Неисправимый

– Не-ет! – тут же простонала я сквозь смех. – Не на-адо! Я бою-юсь щеко-отки-и! Мстисла-ав!

Увернуться не получилось. Парень почти сразу перехватил поперёк живота. Но я, честно, вырывалась как могла!

В итоге, мы оба рухнули на песок, когда я особенно неудачно попыталась вывернуться из объятий. И лёжа под ним, тяжело дышащая и продолжающая ещё хихикать, я вдруг подумала, что действительно могла бы в него по-настоящему влюбиться. В чёрных глазах сверкали лукавые огоньки, не позволяя отвести от него взгляда. А от его открытой мальчишеской улыбки дух захватывало. Смотрела бы и смотрела.

Не удержалась и вновь прикоснулась пальцами к его щеке, обводя овал лица.

– Кому-то чертовски повезёт заманить тебя в свои сети, – хмыкнула я, зарывшими пальчиками в тёмные волосы.

– Предпочитаю расставлять сети сам, – стало мне ответом.

– Я заметила, – улыбнулась я шире. – Смотри, не переиграй себя как-нибудь, красавчик, – сделала паузу, решаясь на следующие слова: – Поцелуешь меня ещё раз? – понизила голос до шёпота, сама подаваясь ему навстречу, почти касаясь его губ своими.

Да, осознанно шагнула в эту бездну, сотканную из откровенного обещания тёмного удовольствия, пропитанного опасностью, но оттого ещё более манящего, срывающего со всех преград разума замки, пропитывающего безумием каждую клеточку моего тела. Мне уже всё равно, что будет дальше. Здесь и сейчас я хочу лишь чувствовать. Его. Одного. И к чёрту всякую мораль и правила.

Лукавые огоньки в чёрном взоре вспыхнули и сменились чем-то иным – хищным, жадным. А поцелуй – поглощающим рассудок, безудержным, глубоким. Его ладони ласкали, не особо стесняясь сжимать и гладить везде, с каждым мгновением всё более и более сводя с ума.

– Такая вкусная… Сладкая… – хрипло прошептал Мстислав.

Оторвавшись от губ, он проложил дорожку к виску и по скуле к подбородку, переходя на шею, от неё к ключицам, изредка прикусывая кожу, отчего меня каждый раз будто током пронзало, а внизу живота постепенно распускался огненный цветок.

Его шёпот отозвался во мне очередной волной удовольствия, и когда на вершинке груди сомкнулись его губы, я со стоном выгнулась навстречу этой ласке. Очередной поцелуй-укус вовсе заставил вскрикнуть.

– Мстислав, – непроизвольно пробормотала его имя.

И сама не знала, чего вложила больше в этот зов: просьбу остановиться и прекратить эту невыносимую сладострастную пытку, которую, я не была уверена, что выдержу, или же наоборот – продолжить её. А может, цеплялась за его имя, чтобы хоть как-то удержаться на краю сознания, отчётливо понимая, что ещё немного, и я просто окончательно растворюсь в происходящем. Меня не станет.

Поцелуи не только не прекратились, к ним ещё и пальцы добавились, уверенным движением приласкав меня поверх тонкой ткани трусов… в тот миг я, кажется, поняла, что значит «разлететься на множество мелких осколков». Так невообразимо остро это ощущалось. Где-то на задворках сознания поднял голову страх, но тут же был задавлен очередной волной удовольствия, что прошила всё тело насквозь, вырывая из моей груди новый стон наслаждения, вынуждая раз за разом отчаянно цепляться за песок, зарываясь пальцами в него всё глубже.

Мстислав продолжал гладить меня между ног, в то время как сам он подавался своими бёдрами мне навстречу. Очень скоро этих касаний через одежду стало катастрофически не хватать. Мне – так точно. Хотелось ощущать его без всяческих преград. Телом к телу. И я уже сама инстинктивно подавалась бёдрами ему навстречу. Скользила руками по его плечам, зарывалась пальчиками в волосы на мужском затылке, по итогу зажав их в кулаке, неотрывно глядя на того, кто откровенно сводил с ума. В тёмных глазах расходилась чернильная мгла, постепенно поглощая всё вокруг, пленяя, завораживая, затягивая глубже в свой водоворот, где на самом его дне ярко пылал голод и нетерпение.

– Хочу тебя, – прошептал Мстислав мне в губы.

Не просьба. Не вопрос. Просто констатация факта.

