Ледяная колдунья

«Никонов!» – вспомнила Аня.

Мелькнула даже мысль, что, возможно, одноклассник сможет и домой её вернуть.

Она уже собралась выйти из комнаты, когда вдруг увидела грязный, испачканный в темнице замка подол своего платья, который больше не поражал великолепием узора.

Ну, значит, пора сменить дурацкую неудобную одежду.

Удобный тёплый свитер с жилеткой из длинного меха, штаны и мягкие угги с пушистой оторочкой шили словно по ней. Лёгкую куртку с капюшоном девочка накинула почти машинально. Ну вот, она опять вся в белом.

На поясе удобно поместились причудливые прозрачные ножны с кинжалом. Очень надеясь, что шкурка на её одежде не содрана с какого-нибудь разумного полузверька, девочка вышла в коридор. Теперь она шла не таясь. Ни один страж не реагировал на её появление.

Интересно, на что рассчитывала Вит, когда запретила ей искать Сашку?

«А вдруг стражи – ещё не все сюрпризы этого замка?» – мелькнула паническая мысль.

Несмотря на участившийся пульс, Аня, миновав галерею в зал, повернула за угол. Ничего. Так же тихо и пусто. Тот же приглушённый свет. Несколько дверей слева и длинная ниша за колоннадой. В глубине мерцали и переливались вместе со стенами зеркала. За одним из них девочка разглядела очертания мебели. Как будто подсобное помещение. Интересно, что это?

Аня решилась подойти. Потрогала – действительно стекло. Не дверь. На ближайшем столе, выкрашенном синей краской, в аккуратном кружочке в углу стоял номер тринадцать. Девочка присмотрелась – парта! Это же школьная парта! Это их с Сашкой мир!

Но все попытки пробиться за стекло остались тщетными. Разбивать зеркало Аня побоялась – мало ли, потом не сможет вернуться.

Так. Всё! Надо искать Никонова!

Напротив она увидела три совершенно одинаковые двери. И которая из них Сашкина? Самым простым казалось постучать – но вдруг у Вит в гостях ещё кто-нибудь такой же «приятный», как дед-паук из подземелья. Аня вздрогнула, вспомнив жуткого монстра.

Впрочем, не станут ведь на неё бросаться с порога. Девочка поглубже вдохнула и подошла к двери напротив. Только она подняла руку, чтобы постучать, как за?мок вновь тряхнуло. Не так сильно, как раньше, но всё ещё ощутимо.

– Да что происходит?! – приглушённо донеслось из-за двери. Ну, вот и Сашка!

Аня выдохнула и постучала. Сперва по ту сторону была только тишина, но затем раздались шаги. Щёлкнул замо?к – и на пороге появился Никонов в своём белом камзоле и плаще. Всё-таки Аня никак не могла понять, идёт её однокласснику эта средневековая одежда или делает его смешным.

Сашкины белёсые брови поползли вверх:

– Святая?! А ты чего здесь? Мама… Вит же сказала…

– И мне сказала, – кивнула Аня, не дослушав. – Только мне очень нужно с тобой поговорить. А тебе не хочется самому узнать, как там, в нашем мире?

– Н-ну… да. Да, заходи, – видимо, Никонов решил, что раз уж одноклассница пришла к нему, значит, это не так уж и запрещено.

Большая, на удивление светлая сводчатая комната, откуда можно выйти в соседнее помещение или на резной балкон, походила убранством на комнату Ани. Только была побольше и без рыжих белькарьих шкурок.

За перилами балкона, на фоне свинцового неба, шумели припорошённые снегом ели и сосны. Из-под нетронутых сугробов там и тут робко выглядывали кусты с подмёрзшими, не успевшими опасть листьями.

В комнате, отличающейся от пейзажа лишь переливчатыми стенами, стояла кровать с балдахином, укрытая коротким белым мехом, на сей раз неизвестно чьим. Огромная прозрачная шахматная доска с искусно вырезанными и раскрашенными фигурами в половину человеческого роста, такой же пустой камин. В углу подпирали стену настоящие доспехи и прятался маленький столик с тарелкой, полной сладостей. Узкий стеллаж с книгами выглядел тут чужеродно.

