Звёздная Кровь. Изгой IX

391.

Ветер, беспечный и вечно пьяный певец Кровавой Пустоши, замолк так же внезапно, как и налетел. Пыль, взбитая в густую взвесь нашим неистовым боем и гусеницами паромобилей, теперь с погребальной торжественностью оседала, покрывая броню, доспехи и остывающее тело Кесса тонким серым саваном. Тишина, пришедшая на смену лязгу и грохоту, давила на уши, вязкая и гулкая. Небо над нами висело, как грязная, застиранная тряпка, пропитанная лиловыми и свинцовыми разводами, а горячий воздух искажал далёкие скалы дрожать и плыть, словно в тяжёлом сне. Смрад поля боя – густой коктейль из запаха пороха, свежей крови и содержимого внутренностей – смешался в единое целое, от которого першило в горле. Руны на обломках зирдинового меча ван дер Баса всё ещё испускали тусклое, умирающее свечение.

Конечно, передо мной стояла не Светлана. Мой отравленный горем разум, просто сыграл со мной очередную злую шутку, в отчаянии ухватившись за призрачную соломинку надежды. Когда блондинка подняла голову, мир на одно сладкое, невыносимое мгновение замер, а потом с грохотом рухнул снова, погребая меня под своими обломками. Похожа, да. До боли в груди похожа. Тот же хрупкий девичий стан, те же светлые волосы, сейчас, правда, спутанные и перепачканные пылью. Но не она. Я вглядывался, и каждая новая деталь бередила память. У этой – крохотная, кокетливая родинка над верхней губой. Губы чуть полнее, чувственнее. И взгляд… В её бездонных чёрных глазах плескался чистый, незамутнённый первобытный ужас. По точёным скулам и впалым щекам стекали крупные, как бриллианты, слёзы, оставляя на пыльной коже грязные дорожки. У моей Светланы глаза были голубыми, как весенний лёд под первым лучом солнца, и в них всегда, даже в самые тёмные, беспросветные моменты, полыхало пламя непокорства. А эта девушка была сломлена. Моя Светка боролась бы до последнего вздоха.

И хоть это была не она, я, что называется, впал в прострацию. Горечь затопила меня мутной, холодной волной, и я застыл, глядя в пустоту, снова переживая тот проклятый день, когда собственными руками засыпал её могилу тяжёлой, влажной землёй. Потому и не заметил, как один из дружинников, тот самый, что до последнего держал цепь, качнулся в мою сторону. Он двигался плавно, почти незаметно, змеиным жестом его рука скользнула за пояс, вытаскивая короткий и узкий стилет. Тусклое лезвие недобро блеснуло в лиловом свете.

Сухой, почти на грани слышимости хлопок. Дружинник дёрнулся, словно его ударило током, на его лбу расцвёл алый аккуратный цветок входного отверстия. Песок за ним забрызгало неаппетитным содержимым черепа. Воин беззвучно рухнул лицом в пыль. Чор не промахнулся. Он стоял у паромобиля, гаусс-карабин уже прижат прикладом к плечу, а сам он был невозмутим, как древняя скала. Соболь среагировал мгновенно. Он выхватил свой револьвер и пальнул в воздух. Грохот эхом прокатился по ложбине, заставив камни дрожать.

– Кто дёрнется – отправится на встречу с Кеесом в Вечность! – рявкнул он, и его капитанский рык, привыкший перекрикивать шторм и вой ветра, заставил оставшихся дружинников сжаться и ссутулиться, словно из них вынули становой хребет. – Желающие есть?!

Его слова подкрепила короткая, злая пулемётная очередь. Крупнокалиберные пули, выпущенные Шаном Гриви с турели «Камнежука», с воем пронеслись над головами. Это окончательно убедило воинов ван дер Баса в тщете дальнейшего сопротивления. Желающих не оказалось. Они побросали оружие, медленно поднимая руки.

Лишь спустя несколько долгих мгновений закричала спасённая блондинка. Её крик был тонким и пронзительным, полным такого отчаяния, что, казалось, само небо могло треснуть.

