Счастье измеряется в хвостах

Она и привыкает, а куда деваться?! Но всё равно надеется – а вдруг мы выбросим Кубку на помойку? Или запечём его в качестве рождественского гуся?

Вариантов в Маниной голове роится много, но двуногие такие примитивные, что никогда не догадаются её спросить, как же им избавиться от долгожданного щенка золотистого ретривера по имени Куба…

Глава 3. Мемуары кошки Маняхи о «дособаческих» временах

В отпуске собралась я наконец-то навести порядок в компьютере. Сижу, удаляю ненужное – и смотрите, что нашла! Воспоминания Мани о её дособаческих временах. Даже не думала, что наш сгусток эгоизма так тоскует и так часто перечитывает свои мемуары… Запаситесь попкорном – они длинные. Ничего не меняю, пусть всё будет в первозданном виде.

«Меня зовут Маняха, я – кошка породы дворянка. Живу в квартире, люблю есть, спать и заниматься дзен-совершенствованием.

Мои сожители, которые называют себя «папой» и «мамой» (я же называю их Этот и Эта), по глупости своей думают, что я днями и ночами напролёт сплю. Впрочем, им можно быть такими глупыми – они же люди. А люди, как известно, весьма примитивные создания. Ходят на задних лапах, передними совсем не пользуются. Ну, разве что пару раз в день передние лапы задействуют, когда насыпают мне корм в тарелочку. Или когда выбрасывают из лотка мои… э-э-э… ну, вы поняли. Всё остальное время они просто не существуют – скрываются за металлической дверью в прихожей и до вечера там сидят. Как утром спрячутся, так вечером оттуда выходят. Это у них называется «уйти на работу».

Так они «уходят» пять дней в неделю. А я – блаженствую! Зато потом два дня – мучаюсь. По-настоящему. В эти дни они не прячутся за дверью, а остаются в моей квартире. Это называется «выходные». Страшное время!

С раннего утра Эта начинает тешить свои садистские наклонности: берёт меня в охапку, открывает окно, снимает сетку от комаров и начинает вырывать из меня клочья шерсти. Моей шерсти! Из меня!!! Делает она это регулярно, а я так же регулярно рву ей руки и ору на весь околоток. Под окнами ходят такие же двуногие, смотрят на представление и равнодушно проходят мимо. Никто не бежит вызывать МЧС, не звонит в «скорую» психиатрички, чтобы санитары забрали садиста в свою клинику. Никому нет дела до моих страданий! Приходится спасаться самой, всегда самой!

Вырваться из окровавленных рук моей мучительницы мне удаётся, если только она ослабит хватку, и я смогу нанести ей последний решающий укус совместно с ударом когтями задних лап. Сделать это не так просто, как вы думаете, потому что Эта тоже не промах: крепко держит меня одной рукой за холку, второй рукой дерёт шерсть металлической штукой, которую она называет «расчёской». Но, если усыпить её бдительность и некоторое время полежать спокойно, то хватка может ослабеть. Тогда я выворачиваюсь и – р-р-раз! Только меня и видели!

Нет, мне совершенно не больно «расчёсываться», даже приятно, если честно… Но меня возмущает сам факт игнорирования моей гражданской позиции. А если я решила вести натуральный образ жизни? А если я – тигр? Тигров тоже вычёсывают?!

Нет уж, дорогая «мама». Если я пустила тебя пожить в моей квартире, то будь добра подчиняться моим правилам. А моё правило ухода за шерстью – «Не трожь!». Этот же соблюдает его!

С Этим вообще приятнее общаться, чем с его подружкой. Он похож на меня. В свои выходные он, как и я, любит думать. Когда ему надоедает думать в кровати, он переходит думать на диван. Включает телевизор – и думает. Он философ, как и я.

У Этой же способность думать отсутствует напрочь! Сколько ни учу её на собственном примере, сколько ни обволакиваю собственным совершенством – она абсолютно необучаема! Наиздевавшись надо мной, она запускает Нафаню – несмотря на то, что Этот громко думает в кровати! Подлиза и предатель Нафаня жужжит не очень громко, но всё-таки мешает медитации.

Кто такой Нафаня? Как, вы не знаете нашего верного раба Нафаню?! О, это ещё тот субъект! Его преданность столь велика, что он готов жрать пыль, лишь бы Эта была довольна. У него весь мозг – это одна кнопка, которой Эта пользуется совершенно бессовестно. Нажала – и Нафаня лезет искать мою шерсть по всему дому. Будет весь день ползать, пока не набьёт моим пухом своё ненасытное чрево. Он шерсть ест, представляете?! А на закуску лопает фантики, нитки и чего там ещё на полу бывает. После себя оставляет голый пол, даже поиграть не с чем!

