Деревенское детство

– Слушай, Вань, а если посадить одни ростки без клубня, вырастит картошка?

– Не знаю, давай попробуем.

И несколько ямок они заполнили ростками. А потом воткнули туда палку. Чтобы место запомнить.

– Посмотрим, что будет.

С перерывом на обед за день огород картошкой засадили. А потом все за стол. Мама наварила борща, и он показался таким вкусным. Они с Иваном по полной тарелке съели, а папа с мамой довольны.

– Молодцы! Не зря в народе говорят: «Как потопаешь, так и полопаешь». А вас сразу видно, хорошо поработали.

Подъездная дорога к их двору покрылась травой, конотопом, его называли просто полянкой. Она вырастает невысокой, но густой. По этой дорожке только папа заезжает, а колеса кошовки или телеги ее не портят, трава выпрямляется и растет дальше. А еще здесь росли свиные калачики, это ребята их так называли, а как по- настоящему никто не знал. Когда цветочки мелкие отцветали, появлялись семена беловатого цвета, их детвора ела. Хотя ничего особенно вкусного в них и не было, но какой-то вкус все же был.

Вот здесь, не на самой дороге, а ближе к переулку на маленьком холмике и было самое хорошее место для игр, травка мягкая, здесь и гимнастикой заняться можно. Тут и учились девчонки делать мостики, кувырки, стоять на руках и даже ходить. Для этого сначала держали друг друга за ноги.

– Тома, я на руки встану, а ты подержи меня за ноги, я прошлым летом уже стояла на руках.

Сначала Тома держит, а потом Римма. Пока не все получается, но лето еще впереди, научатся.

Весной все живое торопится скорей расти, вот уже маленькие утятки, переваливаясь с боку на бок тянутся за мамой уткой к озеру. Цыплятки пищат и, поклевав зернышки, бегут к маме курице под ее крылышко погреться. Распустилась сирень. Ее в саду у Риммы много, и запах наполняет ароматом весь переулок. Зацвела акация и ее пряный аромат привлекает всех летающих насекомых полакомиться нектаром. А позже вместо цветов на ветках акации появились стручки с семенами. Тут уж наступает время делать свистульки. Семена из стручка убирай и свисти на всю округу. Этот свист теперь звучит круглыми сутками и до тех пор, пока стручки не поспеют, свист не заканчивается.

Весной в деревне отмечали большой христианский праздник Пасху, хотя мама говорила, что, вроде как и не разрешалось его отмечать. Но ведь интересно же, и в деревне есть люди, верующие в Бога. К празднику готовились заранее, сберегали муку, копили куриные яйца. На последней неделе перед праздником начинали красить яйца. Праздник радостный, воскрешение Христа, потому и угощения радостные, красочные. Римма, как, наверное, и все дети деревни принимала участие в подготовке. Яиц красили много, чтобы угощать, обмениваться. А еще бились яйцами, искали биток. Если нашел биток, то и яиц много собрал, потому как если битком яйцо товарища разбил, оно твое. Мама красила яйца луковой чешуей, для этого ее собирали заранее, потом в этой чешуе яйца варили, и они получались красными, бордовыми, розоватыми. Сваренные яйца Римма укладывала в корзинку. Еще пекли в специальных формах куличи из сдобного теста. Чаще всего для этого приспосабливали пустые консервные банки Они получались высокие, а сверху куличи украшали яичным белком, взбитым с сахаром.

В четверг, он назывался чистым, перед праздником все мылись в бане, а пятница была страстная, когда «птица гнезда не вьет, а девица косы не плетет». В деревне церкви не было, но праздник этот все равно отмечали.

Утром, а потом и весь день люди ходили друг другу в гости и христосовались, целовались троекратно, говоря при этом: «Христос воскрес!» и отвечали: «Воистину воскрес»! К ним первым пришел дядя Егор, папин брат, он был очень верующим, Небольшого роста с большой окладистой бородой, он походил на попа, и эту роль иногда исполнял в деревне, даже деток крестил. Он похристосовался и все сели за стол разговляться. Дядя Егор прочитал молитву, Римма не очень ее поняла, а вот разговление было очень вкусным, в обычные дни такого не попробуешь. Наелись, теперь можно и песни попеть. Папа и дядя Егор любили петь. У дяди Егора была одна очень интересная, смешная песенка, он всегда с нее начинал.

Курочка по сеночкам похаживает,

Тюрли, тюрли ли да приговаривает……

Это длинная песня, но Римме особенно этот смешной припев нравился. А у папы была другая любимая песня.

Посеяла огирочки низко над водою,

Сама буду полываты дрибною слезой…

У папы был сильный и красивый голос, а вот мама почему-то не пела, но слова всех песен знала. Поэтому с папой пела Римма, она любила петь.

Ребятишки, конечно, многое не понимали и во взрослых процессах не участвовали, но бегали с крашенными яйцами и бились друг с другом. При этом у Юрки уже был полный карман яиц, он биток нашел хороший, а у Люды, Римминой одноклассницы, ни одного и она от обиды чуть не плакала. Римма выделила ей пару яиц, сказав при этом.

– Не бейся с Юркой, он жульничает. У него наверно и яйцо-то деревянное!

И вообще девчонки с мальчишками старались не связываться, вечно они какую-нибудь каверзу подстроят.