– А-а-а-а-а! Не стреляйте!

Я очнулся от своего ступора и, повинуясь инстинкту, крепко взял её за плечи, пытаясь привести в чувство.

– Эй! Всё в порядке! Ты свободна!

– Прекрати так трепать девочку, – раздался за моей спиной голос Ами.

Её голос был холодным. Она говорила таким тоном, от которого могла бы пожухнуть трава, если бы она здесь росла. Ам’Нир’Юн по своему обыкновению говорила ровно, но каждое слово било точно в цель.

– Твои Атрибуты Восходящего позволяют тебе соображать и обрабатывать информацию в десятки раз быстрей, чем обычному человеку. Она ещё не поняла, что бой окончен. А ты не ори!

Последняя фраза была обращена к блондинке в синем комбинезоне. Естественно спасённая ни слова не поняла из-за языкового барьера. Не спеша, с хищной, текучей грацией прирождённой воительницы, степнячка подошла и встала перед бедняжкой. Девушка с ужасом смотрела на нечеловеческие черты и не могла поверить своим глазам.

– Это… Это кто? – прошептала она, и голос её дрожал, как осенний лист на ветру.

– Мы друзья, – попытался я успокоить её и выдавил из себя улыбку. – Ты свободна.

Улыбка была чудовищной ошибкой. Я иногда забывал, что Навык «Чёрная Кость» окрасил мои зубы в тёмный цвет, придав им недобрый металлический отблеск. Так что моя попытка дружелюбия произвела прямо противоположный эффект. Блондинка отшатнулась, и её ужас только усилился.

– Давай я помогу снять ошейник… – я потянулся к её шее, где на фоне бледной кожи тускло блестел металлический обруч.

– Не трогай меня! – взвизгнула она, шарахнувшись назад и выставив перед собой руки, словно пытаясь защититься от неминуемого удара.

Сделала шаг спиной, запнулась, упала.

– Ладно, ладно… – я показал ей пустые ладони, делая шаг назад.

Внутри всё сжалось от острого чувства беспомощности. Я мог сразить серебряного Восходящего, одного из сильнейших воинов этого Октагона Единства, но не мог успокоить одну напуганную до смерти девушку.

– Хорошо, хорошо… Ты босс. Только не надо нас бояться. Мы здесь твои единственные друзья.

Она смотрела на меня, потом на Ами, на Чора, на Соболя, который уже командовал дигам, чтобы те вязали пленных. В её глазах плескался безбрежный океан страха. Она ложилась в капсулу гибернации в сытом и благополучном мире, а проснувшись, оказалась совсем одна посреди выжженной пустоши, в окружении вооружённых до зубов существ, одно из которых только что убило другое в поединке. Одним словом, понять её было можно.

Я почувствовал, как со дна души поднимается раздражение. Я, Кровавый Генерал, человек, чьё имя заставляло подниматься в безнадёжную атаку легионеров, кто не дрогнул перед ордой ургов, стоял в полной растерянности перед одной напуганной блондинкой. Моя беспомощность злила. Злила до скрежета зубов, потому что времени на эту возню, на эти бабские слёзы и страхи у нас не было. Категорически.

Наш истинный путь лежал не сюда. Нам необходимо двигаться к Игг-Древу Джакоранда, в самое сердце Расколотых Земель. Туда, где ждал своего часа крохотный, но полный немыслимой силы росток великого Игг-Древа. Генератор А-точки нужно было доставить именно туда и поместить в саркофаг. Саркофаг, которого ещё не существовало в природе. Его предстояло построить, вгрызться в скальную породу, укрыть от вражеских глаз и цепких, жадных рук. На том месте, что мы с Алексеем выбрали, сейчас не было ничего. Пустота. И на одно ледяное мгновение в душу закрался змей сомнения, а правильно ли мы выбрали место? Что, если эта ненасытная пустыня поглотит все наши труды? Что, если Игг-Древо не приживётся в этой мёртвой земле? Что я вообще знаю про эти удивительные растения? Да ничего…

Но сомнения – это роскошь. Генератор был ключом к будущему. Он должен был дать живительную энергию будущему поселению, питать производство и скромные нужды нашего первого форпоста, дать нам свет и тепло. Обеспечить будущее для остатков Небесных Людей. Это была великая, сияющая цель, мой единственный маяк в беспросветном тумане.