Я Нафаньку била, бью и всегда бить буду за его подлое поведение. Подскочу сбоку – и бац его по черепку! Бац! Бац! Бац-бац-бац-бац-бац!!! А ему хоть бы что…

С ковриком в прихожей он, правда, халтурит. Тунеядец. После его поползновений там всё равно остаются мои шерстинки. Но Эта почему-то его не наказывает, а выносит из кладовки пылесос, страшную Иерихонскую Трубу, и елозит ею по коврику – труба всё сожрёт. Я в такие минуты ужаса даже люблю Нафаню: он всё-таки не такой страшный, как Иерихонская Труба.

Этот под звуки Трубы, конечно, перестаёт думать. Выходит из спальни и запирается в моём туалете. С его стороны, разумеется, это совершенное хамство – а если мне приспичит? Но я его прощаю. Пусть покопается в моём лотке, мне не жалко.

Эта оставляет Трубу и несётся в кухню – ставить чайник и заваривать кофе. Они по утрам всегда пьют кофе. Этот любит погуще, а Эта жадничает – сыплет себе на кончике ножа.

Вы спросите, откуда я знаю? Так я же слежу за ней! Куда она направляется, туда и я. За врагом нужно следить постоянно, не отрывая глаз. Я всё вижу – что она делает, что не делает, что взяла, где положила… Позже это помогает в поисках нужных мне вещей.

Взять, например, булавки для шитья. Очень нужная вещь в моём хозяйстве. Их приятно выдёргивать из игольницы и разбрасывать по полу. На полу их легко посчитать, покатать лапкой, они у меня всегда на виду – как у любой хорошей хозяйки. Поэтому я постоянно слежу за Этой и знаю, куда она всё прячет. Если есть возможность – сразу навожу порядок в своём хозяйстве, если нет – жду удобного момента.

Ну, как с черешенкой.

Я всегда знаю, сколько Эти пьют кофе. Но кофе в моём хозяйстве – вещь абсолютно не нужная, поэтому я его не трогаю, даже если Эта его оставит открытым на столе. А вот черешня! М-м-м-м-м… Черешня – это моя страсть! Сейчас как раз её в доме много! Но Эта всегда прячет её в холодильник, и мне приходится применять отвлекающие манёвры, чтобы увести её из кухни до того, как она завяжет пакет с черешней и засунет его в холодильник. Если у меня это получается – всё, день удался.

Черешня – это моё всё! Какое блаженство – подцепить ягодки за хвостик и помотать ими в воздухе! Но если вы думаете, что я их ем, то вы ошибаетесь. На вкус они мне не нравятся, я получаю чисто эстетическое удовольствие от игры с черешенками. Особенно, если их сбросить со столешницы на пол! Они так забавно подскакивают! Их можно немного покатать лапкой по полу, но потом это надоедает, и я сбрасываю следующие ягодки!

Если Эта занимается вредительством в другой комнате, то я могу сбросить парочку или даже десяток ягод на пол, наиграться ими вдосталь! Но самая радостная радость – когда поиграть с черешней удаётся вечером, когда Эта забывает про открытый пакет и ложится спать. Вот тогда я отрываюсь по полной!

Апофегей моего восторга приходится на полночь, когда кто-то из приживал спросонок выходит в туалет покопаться в моём лотке и наступает на разбросанные ягоды! Пол окрашивается настоящей кровью! Всё это, конечно, остаётся незамеченным до самого утра, когда в квартире раздается вопль Этой: «Ах ты, зараза!» Я, конечно, делаю вид, будто не понимаю, в чём дело.

Пока Этот ржёт над моими талантами, а Эта ругается и моет пол, я продолжаю думать над несовершенством людей. Что плохого в том, что пол в некоторых местах стал красным, как от крови! Зато соседи будут уважать, лишний раз не зайдут, чтобы и их кровь не оказалась на нашем полу. Другие бы радовались, что кошка так находчива, а Эта… разоряется почём зря.

Как наивны люди! Они думают, что я должна им мурлыкать, к ним ласкаться и постоянно сидеть у них на руках. Мне делать нечего, что ли? У меня сороки неучтённые на дереве гнездо строить начали, а эти двое тискают меня до головокружения. У меня стресс от встречи с пауком в ванной, а Этим нужно, чтобы я мурлыкала… Приходится показывать этим олухам, что моё терпение на исходе, что ещё немного – и они вылетят из моей квартиры на помойку.

Кстати, о помойке. Понятия не имею, что это такое, но, говорят, мой настоящий отец – оттуда. Подробностей я не знаю, моя природная скромность не позволяет мне акцентировать внимание окружающих на моём происхождении. Но втайне я знаю: мой настоящий отец был Принцем Помойки. А может, и королём. Он полюбил мою мать, простую «русскую голубую» кошку, и родилась я, родились ещё несколько принцев и принцесс. Отец долго сражался за свободу своей возлюбленной и их общих детей. Он лазил в дом, где жила моя мать, он орал под окнами, он оставлял свой душистый след в подъезде, на площадке… Он даже драл дверь, за которой скрывали его любимую с детьми, – но ничего не получилось. Люди, полонившие мою мать, не позволили ей сочетаться официальным браком, а меня и моих братьев с сестрами отдали в руки психопатов типа моей Этой.

