Пески Виды

– Отчасти Лета знает, что можно сделать, но не исключено, что вы ничем не сможете помочь. И тогда ты просто вернёшься домой. Тебе нужно только найти Виду, и всё. Решать, что с ней делать дальше, предстоит уже нам.

Легче лёгкого! Но не слишком ли? Мир Твилингаров научил Аню, что благие обещания и лёгкие дороги часто ведут не туда, куда хотелось бы.

– А почему вы столько лет ждали? Я же не единственная, кто бывал в других мирах и получил часть Сердца.

Женщина вздохнула:

– Я просила… передавала просьбы о помощи с сестрой, но… не знаю, почему раньше до нас не снисходили. И почему сейчас наконец прислали тебя. Но я благодарна и за эту помощь.

Голос Терады впервые за время рассказа стал таким неуверенным, и это удивило Аню. С другой стороны – Привратница и правда могла не знать, что творилось на Перекрёстке и почему там не спешили помогать миру Виды.

– Ну? – Терада в упор поглядела на неё. – Ты всё поняла? Или что-то осталось для тебя в тени?

– Вроде бы всё, – пожала плечами Аня. – А мы сейчас пойдём?

Первой захихикала Лета, несколько секунд спустя прыснула от смеха и Терада. Стало даже немного обидно. Что смешного она сказала?

Наконец, отсмеявшись, Терада качнула головой:

– Извини, Аня. Лета не знает иного мира, а я не могу оставаться спокойной, слыша её заразительный смех. То, что ты многого не знаешь о нашем мире, – нормально. – Она кивнула внучке, порывающейся что-то сказать.

И та затараторила:

– Мы не выходим наружу днём! Там такое пекло, что даже опытные те-ранги не рискуют. Поэтому надо подождать вечера и тогда уже идти. Потому что это самое лучшее время для путешествий по пустыням. Особенно по Чёрной. Наша Белая ещё ничего, и Рыжая тоже, а в Чёрной днём совсем горячо. Там только змееходки и могут находиться. Потому что у них пузо, как камень, и кожа твёрдая, и дышат они мало. Могут пузырь под мордой надуть и из него дышать весь день. У меня змееходка своя есть, но те-ранги дышать не могут из пузыря. Мы только воду запасаем у себя, – Лета ткнула пальцем за спину, и Аня с удивлением поняла, что там, судя по всему, не рюкзак. – Поэтому мы пойдём вечером и ночью. Только надо будет закутаться. А до вечера мы спим, запасаемся водой и набираемся сил.

– Поэтому, – строго прервала поток внучкиных излияний Терада, – сейчас я поставлю воду на огонь, мы выпьем чая, потом Лета пойдёт запасаться водой, а Аня что-нибудь поест. Например, оставшийся райхилам. – И, видя недоумение гостьи, женщина уточнила: – Это что-то вроде… вашего плова.

После погружения в ледяную воду, стресса и большого количества новых знаний есть и правда хотелось. Поэтому Аня благодарно улыбнулась. Когда они выпили сладковатого, терпко пахнущего травами отвара из глиняных пиал, Лета встала и направилась в пещеру с озером.

«Интересно, как она воду запасать будет?» – подумала Аня.

Плов оказался и правда вкусным, хотя ингредиенты и не походили на привычные. Вместо риса – какая-то местная коричневая крупа. Мясо довольно жёсткое, тонкое и пряное. Съев свою порцию, Аня почувствовала, что её клонит в сон. С разрешения хозяйки она устроилась на циновке, разложенной прямо на песке, и через пару минут уснула.

Разбудило девочку стрекотание сверчка, а может, какого-то другого насекомого. Занавесь на входе была откинута и закреплена с одного края. Пещеру, как и окрестности, заливало мягкими розоватыми сумерками. Пахло пряностями, нагретой тканью и чем-то ещё – совсем уж неуловимым. Жара спала, и кожу гладил едва ощутимый поток тёплой свежести.

– Проснулась? – Терада-Елена указала на стоящую у входа в пещеру матерчатую сумку. Довольно большую и набитую до отказа. – Это то, что тебе жизненно необходимо взять с собой. Там накидка, если вас с Летой застигнет утро в пустыне. Она же спасёт тебя от ночного холода и послужит тентом, если придётся спать на жаре. Ещё там два бурдюка с водой. Лете вода не потребуется очень долго, так что они твои. Но расходуй её как можно меньше, пока не доберётесь до поселения. От этого зависит твоя жизнь. Поняла?

Аня кивнула.

В проёме «двери» в пещеру мелькнул тонкий силуэт Леты, уже готовой отправиться в поход.

– Хорошо. Ещё там кое-какая еда, посуда и кремень. Лета покажет, как этим пользоваться.

Терада замолчала, и Аня поняла: всё, пора в путь. Без долгих прощаний, сборов чемоданов, возможности умыться и прийти в себя. Хотя, если вспомнить хвойные владения Нарсу и Руты, да и гостеприимный Фор, там у девочки тоже времени на всё это часто не было. Поэтому она просто протёрла глаза, поднялась и направилась к дорожной сумке. Ух, тяжёлая!