А вместо этого мы торчали здесь. Вместо того чтобы мчаться под всеми парусами на нашем «Золотом Дрейке» туда, куда звал нас долг, нам придётся сделать крюк. Наведаться в замок Благородного Дома ван дер Бас. Проверить слова покойного Кееса. Если пленные легионеры не были плодом его предсмертной фантазии… Если хотя бы один из моих старых бойцов, гниёт сейчас в их казематах, я не мог просто улететь.

А тут ещё эта блондинка! Свалившаяся с неба проблема в синем, перепачканном комбинезоне. Она была живым, дышащим воплощением этой проклятой задержки, этого хаоса, сбивавшего нас с единственно верного курса. Раздражение вспыхнуло с новой, удушающей силой. Я мог расколоть зирдиновый щит Восходящего, но не мог подобрать слов, чтобы успокоить её. Какая ирония!

– Кир, – голос Соболя, практичный и тяжёлый, как якорная цепь, вырвал меня из вязких раздумий. – Что будем с ней делать? И с этими?

Он кивнул на связанных дружинников, сидевших на песке жалкой кучкой и угрюмо созерцавших пыль у своих ног.

– Пленных – на «Дрейк». Допросим. Может, вытрясем из них что-нибудь полезное про замок их хозяина, – ответил я, стараясь, чтобы голос мой звучал ровно и бесстрастно. – А с ней…

Ами тем временем подошла к девушке, которая всё ещё жалась к земле, как подстреленная птица, и присела перед ней на корточки. Её движения были плавными, выверенными, в них не было и тени сочувствия, но не было и угрозы. Чистый прагматизм.

– Как есть твой имя? – спросила она на ломаном, но вполне понятном глобише. Голос её был ровным, лишённым всякой мелодичности. – Я есть Ам’Нир’Юн. А твой?

Девушка подняла на Ам’Нир’Юн свои заплаканные глаза, и в их тёмной, бездонной глубине всё ещё плескался первобытный, животный ужас, смешанный с крупицей недоверия.

– Ли-на… – прошептала она недоверчиво.

– Ли На, – повторила Ами, словно пробуя имя на вкус, как редкое, незнакомое вино.

В её голосе не было ни капли тепла, ни грана сочувствия, лишь холодная, отстранённая констатация факта.

– Мы не причинять вреда твоя. Понимать, Ли На? Мы забираем твоя на тот красивая корабль с собой. Ты полететь на наш корабль с наша. Там есть еда, вода и добрый доктор. Понимать моя?

Слова были корявыми, рублеными, но в них содержалась простая, ясная логика, единственное, что мог сейчас воспринять её истерзанный разум. Лина судорожно кивнула.

– Грузимся! – скомандовал я, и мой голос прозвучал в оглохшем пространстве резко как выстрел.

Мы двинулись к паромобилям, и это движение, это возвращение к привычной рутине – погрузке, проверке, отъезду – немного привело меня в чувство. Я отделился от группы и подошёл к капсуле. Искорёженный, дымящийся кусок металла, причина всей этой суеты. Соблазн поднять её на борт «Золотого Дрейка» прямо сейчас был велик. Пласталь и любые технологии из неё были бы нам ой как нужны. Но время поджимало. Замок ван дер Басов ждал. И лучше всего было свалиться им как снег на голову, чтобы они не успели даже подумать о том, чтобы выстраивать оборону или, что хуже, замести следы своих преступлений.

И снова мы лезем в самую пасть к зверю, отложив главную цель. Моё недавнее раздражение улеглось, утонуло, сменившись тяжёлой, свинцовой решимостью. Сначала – свои. Потом – будущее. Даже если этот путь ведёт через самую Преисподнюю, даже если ради спасения одного легионера придётся раскатать это родовое гнездо на щебень – мы своих не бросаем. И пусть весь мир горит синим пламенем. Это была единственная истина, не требовавшая доказательств.

