40 ночей с монстром

Лезвие в его руке сместилось ниже. Зацепило лямку. Всего один небольшой рывок, и та порвалась, а я невольно вздрогнула. И вздрогнула снова, когда старик резко подался ближе, почти уткнувшись носом в мою шею, с шумом втягивая воздух.

Растерялась.

Что он творит?

И тут же получила ответ на этот свой вопрос, когда его рука нагло ухватилась за мой зад, поочерёдно сжимая ягодицы.

– А ну пусти меня, ты, старый извращенец! – тут же поспешила оттолкнуть его от себя.

Не вышло.

Нож у горла надавил сильнее, вынудив обратно замереть.

А старик продолжил.

Едва не стошнило, когда он провёл языком вдоль всей моей шеи. Крепко сдавив грудь. Весь воздух из лёгких в этот момент вышибло. Но обхватить зажатую между нами рукоять я всё же смогла. Её же толкнула прочь от себя.

– Отвали от меня, сказала! – повторила, пиная его в ногу, сильнее давя на руку с ножом.

Выходило так себе.

Да сколько ж в нём силы?

Как если бы лом пыталась согнуть, ей-богу!

Отчаяние заполонило сознание.

Стоило сбегать от одного, чтобы попасть в руки другого!

Первый хотя бы силу не применял!

– Да что ж у вас за город такой, что девушке и шага ступить одной нельзя?! – заорала, не выдержав, и принялась хаотично махать руками в попытке отвлечь его и вырваться из крепкой схватки. – Пусти меня! Пусти!

Едва ли соображала, что творила. Лишь бы уже избавиться от него.

– Да отпусти ты меня! Пусти! – повторяла, пустив в ход и ноги.

Кожу в районе шеи зажгло, напомнив о ноже. За него я и схватилась, снова попытавшись отобрать. Выходило так себе, с учётом, что старик тоже продолжал сопротивляться.

– А-а-а! – заорала громче прежнего и резко толкнула острую сталь от себя.

Ладонь пронзило болью. Но я, наконец, получила долгожданную свободу – старик отпрянул от меня. Я и сама пошатнулась от неожиданности, глядя на него с напряжением, тяжело дыша. Всё казалось, ещё немного и задохнусь. Ноги откровенно подкашивались, когда я осторожно шагнула в сторону, внимательно следя за действиями не спешившего больше действовать старика. Вместо этого он стоял и смотрел на меня, прижав ладонь к груди. До того удивлённо, что я и сама растерялась. И лишь когда он убрал руки, заметила на его одежде быстро расплывающееся алое пятно.

– Что…

…происходит…

Откуда у него кровь?

Это ведь он мне едва не воткнул нож в горло, а я всего лишь защищалась. Только защищалась. Тогда откуда кровь?

– Нет, – выдохнула в ужасе от пронзившей сознание догадки. – Я не… не делала этого. Я… не могла. Не могла, – повторила зачем-то, глядя на старика.

В его тёмном взоре застыло такое же непонимание. Он было дёрнулся ко мне ближе, и я по инерции выставила руку перед собой. Руку, что сжимала нож. На лезвии которого застыли ярким багрянцем алые капли чужой крови. Крови, что продолжала растекаться на старческой груди. На ней я и зависла. И всё ещё не понимала, да. Или не хотела понимать. Потому что не могла я. Не могла.

Но руки по-прежнему крепко сжимали рукоять, не давая усомниться в произошедшем. Что я его… я… его… убила?

Ой, мама…

Мамочка моя.

Забери меня отсюда.

Я больше никогда никуда не поеду без тебя.

Вообще из дома не выйду. Даже в магазин за хлебом.

Только пусть всё это окажется просто плохим сном.

Ну, пожалуйста.

– Пожалуйста, – шептали губы.

Вот только не сон это.

А я…

߅

Пусть и не специально, но…

Убила.

Я.

Его.

Убила.

Убила…

В подтверждение последней мысли старик стал заваливаться на бок. Сделал ещё несколько шагов в попытке удержаться на ногах, после чего всё-таки рухнул в дорожную пыль. Кажется, он что-то говорил, судя по шевелению губ. Я не слышала. Вообще будто оглохла. Продолжала смотреть на алое пятно и не могла отвести от него своего взгляда.

Оно расползалось всё больше, а вместе с ним росла моя паника.

Этого не может быть!

Просто не может.