Люди не смогли простить моей матери высокую любовь к принцу Помойки, они завидовали, что её избрал мой высокородный отец. Люди жестоко отомстили моим родителям!

И вот я здесь… Не сомневаюсь, что мой отец ищет меня, не покладая лап. Все его подданные рыщут по всей земле, чтобы найти принцессу Помойки, раз уж они не смогли освободить мою мать из рук низких людишек. Я нужна им для поддержания порядка в царстве Помойки. Мой отец уже старый, ему нужна помощница и преемница. А иначе Помойка погибнет.

Я так и сказала своим приживалам: «Ещё немного – и вылетите на помойку! Там вас научат уважению к особам королевской крови!»

Не знаю, что они поняли из всего сказанного, но они по-прежнему ждут от меня мурчания и лизоблюдства. Я же говорю: необучаемые!

И всё-таки я их немного люблю. Должна же я кого-то любить! За неимением достойных люблю этот суррогат. Даже переживаю за них. Иногда. Например, как-то они скрылись за железной дверью на целых пять дней. И не выходили оттуда! Можете себе представить, как я переживала?! Кто будет мне насыпать корм? Кто будет убирать из лотка мои… э-э-э, ну, вы понимаете?.. Кто будет меня чесать за ушком?

За эти пять дней из-за железной двери лишь два раза появлялся какой-то другой двуногий «людь», он насыпал мне мои плюшки, убирал из лотка… э-э-э, ну, вы понимаете. За ушком не чесал, потому что я основательно пряталась под кроватью. Хорошо ещё, что не искал меня, а то бы я его порвала, как Тузик грелку. Куда он девал моих приживалов? Почему они застряли за железной дверью? Что происходит?

Я готова была отдаться Этой на субботнее вычёсывание, только бы они вышли из-за этой дурацкой двери и снова стали жить в моей квартире. Скучно без них. Следить не за кем. Кусать некого. Мурчать (иногда) некому…

И они вернулись. Вылезли из-за двери, зашуршали пакетами-чемоданами. Засюсюкали… Я была – кремень. Виду не подала, что соскучилась, хотя внутри всё трепетало. Пусть знают, что они тут никто и звать их никак.

Вот так и живу. Много думаю. Воспитываю своих необучаемых приживал. Страдаю от их тупости. Позволяю себя любить и немного люблю их. Что поделать – особе королевской крови простительна небольшая слабость.

Вчера была пятница, но Эта почему-то осталась дома. Мне это сразу показалось странным. Глядя на то, с каким приподнятым настроением она вскочила с кровати в пять утра, я поняла – грядёт страшное. Будет вычёсывать.

Забиться под стул мне не удалось, так как она, заблаговременно изолировав меня в ванной, схватила меня на руки. Ну, началось: мур-мур-мур, киса-киса, и всё такое… вроде как демонстрирует мне своё почтение. А на самом деле – шасть на балкон! Там уже москитная сетка убрана, окно совершенно открытое… Сердце у меня прямо остановилось. Я поняла, что близится моя еженедельная смерть.

И тут я вспомнила, что Эта боится моего «Ш-ш-ш-ш!», особенно если подключить оскал зубов и поднять лапу с когтями. Тем более, что когти уже успели отрасти и заточиться. Я так и сделала! Но Эта только раззадорилась. Поддала мне слегка по филейной части и крепче схватила за холку.

А за завтраком я узнала, что они хотят собаку…».

Глава 4. Я – Куба

– Расскажи, как я родился! – попросил Куба, устраивая себе гнездо в кровати под моим боком.

Щенок ткнулся своим мокрым носом мне в плечо и вопросительно заглянул в глаза. Я отчётливо услышала детский голос, задавший мне такой забавный вопрос…

За окном была гроза, молнии метались из стороны в сторону, от грома закладывало уши. Куба боялся грозы, и мы с мужем брали его к себе в постель в такие ненастные ночи. Удивившись, но не подав виду, я обняла свое пушистое сокровище покрепче, и начала свой рассказ.

– Жили-были твои папа и мама, они встретились и поженились, а потом родился ты. Что тут рассказывать?

– Но вы же люди, а ты сказала, что я не человек.

– Твои папа и мама были собаками, очень красивыми собаками. Они есть и сейчас. Эля – это твоя мама. А твой папа живёт в Ялте, он очень красивый и сильный большой пёс.

– А вы с папой?

– Мы тоже твои родители, но человеческие. Так уж принято – человек берет собаку, чтобы она у него жила и чтобы им всегда быть вместе.