392.

Когда я поднялся по трапу на борт, мне предстала картина, достойная кисти художника. «Золотой Дрейк» превратился в подобие Ноева ковчега, только вместо каждой твари по паре здесь почти каждый был сам по себе. Вокруг царила суета из людей, не людей и дымящихся паровых машин. Над хаосом властвовал Локи, выкрикивая команды и направляя активность членов экипажа. Справлялся он со своей задачей виртуозно. Вроде бы и был для нас этот странный колонист не сказать, чтобы своим, но в коллектив влился чуть больше чем идеально и место своё нашёл почти сразу. Но внимание моё привлекала не его деятельность, а то как Лис пыталась пообщаться с Линой.

– Ещё орать будем?

Вопрос, заданный на предельно чётком глобише, прозвучал как щелчок кнута. Это была Лис. Она стояла над съёжившейся на палубе Линой, и вся её поза, от скрещённых на груди рук до чуть наклонённой головы, выражала холодное, профессиональное терпение хирурга перед началом сложной операции. Лина, похожая на сломанную фарфоровую куклу, лишь судорожно покачала головой, не смея раскрыть рта.

– Замечательно, – кивнула Лис, и в её голосе не было ни тени похвалы, лишь сухая констатация факта. – Я – капрал космической пехоты и штатный ксенобиолог, А-Крейсер «Эгир», шестьдесят первая отдельная бригада космической пехоты, Титан, вооружённые силы Российской Федерации. Ты не на Земле. Ты в безопасности. Можешь задать вопросы. Кивни, если поняла.

Эта отчеканенная, уставная речь, произнесённая посреди хаоса, среди связанных пленных и инопланетных наёмников, была до того абсурдна, что на миг показалась мне единственным островком здравого смысла в этом бедламе. Лина, уставившись на Лис снизу вверх, снова кивнула.

– Ну вот и умница, – позволила себе толику человечности Лис, – а то я уже думала, что ты в разуме повредилась…

Тем временем несколько крепких членов команды разместили связанных дружинников в центре палубы, согнав их в одну мрачную, угрюмую кучу. Другие занимались погрузкой паромобилей, втискивая их на палубу с таким усердием, будто пытались засунуть слона в спичечный коробок. Наш и без того небольшой «Дрейк» вмиг стал совсем тесным.

Соболь и Ам’Нир’Юн, не теряя ни секунды, приступили к экспрессдопросам. От кочевницы, с её нечеловеческой проницательностью и знанием тёмных струн местной души, пользы было явно в разы больше, чем от прямолинейного и конкретного Соболя. И первое, что они совместными усилиями выяснили, подтвердило мои худшие опасения. Слова Кесса не были предсмертным бредом. Мои легионеры действительно попали в казематы его родового замка.

– Ч-ч-что прроисходит? – спросила блондинка дрожащим, как натянутая струна, голосом, указывая тонким пальцем на рабочую суету, царившую на борту.

– Успокойся, – сказал я, подходя ближе, – теперь ты в безопасности. Вот эти…

Я кивнул на дружинников, которые под бдительным присмотром моих бойцов уже не выглядели так угрожающе.

– …Они были с местным феодалом, который решил, что ты его собственность, и решил сделать тебя трэлем.

– Трэлем? – она непонимающе наморщила лоб.

– Рабыней, если по-нашему.

Колонистка непонимающе на меня уставилась, её разум, явно отказывался принять эту дикую, средневековую реальность, как данность. Она, однако, кивнула, пусть и очень неуверенно.

– На, перекуси… Сейчас эфоко скажу, чтобы тебе сделали.

Я достал из криптора стандартную герметичную упаковку с твердокаменной пластиной флотского рациона внутри. Лина вцепилась в неё обеими руками, словно утопающий в спасательный круг, и просто держала какое-то время, глядя на неё как на чудо. Затем она начала лихорадочно пытаться её распаковать, но непослушные, дрожащие пальцы никак не могли справиться с прочной плёнкой. Тем временем я приоткрыл дверь на камбуз, откуда немедленно дохнуло жаром и запахом чего-то горелого, привлёк внимание нашего кока и попросил у него кружку эфоко покрепче для спасённой.

