Воскресное утро

– Продолжайте, – откликнулся Сталин, прохаживаясь по кабинету и внимательно слушая потомков.

– 146 реактивных истребителей. Правда, 66 из них учебно-тренировочные двухместные, но они имеют вооружение и скорость до 1000 километров в час. Как вы все понимаете – равных им сейчас нет. Сведены в три полка – авиадивизию. Около 70 летчиков, 150 курсантов. В сентябре курсанты получат квалификацию летчик-истребитель. Боевой радиус для этих самолетов 500–550 километров. То есть из Бобруйска, куда мы посадим полк – достанем до Варшавы. Полк будет примерно в 50 самолетов. Остальные останутся пока на базовом аэродроме. 12 самолетов – одна эскадрилья перехватчиков Ми Г-23. У этих скорость более двух тысяч кмчас, ракетно-пушечное вооружение, бортовые радиолокаторы. Противника видят за 50–70 километров. Практически с этого расстояния могут стрелять ракетами. Только ракета стоит дороже нынешней цели. Эти самолеты сами по себе и боевые действия на них – дело дорогое. Боезапаса, кроме снарядов для пушек, на них не найти. Ракеты, мне думается, мы еще не скоро научимся делать. К тому же им требуется бетонная полоса. Но как последний аргумент, например, в прикрытии столицы – будут превосходны.

Также в наличии четыре ударных вертолета Ми-24В. Это штурмовики нашего времени. Вооружены пушками, управляемыми и неуправляемыми ракетами, бомбами, бронированы и могут нести десант до восьми пехотинцев. Два транспортно-боевых вертолета Ми-8 – вооружение: пулемет, ракеты, могут перевозить до 30 десантников. Тяжелый транспортный вертолет – Ми-6. Может перевезти тягач с пушкой или 60 пехотинцев. Поясню. Вертолет – летательный аппарат, способный взлетать и садиться вертикально на площадки, сравнимые с размерами вертолета. Это нечто похожее на автожир. Далее транспортные самолеты Ан-22, который вы, товарищ Сталин, и вы, товарищ Берия, видели, самолет Ан-12 – поменьше размером. И есть у нас два самолета Як-12, вместимостью на три человека каждый – это очень похожий самолет на немецкий штабной «Шторьх», и самолет Ан-2 – замена самолета По-2, но вместимостью 12 человек. Боеприпасов и топлива приблизительно на месяц активных боевых действий хватит. Доклад закончил.

– Ну, вот, товарищ Жуков, такую помощь вам окажут, – подытожил Сталин. – Но самое главное – организовать и умело использовать то, что чем мы располагаем. Мы надеемся на вас, товарищ Жуков. Ваше направление – самое главное. От того, как будут разворачиваться события у вас, – будет зависеть обстановка на севере и юге.

И, обращаясь уже ко всем, произнес:

– А нам сейчас нужно решить организационный вопрос – как будет называться группировка потомков?

– Товарищ Сталин, – откликнулся на этот вопрос Оганян, – из истории этой войны нам известно, что в составе Красной Армии были полки и дивизии Резерва Главного Командования, которые придавались фронтам и армиям на самых важных и ответственных направлениях и в обороне и наступлении. Предлагаю из наших трех полков и двух батальонов создать дивизию РГК.

– Трех батальонов, – поправил Берия и пояснил: – Товарищ Оганян просил усилить их батальоном капитана Старчака. Очень хорошая репутация у этого капитана среди потомков. Я поддерживаю просьбу генерал-майора Оганяна.

– Согласен, – кивнул Сталин. – Как Генеральный Штаб смотрит на это? – обратился Сталин к Шапошникову.

– Думаю, это не проблема – выделить батальон.

– Хорошо, оформите приказ.

– Есть, товарищ Сталин! – ответил Шапошников и тут же добавил, глядя на генерал-майора Оганяна: – Нам нужно будет пообщаться на предмет выработки рекомендаций командующим округами, исходя из вашего опыта и знаний. Мы пока не успеваем переработать книги, привезенные вами, а времени уже не остается.

– Как освободится товарищ Оганян – он в вашем распоряжении, – ответил за него Сталин.

– Разрешите, товарищ Сталин? – взял слово Жуков. – Предлагаю добавить две дивизии и сформировать корпус РГК. Учитывая их огневую мощь и наличие всего лишь нескольких батальонов пехоты, считаю необходимым усилить именно этим это соединение. И тогда они смогут не только наносить удары, но и закреплять успех.

Сталин помолчал, прохаживаясь, и уточнил:

– Наверно, уже и дивизии приглядел?

– Так точно, товарищ Сталин! Предлагаю в состав корпуса включить 108-ю стрелковую дивизию. Это их, так сказать, земляки – штаб дивизии и отдельные части расквартированы были именно в Вязьме. Дивизия сейчас перебрасывается в Белоруссию. Должна была войти в состав 44-го корпуса. И вторая дивизия – Первая Московская Пролетарская.

Сталин посмотрел на Шапошникова.

– Разумное зерно в этом есть. К тому же эта дивизия своеобразная кузница наших кадров. Я думаю, командованию дивизии будет полезно повоевать рядом с потомками и перенять их опыт и знания, – прокомментировал Шапошников.

– Хорошо.