– Тебе что, тут не холодно?! – спросила Аня первое, что пришло в голову.

– А тебе? – вернул вопрос Никонов.

Девочка прислушалась к ощущениям:

– Н-нет…

– Ну вот и мне нет. Это всё магия нойты. Пока ты в Нордлиге, холода не почувствуешь.

Сашка не удосужился предложить Ане сесть, впрочем, стульев или кресел в комнате всё равно не было, и девочка самовольно примостилась на краешке кровати. Никонов тоже взглянул было на своё спальное место, но в итоге по-турецки уселся перед шахматной доской.

С чего же начать? Не скажешь же прямо в лоб: «Саш, знаешь, ты умер, и теперь Вит хочет убить тебя ещё раз». Не поверит. И Аня бы тоже не поверила.

– Эм-м… Ни… Саш… – как-то непривычно было называть одноклассника по имени, но и не по фамилии же! – Почему ты называешь Вит мамой? У тебя ведь другая мама. – Вопрос всплыл из подсознания спасительной субмариной.

– Я помню, – кивнул Никонов серьёзно. – Правда, не очень чётко, как на старой фотографии. Но ведь нойта… хорошо ко мне относится. Научила колдовать! Я теперь её наследник. Могу целой страной управлять! У меня есть всё, что захочу… ну, кроме друзей, конечно. Но я ещё столько тут не посмотрел, что пока мне и так интересно. И школы нет – учить ничего не нужно, домашки делать, сдавать.

– И компьютера, – не удержалась Аня.

– Ну… да… – вздохнул Сашка, – компа не хватает. Но я тут сам могу путешествовать и даже сражаться, если захочу, или там напасть целой армией. Даже гонки тут есть. Правда, на санях… но тоже ничего. И это не чел на экране, а я сам.

– А по родителям ты что, совсем не скучаешь? – Аня представила, что никогда больше не увидит маму, и к горлу тут же подкатил ком, а глаза наполнились слезами.

– Скучаю, – признался Сашка, – но она обещала, что я смогу их навещать.

– Во сне, что ли? – нахмурилась Аня.

Сашка её вопрос проигнорировал:

– А если надоест, я могу вернуться.

Аня чуть не поперхнулась:

– Погоди, как это? Нам же сказали, что ты упал с шестого этажа на Заводской. Это где дом новый строился, а потом его забросили. Мы туда с ребятами ходили, там цветы лежат… и следователь в школу приходил… Да и Вит тоже говорит…

– Да что за бред-то?! Не падал я, – не очень уверенно возразил Никонов. – Помню, как поднимался по лестнице. Ма… Вит меня звала. Помню, как вошёл в зеркало. И… я летел… а не падал. Потом, правда, отрубился, и мне снился какой-то стрёмный сон про окровавленного мужика, но я очнулся. Вот я! Жив! – он похлопал себя по груди. Потом опустил глаза, будто пытаясь что-то сообразить или вспомнить.

Аня только с сожалением пожала плечами. Ну правда, что ещё она может сказать, если одноклассник и впрямь сидит перед ней вполне осязаемый?

Никонов поёрзал и вновь посмотрел на неё:

– Да ну, не мог же я умереть! – В глазах Сашки заметались растерянность и страх.

Повисло неловкое молчание. Наконец Аня решилась:

– Нойта сказала, что заменила тебе сердце, иначе ты бы не смог жить. А когда я спросила, отпустит ли она тебя, если принесу то, что ей нужно, она ответила, что раз ты умер в нашем мире, то обратно вернуться уже не сможешь.

Сашка отвернулся к балкону. Ей показалось, что он плачет, но Никонов снова посмотрел на неё сухими светло-серыми глазами:

– Не понимаю. Зачем ей врать мне?

– Может, чтобы ты её слушался? – негромко предположила Аня.