И новый, дурманящий рассудок жалящий поцелуй, не оставляющий возможности ответить, забирающий последние сомнения. Совсем не ласковый, на грани с грубостью, отравляющий нутро ядовитым огнём, разливающимся по венам, подобно пламени самой преисподней. Даже солнце, казалось, не так уж и сильно печёт. А вот прикосновения Мстислава буквально обжигали. И мне бы остановить его, оттолкнуть, создать расстояние. Только не осталось ни сил, ни желания противостоять этому напору. Разумом завладело сплошное безумие. Снова и снова я подставляла лицо, шею и грудь жадным губам, подаваясь бёдрами навстречу его пальцам. Наверняка потом снова останется полно следов мужской несдержанности, но всё это сейчас являлось незначимым. Лишь бы брюнет не прекращал своих ласк. Не останавливался. И…

– Мстислав… – позвала я на выдохе, выгибаясь навстречу очередному поцелую в шею, цепляясь за мужские плечи крепче прежнего. – Я… – предприняла новую попытку предупредить, но тут же зашипела от очередного поцелуя-укуса в грудь. – У меня… – ещё один лёгкий укус, лишающий связности мыслей, наравне со скольжением его пальцев под тканью трусов и прикосновению к влажной плоти, отчего низ живота буквально скручивало от болезненного наслаждения. – Ещё ни разу… – всё-таки нашлась с более-менее понятными словами. – Никого… – выдохнула, наконец, главное перед прыжком в эту пропасть из удовольствия.

Вот только этого самого прыжка не последовало. Мстислав вдруг замер. И я вместе с ним, застыв на самом краю, недовольно захныкав на такую вселенскую несправедливость, уставившись на него со всем непониманием происходящего.

Почему остановился? Зачем?

Я ведь не была против.

А он ещё и отстранился, недоверчиво глядя в мои глаза, словно искал в них продолжение фразы. И явно не верил тому, что сам додумал. Немного погодя, вовсе выругался и перевернулся вместе со мной на спину, продолжая смотреть на меня, будто впервые видел. Я же мысленно себя вовсю ругала за несдержанность. Молчать надо было в тряпочку, вот да, тогда б не приходилось страдать сейчас от неудовлетворённости.

Меня тем временем крепко обняли, буквально распластав на себе. Мстислав так и не сказал ничего. Больше не шевелился даже. Дышал и то через раз.

– Никому тебя не отдам, – наконец, нарушил тишину.

На моих губах расплылась бестолковая улыбка, которую я поспешила спрятать, положив голову ему на грудь, прижавшись щекой к горячей кожей, слушая, как постепенно успокаивается чужое сердцебиение, как моё подстраивается под него, а после вовсе начинает биться с ним в унисон.

– Совсем? – уточнила я, рисуя указательным пальцем невидимый узор на смуглой коже.

Мстислав ответил далеко не сразу.

– Нет, ну если только мне хорошенько заплатят. Знаешь, девственницы довольно высоко ценятся на всяких там непристойных аукционах для извращенцев, – выдал он патетично.

– Да? И во сколько ты оцениваешь мою девственность? – уточнила я деловито, стараясь не засмеяться в голос.

Парень призадумался.

– А справка от гинеколога есть? Свежая? А то мало ли…

– Увы, справки нет, а проверить на деле ты упустил возможность, так что остаётся только верить моему слову.

Мстислав хитро прищурился.

– Так уж и упустил?

Наряду с вопросом, его ладонь плавно сместилась вдоль позвоночника ниже поясницы, отчего я непроизвольно прогнулась в спине ему навстречу, после чего та же ладонь нагло уместилась между моих ног, ласково погладив.

Шумного выдоха я не сдержала. Неуёмное желание – только-только начавшее утихать, взметнулось с новой силой, всё тело пронзило дрожью удовольствия, а низ живота свело сладкой судорогой.

– Изверг! – выругалась я наравне с болезненным шипением.

Никогда не думала, что может быть… так сумасшедше-остро и болезненно-приятно. Причём, с одного касания.

– Я точно сдохну, – обречённо выдохнул Мстислав, уставившись в небо.

– Тогда сдохнем вместе, – пробормотала я едва слышно больше себе, чем ему, стараясь унять взбесившиеся гормоны.

Мне ничего не ответили. Какое-то время Мстислав и дальше разглядывал безоблачное небо, продолжая меня гладить, как котёнка, по спине, уже без всяческой подоплёки. А потом мы вернулись на набережную. Отпущенное нам время подходило к завершению, и парень довёз меня до дома. Не до моего, правда. Подруги. Которую я уже предупредила, что сейчас приеду.

– Держи, – протянул мне свой телефон, как только машина оказалась перед шлагбаумом. – Забей свой номер и подпиши, – велел следом.

– Надо было ещё вчера это сделать. Я бы сегодня так не неслась к тебе на встречу. Как и вчера, – заметила я с усмешкой и принялась за дело, после чего вернула гаджет обратно его владельцу.

На прощание получила ещё один страстный поцелуй, после чего меня, наконец, отпустили на «волю».

К подруге домой я не шла, летела на крыльях счастья, и, видимо, на моём лице было и без того всё отчётливо написано, потому что она только усмехнулась и даже расспрашивать ни о чём не стала, позволив спокойно сходить в душ и постирать вещи, а после ещё и накормила.

– Спасибо, мамочка, – поблагодарила я её в шутливом тоне после. – Но мне пора, – добавила уже печальнее.

Идти на ужин в дом отца не хотелось, но раз уж обещала быть примерной дочкой и не подставлять родителя, придётся присутствовать на этом празднике жизни.

Ирка напоследок пожелала мне удачи, обняла, а уже на пороге до кучи ещё и перекрестила.