С трудом закинув ношу на плечо, Аня в последний раз оглянулась на пещеру Привратницы. Снаружи оказалось, что укрытие располагалось на высокой площадке, выступающей из скальных пород, возвышавшихся над ровным белым пространством. Терада, сидящая по-турецки у кострища внутри своего жилища, ободряюще улыбнулась и кивнула: мол, вперёд!

– Ну, чего стоишь? Пошли! Моя Моату заждалась, – Лета весело дёрнула Аню за рукав.

Это немного подняло настроение, и девочка повернулась к своей спутнице, которая, поманив за собой, принялась ловко спускаться по скалистым уступам. Аня с опаской последовала за юной проводницей – от высоты немного кружилась голова и потели ладони. Спуск длился, казалось, целую вечность – под ногами осыпались камешки, ладони обжигала нагревшаяся за день скальная стена. Когда они оказались у подножия, Аня, не удержавшись, вскрикнула: прямо на неё смотрела большая треугольная морда в чешуе и с жёсткой, как иглы, шерстью на манер львиной гривы. Янтарно-жёлтые глаза с вертикальным зрачком отстранённо изучали девочку, а из пасти то и дело высовывался чутко трепещущий длинный раздвоенный язык. Позади змеиной головы по песку струилось толстое чешуйчатое тело зеленоватого оттенка с таким же волосяным гребнем и короткими отростками, похожими то ли на малюсенькие ноги, то ли на шерстяные ласты.

– Ой, сабихо, – смешливо протянула Лета, заглядывая Ане в лицо. – Это же змееходка! Они только песчаных мышей да скорпионов едят.

Страх понемногу отпускал, и Аня решила немного обидеться:

– Я не сабихо!

– Ты не хочешь быть моей подругой?! – искренне расстроилась проводница.

– Ой… почему-то я не всё понимаю, что вы говорите, – смутилась Аня.

– А-а-а! Мату-химра мне рассказывала, что иногда гости с Перекрёстка не сразу начинают понимать наш язык. А иногда какие-то слова так и остаются непонятными. Мы не знаем, почему так, но Терада говорит, что, может, это из-за того, что магия у нас умирает. Говорит, раньше лучше понимали. Давно. – Лета повернулась: – Ну что, идём? Пора седлать Моату.

Змееходка в ответ издала шелестящее шипение, что на её языке, наверное, означало согласие. По крайней мере, Аня на это очень надеялась. Лета обошла свою питомицу сбоку и прикрепила ей на спину конструкцию, напоминающую старый потёртый коврик с двумя кожаными сёдлами – точнёхонько между небольших бугорков над ластовидными ногами.

– А оно не свалится? – усомнилась Аня, кивнув на седло.

– Нет! – махнула Лета. – Те-ранги изобрели его уже давно – говорят, даже до исчезновения Виды. Но теперь очень пригодилось. Ездим – не нарадуемся. И змееходкам хорошо, удобно. Давай свою сумку.

По обеим сторонам «седла» появилась притороченная поклажа.

Пора было садиться и отправляться, но Аня медлила – она не особенно боялась змей, но испытывала к ним некоторое недоверие и неприязнь.

– Всё ещё боишься? – озадаченно спросила Лета.

Моату повернулась к новой наезднице и вновь зашипела.

– А она… не укусит?

– Ну, если только ты превратишься в песчаную мышку, – хихикнула хозяйка змееходки.

Сама Лета удобно устроилась на переднем седле, поставив голые широкие ступни на приступочки, напоминающие то ли стремена, то ли ступеньки лесенки. Аня искала повод хоть немного оттянуть поездку на непривычном и пугающем транспорте, но тут её спас уже знакомый холод в кармане.

Сашка!

Ой, она же совсем забыла и о нём, и о своём обещании Тофе. На минуту в душе поднялось мрачное злорадство: а вот нечего было там! Хотя что именно «там», злорадство не уточнило, и девочка, извинившись перед новой знакомой, достала из кармана зеркальце. Тут скрывать его не имело смысла, но Аня почему-то предпочла отвернуться от Леты.

На гладкой поверхности стекла резко обозначились черты Никонова, который был до странного бледен и, похоже, зол. Но вместо него заговорила Тофа, повернув зеркало к себе:

– Аня, где ты? Что случилось?! Я не нахожу себе места! Ты не вышла на связь, когда обещала, и мы долго не могли до тебя… докричаться. Я уж думала…

– Святая, какого фига?! – вернул себе зеркало Сашка. – Я тут голос сорвал, и Тофа чуть не в обмороке. Даже Фир припёрся!

– Ой, простите… – краснея, пробормотала Аня. За спинами друзей она и правда рассмотрела безмятежно сидящего на Сашкиной кровати Фира. Похоже, форситу было всё равно, в отличие от сестры и Никонова. – Просто тут мир погибает, и меня позвали… ну… надо Сердце их найти…

– А предупредить слабо, да?! – ярился разобиженный Сашка.

– Аня, мы ведь очень переживали, – мягко укорила Тофа. – Если отец в вашем мире – может случиться что угодно…