

– Строение мозга. Я тебе говорил. Он не просто имеет связь с кораблем. Вчера почти половину дня Нарин проводил настройку своего разума на каждого из пилотов.

– Сумудин, – я замолчала, боясь и вопроса, и ответа, – скажи, он ведь не умрет, как опасается мастер? Он, он ведь сильный, правда?

– Селена, он самый сильный после Палета. Только я не знаю, что сказать. Нарин сам принял решение. И запретил ставить в известность Великий Совет. Он знает, что быстрее, чем за восемь часов нам не успеть. Но семь часов его объективный максимум. Дальше – только чудо…

Суровый мастер-валор не отрывал глаз от колбы и практически рычал. Кажется, в полумраке я даже видела поднимающийся и опускающийся гребень на спине.

Опасная ситуация с передислокацией войск длилась около получаса. Потом приказы опять стали спокойными и размеренными, Нарин перестал дергаться. Медик, не отрывая глаз от показателей в планшете, отстегнулся и вынул из потайной панельки поднос с напитками. Что-то бодрящее, тонизирующее. Напиток явно был к месту, в передышку. Даже суровый офицер немного оттаял. Оказалось, он местный мастер рукопашного боя. Анур Тааль. Он немного объяснил мне ситуацию, пока медик был занят наблюдением за состоянием капитана.

– Мы сейчас, как вы поняли, в Ядре. Это закрытая часть крейсера. Даже если корабль захватят, из этого помещения Нарин сможет заблокировать любую дверь, перенастроить и запустить любую систему. Скорее всего, даже вести огонь из внешних орудий. Даже если весь корабль разобрать на кусочки, Ядро полностью автономно. По протоколу при работе капитана через Ядро, в отсеке должны находиться старший медик и самый сильный воин, если капсула Ядра окажется на поверхности какой-нибудь планеты, Сумудин отвечает за выживание Нарина, я – за безопасность.

– Тогда, что здесь делаю я? – вопрос вырвался сам собой.

– Это потом у Нарина спросишь. Если мы выберемся отсюда, – тихо ответил вместо Тааля доктор. Медик поднял глаза от своего планшета. – Если Нарин не вынесет перегрузок, никто не сможет открыть Ядро.

Через какое-то время я ужасно устала сидеть на месте и, не смотря на протесты моих вынужденных соседей, отстегнула ремни. Несколько кругов вокруг колбы позволили немного размять ноги и осмотреть Нарина. В полумраке на меня не обращали внимания, и я могла удовлетворить свое женское любопытство. И да, он был в изумительной физической форме. Я даже рассмотрела широчайшие мышцы спины, которые знала до этого только по названию и анатомическому атласу. Резких хлопок прервал мои любования, пол дернулся, комната вздрогнула.

– Защитное поле атаковали. Селена, вернись в кресло!

– Ладно!

От нервного перенапряжения я в какой-то момент даже задремала. Разбудил меня нервный голос Сумудина и тихие потрескивания. Внутри колбы все изменилось. Тело Нарина выгнулось практически дугой, лицо свело судорогой. От стен к телу и обратно проносились маленькие голубые молнии. Именно они и производили этот треск.

– На двадцать процентов ниже нормы, альдамин выше на шесть долей, – тихо бормотал медик, щелкая по планшету.

– Сколько времени? – шепотом спросила у Тааля, боясь помешать доктору.

– Шесть часов сорок одна минута. Первая инъекция была семь минут назад. Подействует через две минуты. Прогноз действия двадцать пять минут, – медик услыхал и дал развернутый ответ.

– Сколько инъекций можно?

– Сердце выдержит только две.

– Разве ему нельзя помочь? Ему больно, Сумудин.

– Прости, Лени. Я не могу. Очень хочу, но нельзя.

Еще две минуты мы молча следили за тем, как сильного валора скручивали судороги. Потом все внезапно прекратилось. Нарин встряхнулся, открыл свои удивительные глаза и продолжил командование.

Ровно двадцать три минуты.

Во второй раз его скрутило сильнее. Казалось, еще немного и позвоночник выломается, вены на руках вздулись и были четко видны через черную ткань. Молнии били с громким треском. Даже на моей голове волосы встали дыбом от напряжения. Сумудин бешено барабанил пальцами по своей панели управления. Из основания колбы выскочил жгут с инъекцией на конце. Одно движение, укол в бедро и жгут снова скрылся внизу. Только реакции не последовало. Тело скручивало судорогой все сильнее. Нарин открыл рот, но крика мы не услышали. Сердце разрывалось от невозможности что-то сделать. Я почувствовала влажную горячую дорожку на щеке.

– Селена, иди к капсуле! Позови его по имени! Сейчас! – Сумудин смотрел на меня огромными глазами с лихорадочным блеском. Руки так крепко сжимали планшет, что пальцы побелели. Послышался «крак» и по экрану пробежала трещина.

Не понимая, чем это поможет, я подскочила к колбе. Было страшно прикасаться к стеклу, за которым били молнии, но смотреть на муки Нарина было страшнее. Стекло оказалось шершавым и теплым.

– Капитан, – тихо позвала я, – анур, вы слышите?

– По имени, Селена! Выиграй мне четыре минуты! Всего четыре минуты!

– Нарин! – громко позвала я. – Нарин! Услышь меня! Нарин, вернись сюда!

Тело дернулось. Лицо немного расслабилось. Даже спина, кажется, изменила свой невероятный изгиб на что-то менее болезненное.

– Получается! Уровень дитилазы растет. Продолжай!

И я звала. Громко, не обращая внимания на окружающее, на дрожь пола под ногами, на спазмы в горле. И Нарин реагировал. Его тело расслаблялось, хребет поднимался в изначальную позицию, хвост выписывал петли и волны. В какой-то миг молнии перестали сверкать. Валор замер на мгновение, а потом распахнул свои невероятные глаза и уставился на меня. Рывок и его лицо напротив моего. Бледные губы растянулись в хищной улыбке. На осунувшемся лице с четкими скулами и мрачным антуражем лучших ужастиков, клыкастая улыбка была очень пугающей. Я отшатнулась и чуть не упала на пол. Нарин медленным, плавным движением вернулся в «рабочее» положение. Сразу посыпались приказы. Прошло еще минут двенадцать, когда из системы раздался другой голос. Более резкий и пугающий.

– Сектор наш. Медуза и Грохот блокируют и проводят зачистку. Сумудин, отключай Нарина, пока мальчик не потерялся. Я вам потом обоим по ушам дам за самоуправство.

– Да, анур Палет. С огромным удовольствием, – медик с невероятным облегчением кинулся вводить команды на треснувшем экране планшета.