Палач

– Пьяная ссора, ничего более, – простонал Стас. – Прекратите нас мучить.

– Мы делаем свою работу, – Иванов окинул взглядом Стаса. – Поймите нас.

– Задавайте ваши вопросы. Покончим с этим скорее, – вяло произнесла Катя.

– Какие отношения были в семье?

– Какие могут быть отношения в семье, если глава семейства безбожно пил несколько лет? – посмотрела на полицейских Катерина. – Я терпела, думаю, что скоро это закончится. Жалела мужа. Пыталась войти в ситуацию. Последние несколько месяцев хотела подавать на развод и уводить из дома детей. Отношения были такие, что я молилась, чтобы он не пришёл пьяный домой.

– Спасибо. Где вы были в среду днём?

– На работе. С утра до вечера.

– Экспертиза показывает, что трагедия произошла днём. Примерно с 15 до 18 часов.

– Ваш сын, Станислав Игоревич?

– Стас после школы идёт домой, – Екатерина посмотрела на сына. – И в среду случилось также. Я обычно нагружаю его делами после школы, чтобы мальчик не болтался.

– Ясно.

Спасибо, мама! Спасибо, что не сказала, что в тот день я был в гараже! Мама!

– Знали ли вы о друзьях мужа? С кем он выпивал?

– Все выпивающие лица города знали его, – пожала плечами Екатерина. – В дом он никого не приводил. Я бы и не позволила. Собутыльники Игоря меня не интересовали.

– В последнее время случаи употребления алкоголя участились?

– Не могу точно ответить. Они были всегда. День больше, день меньше. У болезни одно название – алкоголизм.

– Спасибо, – поблагодарила Синицына.

Полицейские поднялись.

– На сегодня вопросов нет. По передаче тела вам позвонят. Ваши данные мы записали. Возможно, вас ещё вызовут или придут с беседой. Ещё раз примите соболезнования.

Катя молча кивнула и указала полицейским на выход.

– Даже уйти не смог тихо, – навзрыд заревела Екатерина, когда за представителями законами захлопнулась входная дверь. – Теперь ходить будут, думая, что мы его убили, чтобы избавиться от него.

– Не говори чепухи, – обняла подругу Марина. – Они делают свою работу, беседы – формальности. Пусть его скинули в этот подвал! Вам-то что? Походят неделю и прекратят.

– Урод! – прорычал Стас.

– Ты о папе? – осведомилась Лёлька.

Всё это время девочка, о которой забыли взрослые, выглядывала из комнаты.

– Нет, не о папе, – помотала головой Екатерина, смахивая слёзы. – Стас больше так не будет говорить.

– Мама, я устала и хочу полежать.

– Конечно, милая.

– Вы справитесь без меня?

– Если что, позовём, – слабо улыбнулась мама.

Лёлька закрыла в комнате.

– Не надо, Стас. Не выражайся. Мы совсем забыли о Лёльке. Марина права. Смерть есть смерть. Полиция пришла бы так или иначе. Если его убили, мы в этом не виноваты. Пусть ходят и выспрашивают. Нашей ноги в гараже не было. Нам надо его похоронить и жить дальше.

– Правильные слова, подруга, – поддержала Марина. – Молодец! Пускай ходят, спрашивают. Будь сильнее. Вы справитесь!

– Не надо злиться, Стас. Злости и обид в доме было достаточно. Мы продержимся эти несколько дней и будем дальше жить спокойно. Сейчас я приготовлю ужин, а ты приберись в квартире.

– Отлично. Подход мне нравится. Могу с чистой совестью отчалиться. На телефоне. Своих дел хватает тоже, – Марина распрощалась с семейством.

– Мама, – когда в комнате никого кроме них не осталось обратился Стас, – почему ты не сказала полиции, что в среду в гараже был я?

– Потому что ты мой сын, и я буду тебя защищать от ненужных расспросов, – отрезала Екатерина. – К тому же вряд ли ты там с ним встретился. Об этом я бы уже знала.

– Всё верно. Спасибо, мама.

– Не благодари, сын. Не надо. Будем сильными.

Екатерина и Стас крепко обнялись.

Как я не хочу тебя подвести, мелькнуло в голове у парня.

***

В ночь перед похоронами Стас не сомкнул глаз. Отец виделся ему в каждом углу, сидящем на стуле, лежащим на полу, тянущем к парню руки. Стас, как маленький ребёнок боялся высунуть ногу из-под одеяла. Парня пробивал холодный озноб. Пришлось закрыть занавески в комнате, чтобы отец не наблюдал за ним из окна.

Страх сковывал внутренности Стаса, съёживал желудок, подбирался к горлу и душил цепкими руками. Парень периодически вздрагивал от собственной хрипоты, казалось, ещё немного и оковы с шеи сбросить не получится. Свернувшись калачиком, подобрав ноги к подбородку, он трясся, чувствуя, как тонкая струйка слюны неконтролируемо стекала с губ.

В мышцах слабость, внутри опустошение. Так страшно ему не было никогда. Он вспоминал, как чуть не утонул, когда они с пацанами несколько лет назад отправились купаться на речку. Тогда ногу свело судорогой, и он почти распрощался с жизнью. От волнения он обмочил в воде плавки. Благо, что никто из пацанов этого не заметил.

Так страшно ему не было, когда его чуть не сбила машина. Засчитавшись ворон, Стас пытался перейти дорогу в неположенном месте. Спасла его отменная реакция водителя. Бампер машины остановился в паре миллиметров от ноги юноши. Испугался он чуть позже. Когда водитель, проклиная его, уехал.

Сегодняшний страх ни шел ни в какое сравнение. Стас не верил в призраков, но чувствовал присутствие отца. Незримое, неосязаемое, но парень знал, что он рядом, что и дальше он будет портить жизнь сыну, жене, дочери. Он останется их роком, проклятием.

Стас тихо застонал. Простынь и наволочки, влажные от пота, не приводили в восторг. Набравшись храбрости, парень быстро привстал с кровати, задвинул к стене простыню и перевернул подушку. Немногим лучше. Остановить бы ещё дрожь и согреться… Унять червячка, сеющего страх.

Так и не уснув, парень лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Да и до утра оставалось не так много времени…

Тело отдали в понедельник, на вторник были назначены похороны. К этому дню родственники уже подготовили церемонию. Домой тело не заносили. Немногочисленная похоронная процессия начала шествие от городского морга.