ГЛАВА 2

Это сейчас Римме не скучно. Взрослее стала, да и подруга Тамара переехала жить с семьей из другого села. А еще в прошлом году ей было порой до слез скучно и страшно. Маме не до игр с ней, работы во дворе и дома не переделать. На маминых плечах, а она невысокого роста, но с сильным характером, лежала забота о доме, о хозяйстве и о ней, дочке. Мама суетилась весь день, а Римме внимания не хватало. Ей хотелось, чтобы мама почитала ей книжку, поиграла с ней в куклы, поговорила. Папа чаще всего до ночи в поле, если посевная или уборочная, а то и совсем не приезжает, ночует там же на полевом стане. Днем еще можно найти занятие, а вечером она начинает ныть.

– Мама, скучно, пойдем на улицу.

Выйдут на улицу, сходят к озеру. А за озером волки выть начинают, а еще из камышей доносится: выыпь, выыпь. Это птица, ее так и называют – выпь, голову в воду опускает и кричит. Всего лишь птица, а крик у нее страшный получается, громкий.

– Мама, страшно, пойдем в дом.

Вот так и ходят, пока отец не приедет. И сразу другое дело. Папа рассказывает, что-нибудь интересное. С ним даже есть веселее. Папу она увидела первый раз, когда ей исполнилось пять лет. Он был на фронте, а потом еще в плену. Его считали пропавшим без вести и только после войны, слабого и больного привезли домой. Мама рассказывала Римме о ее первой встрече с отцом, как это виделось со стороны.

Ее посадили на скамью рядом с отцом, и она, испугавшись пока еще чужого ей человека, отодвинулась. Отец пересел к ней поближе. Римма, снова отодвинувшись, упала со скамьи и заплакала, а отец взял ее на руки, обнял и начал утешать. Так началась их дружба и любовь. Маму она, конечно, тоже любила, но как-то по-другому. Теперь она не хотела расставаться с отцом ни на миг. Иногда он брал Римму на объезд полей и даже во время посевной или уборочной страды возил на полевой стан, а порой она и ночевать оставалась в их временных вагончиках. В вагончиках были построены нары из досок, положены матрасы. Спать было не очень удобно, но рядом был отец и Римма была счастлива. Она и похожа на отца, такие же кудрявые волосы, как и у него, крупноватый нос, Гавриловский, как говорили окружающие. Ну и пусть, он ее совсем и не портил, пухлые губы, причем нижняя губя полнее верхней, зеленоватые глаза. Отец был высоким, стройным, красивым мужчиной. Когда он рядом, все хорошо.

– Сейчас мы с тобой, дочка, тюрю есть будем. Хочешь тюрю?

– Хочу, а какая она, тюря?

– А вот увидишь.

Он крошит хлеб кусочками, режет лук, солит, заливает кипятком и приговаривает.

– Кушай, Яша, тюрю,

– Молочка-то нет.

– Где ж коровка наша?

– Увели, мой свет.

– Что, вкусно?

– Вкусно.

– Ну вот, поели, а теперь спать.

Когда в доме вся семья в сборе совсем не страшно и не скучно. Конечно, если бы у нее была сестренка или братишка, было бы веселее, но что поделаешь, она одна.

Сейчас совсем другое дело, Тамара рядом, в любое время есть чем заняться. Подружка старше Риммы на год и уже учится во втором классе. Старше по возрасту, но меньше по росту. Римма худая и высокая, а Тома маленькая, полненькая, подвижная и, как Римма, всегда готова поддержать любую придумку. У Тамары обычно волосы заплетены в две довольно толстенькие косички, а у Риммы кудрявые короткие. Она завидовала Томе, ей тоже хотелось заплетать косички с лентами. Глаза у Тамары карие, а у Риммы зеленые в крапинку.

Но вот что у них было общее, так это желание поиграть, побегать и придумать что-нибудь интересное, а порой, не дозволенное родителями и, конечно, родителям это не очень нравится. Им-то не хочется, чтобы девчонки без дела бегали, работа в хозяйстве и для их возраста найдется. А девчонки, чтобы родители не видели, как они бегают друг к другу, решили сделать телефон, и придумали. Римма потихоньку взяла у матери катушку ниток и коробку спичек. Спички-то ей тоже не разрешили бы взять, нитками же дорожили, они не всегда были в магазине. Тамара принесла тоже самое. Спички высыпали, оставив одну, на нее привязали нитку, продев ее через небольшое отверстие в крышке коробка, второй конец привязали к пустой от ниток катушке. Если крутишь катушку, то в коробке слышен треск, это будет сигналом – приходи. Только нитки по всему переулку будут тянуться, а коробку и катушку нужно положить в укромное место, чтобы треска никто кроме девочек не слышал.

– Слушай, Рим, это не удобно, кто-нибудь будет идти и нитки порвет.

– Не удобно, конечно, но давай попробуем, а вдруг получится.

– Если слышим треск, встречаемся на улице.

– Но сегодня треск будет проверочным.

– Хорошо.

Тамара ушла с коробкой и катушкой таща за собой полкилометра ниток и, когда дошла до места, покрутила катушку, Римма обрадовалась, когда услышала треск в коробке. Получилось! Только воспользоваться этим чудо-телефоном им удалось только раз.