Я знаю одно волшебное слово… ЗАВТРА

Третий день хожу на работу с опухшими глазами. Каждый день меня встречают словами: «Ну, ты как??» и это начало. Дальше слезы текут непроизвольно. Олечка бедная пугается, не может понять, что такое? Я всегда такая веселая, а тут… Елины нет – пропадает в приемке. А Алла Витальевна и Елена Николаевна развлекают, как могут. Хотя у самих проблем выше головы. Работу мне не дают, это бесполезно… Поят чаем, кормят, хотя аппетита у меня нет, болтают о пустяках. Конца рабочего дня я жду как приговора…

Но время идет. Идет вопреки всему. Даже когда любое движение секундной стрелки причиняет боль, словно пульсирующая в синяке кровь. Идет неровно: то несется галопом, то тянется как малиновый сироп. И все же оно идет. Даже для меня. И я точно знаю, что сегодня легче, чем вчера, а завтра будет легче, чем сегодня. Я смогу. Я справлюсь с этим. Наверное, так должно было случиться, наверное, так лучше. Наверное…

М Н Е очень Н Е Х В А Т А Е Т Т Е Б Я…

2. Видения

(ОН)

Когда я потом оглянусь назад,

Я буду радоваться, что дерзнул или что воздержался?

(Ричард Бах)

Колеса поезда ритмично отстукивали привычную мелодию. Поезд все дальше увозил его из столицы.

Часу во втором ночи он вернулся к себе в купе. Тишина. Все спят. Он забрался к себе на полку и, скрестив руки за головой, откинулся на подушку, отчего та приняла новую форму под его весом. Никогда раньше он не чувствовал такой усталости – телесной и душевной. Целый день он провел в предотъездных хлопотах – туда пойти, то забрать, это оставить, не забыть зайти сюда, отметиться еще где-то… Голова шла кругом. И вместе с тем никогда еще такое отвращение к жизни не овладевало им с такой всеобъемлющей силой, не душило его так. Будь он несколько помоложе он расплакался бы от тоски, от скуки, от раздражения и осознания собственной беспомощности. Что-то противно-тяжелое со всех сторон обступало его, как темная осенняя ночь; и он не знал, как отделаться от этой темноты, от этой горечи.

На сон нечего было и рассчитывать: он знал, что не уснет. Мирное похрапывание соседей бесило своей безмятежностью. Он закинул ногу на ногу и, глядя в темный потолок, принялся размышлять…медленно, вяло, злобно.

Этим безумным, полным смятения и беспокойства человеком, который не рассчитывал на сон, был я. Меня зовут Юрий Гринёв, с именем мне повезло – романтическое, прямо как из «Капитанской дочки». Правда, на этом мое везение, похоже закончилось. Во всяком случае, сейчас я был расположен думать именно так. Неделю назад я получил диплом. И теперь возвращаюсь домой служить на благо Родины, оставляя 5 лет своей жизни где-то позади.

Лежа на своей полке, я размышлял о суете, ненужности и пошлой фальши всего человеческого. Куда я ехал? А главное зачем? Я не знал ответов. Я не мог думать ни об одном месте на планете, которое могло бы меня заинтересовать. Не было ничего, что я хотел бы увидеть или сделать. Потому что, куда бы я ни пошел, это было бы не оттого, что я туда собирался или хотел… Я хотел одного – вернуться обратно. Мне было так хорошо там, так спокойно. И вдруг, в один миг, все рушится. Вся моя спокойная и размеренная жизнь, устоявшаяся за эти 5 лет, летит в тартарары. Как же я ненавидел это!

В голове мысли сменяли друг друга с необыкновенной скоростью. Как будто две противоположности боролись сейчас во мне, спорили. Один кричал:

– Ты слишком легко сдался! Надо было бороться, что-то делать!

– А что я мог, – яростно отзывался в ответ другой, – все было неизбежно. Предсказуемо!

– А ты хотя бы пробовал? Да ты просто струсил! Ты бежишь от проблем! Бежишь от себя! Перестань жалеть самого себя!

Я мотнул головой, пытаясь отделаться от этой парочки. Воображение услужливо подбросило другую картинку.

– Ну вот все и закончилось, – говорит она, глядя куда-то в сторону. Мы стоим возле проходной в Академию. Через несколько минут мы разойдемся в противоположные стороны – она вернется в Академию, а я … а я поеду на вокзал.

Я молчу. Просто не знаю, что говорят в подобных случаях. Все, что не скажешь сейчас, будет глупым, беспомощным и совершенно не к месту.

В ее глазах читались плохо скрываемая грусть и разочарование.

– Машуня, Машунь! Нам надо идти! – Окликнул ее какой-то парень. Заочник, наверное, подумал я. Что ему надо? – Я не могу идти туда один. Привет. – Сказал он, обращаясь уже ко мне, точно извинялся, за то, что так бесцеремонно влез в наш разговор.

– Я сейчас, – благожелательно отозвалась она и снова посмотрела на меня. В глазах у нее были слезы.

– Юр! Ну зачем? – мы смотрели друг на друга почти не мигая, точно, хотели запомнить каждую мелочь в лице друг у друга, ничего не упустить, сохранить в памяти… – Ведь сейчас и уже навсегда. Понимаешь? Навсегда!

Молчу, что сказать на это? Слеза предательски покатилась по ее щеке. Не удержала! Пока я смотрел на нее, я чувствовал муку от необходимости просто попрощаться. Это безумие какое-то! Хочется, чтобы все происходящее оказалось сном. Просто ночным кошмаром.

– Машуня! – опять этот тип напомнил о себе.

Она шагнула ко мне, поцеловала в щеку:

– Пока! – отвернулась и ушла, не оглядываясь, игнорируя открытую перед ней этим заочником дверь. А он даже подпрыгивал от счастья, что наше прощание не затянулось надолго. Он с оживлением принялся ей что-то рассказывать. Она не слушала его…