– Товарищ Сталин! Я предлагаю включить в этот корпус и дивизию НКВД. И приблизительно столько же понадобится для охраны и обороны базы потомков, станции и городка. Да и на операциях нужно будет заниматься этими же вопросами, – вступил в разговор Берия.

– А у нас есть такая дивизия?

– Дивизии есть, но они не в этом регионе. Поэтому прошу разрешения сформировать новую.

Сталин подумал, медленно кивнул и, глядя на Шапошникова, махнул рукой с зажатой в ней трубкой.

– А с авиацией что? – и Сталин посмотрел на Красавина и Жигарева.

– Я думаю, нужно поступить аналогично, товарищ Сталин. Предлагаю к дивизии реактивной авиации добавить 43-ю истребительную авиадивизию и на их базовом аэродроме «Двоевка» разместить 16-й ИАП ПВО. Опираясь на РЛС аэродрома, он сможет эффективно прикрывать не только аэродром, но и направление Смоленск – Москва. И в целом это будет Особый корпус ВВС РГК.

– Ну вот, если нет возражений, то в целом мы определились. В таком случае – оформить приказ с сегодняшнего дня. Заодно решится вопрос с постановкой наших потомков на все виды довольствия. Есть еще вопросы?

– Товарищ Сталин, а что с моим вопросом? – подал голос до сих пор молчавший Каганович.

– Какие у вас там проблемы с железной дорогой? – переправил вопрос Кагановича Оганяну Сталин.

– Местные железнодорожники говорят, что вес воинских эшелонов, стоящих на станции Вязьма-Брянская, создает проблемы переброски войск на запад.

– И какой вес, позвольте уточнить? – переспросил Каганович.

– Согласно поездным документам, находящихся у локомотивных бригад, – около семи тысяч тонн.

– М-да… Действительно проблема, – протянул Каганович, – у нас поезда по Белоруссии чуть больше тысячи тонн весом ходят. И какими локомотивами перевозились ваши эшелоны?

– Тепловозы, – пожал плечами Оганян.

– Интересно… – снова протянул Каганович, о чем-то размышляя, – интересно посмотреть на них. Когда вы летите в Вязьму?

Оганян вопросительно посмотрел на Шапошникова.

– Я прошу вас сегодня поработать в Генштабе.

– Значит, завтра утром, если не будет других приказов.

– Хорошо. Я лечу с вами. Только мне нужно будет знать, каких мне можно будет взять специалистов с собой. Или сегодня их в Вязьму отправить?

– Не беспокойтесь, все поместимся, – ответил Оганян, подразумевая возможности «Антея».

– На этом всё? – вступил в разговор Сталин.

Все промолчали. И только Берия после паузы сказал:

– У товарищей личный вопрос имеется. – И он глазами указал на Красавина и Оганяна. С этой просьбой они обратились к нему, когда он пришел позвать их к Сталину, не вдаваясь в подробности.

– Ну, личная – значит, личная. Всем до свидания! – ответил Сталин.

Все вышли, и в кабинете остались потомки и Берия со Сталиным.

– Товарищ Сталин! СССР в наше время является второй по мощи мировой державой, – заговорил Оганян. – И это могущество держится в первую очередь на ракетно-ядерном потенциале. В наше время именно это определяет, кто есть кто. Нам известно, что как раз в это время в США начнется разработка ядерного оружия. Проект «Манхеттен», в котором будут задействованы ведущие физики мира. И в конечном счете они к 1945 году сделают ядерную бомбу, которую применят против Японии на последнем этапе войны, разбомбив два города – Хиросима и Нагасаки. В каждом приблизительно от взрыва одномоментно погибнет около 100 000 человек. Мощность бомб была около 20 килотонн. Этим же оружием наши бывшие союзники будут шантажировать и нас. План «Дроп шот», – и Оганян, достав блокнот из нагрудного кармана кителя, стал зачитывать: – Разработанный в США в 1949 году план войны против Советского Союза и его союзников для противодействия предполагаемому вторжению СССР в Западную Европу, Ближний Восток и Японию. План исходил из предположения, что «советская агрессия» произойдет в 1947 году. Он предусматривал четыре фазы войны:

1) Оборона от советского наступления в Западной Европе на рубеже Рейн – Альпы – Пьяве, оборона от советского вторжения на Ближний Восток через Иран и Турцию, оборона от советского вторжения в Японию при одновременном нанесении авиаударов атомными и обычными бомбами по объектам на территории СССР, его союзников и на оккупированных СССР территориях. 1 апреля 1949 года США планировало нанести массированный ядерный удар по СССР. Планировалось сбросить 300 ядерных бомб на 70 советских городов и 250 тысяч тонн обычных бомб. На Москву планировалось сбросить 8 ядерных бомб. Планировались удары по Омску, Красноярску, Ташкенту, Алма-Ате, Тбилиси, Новосибирску. По оценкам американских генералов после первой бомбардировки должно было погибнуть 2,7 миллиона человек. Страна должна была лишиться 30–40 % экономического потенциала. Американские специалисты признавали малоэффективность атомных ударов против Армии, поэтому основной удар должен был быть направлен в первую очередь против гражданского населения.

2) Продолжение авиаударов, продолжение обороны, интенсификация психологической и экономической войны, подпольной борьбы в советском тылу.

3) Массированное наступление в Европе с целью отрезать и уничтожить советские войска, продолжение наступления для принуждения СССР к капитуляции.

4) Оккупация территории СССР и его союзников.