Когда через две минуты в проёме появился наш кок, я понял, что зря не принёс эфоко сам. Наш шаркающий лохмач-кок, существо, покрытое свалявшейся шерстью, и вид имел донельзя живописный. Он протянул Лине дымящуюся кружку. И тут хрупкая плотина её рассудка рухнула. Сначала Лина залилась диким, истерическим, пузырящимся смехом, который тут же перешёл в отчаянные, захлёбывающиеся рыдания. Она выронила так и не вскрытую упаковку с брикетом сухого пайка, упала на колени, и её вывернуло потоком серой, вязкой слизи.

Лис брезгливо скривилась, но тут же опустилась рядом и участливо, почти нежно погладила блондинку по спине. Ту трясло, как в лихорадке, но во взгляде, полном слёз, через несколько минут истерики наконец-то появилась тень осмысленности.

– Я Лис, – ещё раз представилась она мягко, – а это Кир. Ты помнишь, как тебя зовут? Ты представилась, как Лина. Какое твоё полное имя?

Колонистка явно приготовилась ответить, но снова округлила глаза, прижала ладони ко рту и лишь медленно, отчаянно покачала головой из стороны в сторону.

– Всё нормально, – подбодрила её Алиса, – всё хорошо. Это нормальная реакция при экстренном выходе из анабиоза. Твой мозг ещё не до конца проснулся.

– Память вернётся к тебе, – попыталась успокоить девушку наш ксенобиолог, и голос её обрёл почти материнские, обволакивающие нотки, – это всё временно. Последствия холодной гибернации.

«Или не вернётся», – с холодным цинизмом добавил я про себя, но благоразумно не стал облекать эту мысль в слова. Незачем было добивать и без того сломленного человека.

– На вот, – я принял дымящуюся кружку с эфоко у кока и протянул её Лине, – это тонизирующий напиток.

Девушка сделала маленький, почти птичий глоточек, и на её измученном лице отразилось нечто вроде благодарности. Она кивнула. В этот момент ко мне подошёл Чор Комач и молча протянул серый, потёртый кейс. Ах, бедняга, совсем забыла забрать его из капсулы. За спиной у маленького зоргха, словно у Деда Мороза из старых, ещё земных сказок, топорщился объёмистый мешок. Хозяйственный Чор не побрезговал прихватить с собой всё, что плохо лежало. И правильно сделал. В нашем положении всё пойдёт в ход. И пласталь с редкоземельными металлами криокапсулы, и полиэфирные ткани парашюта.

Лина, сделав ещё пару глотков, слегка успокоилась, её дыхание стало ровнее.

– Ч-что это были за… люди? Которые хотели взять меня в рабство.

– Не переживай, – улыбнулась Лис в ответ ей, как маленькому, неразумному ребёнку, – это местный феодал и его дружинники. Они больше не проблема. Кир убил патриарха их Благородного Дома на особом поединке, называемом Фионтар. С ними проблем больше не будет.

– На тебе синий комбинезон, – решил я вступить в диалог, пытаясь направить её мысли в конструктивное русло. – Это значит, что в проекте «Космо» ты была специалистом. Помнишь, что это за специальность?

Лина снова отрицательно покачала головой, её взгляд потускнел.

– Что такое «Космо»? – спросила она.

– Проект повторной колонизации Земли. Проект, рассчитанный на случай, если противника не удастся остановить c помощью Барьера и на Земле произойдет азур-катастрофа планетарного масштаба. Ты с громадного колонизационного ковчега «Хельга». Вашей задачей была реколонизация и восстановление цивилизации на Земле. Отбор проходили миллионы добровольцев-колонистов. Ты одна из них, – пояснила Лис. – Ты сама не помнишь?

– Нет… – она снова взгрустнула, но, вспомнив про кружку в руках, сделала ещё глоток, а после задала следующий, самый главный вопрос. – Вы сказали, что мы не на Земле. Если не на Земле, то… Где?

Устроившийся на фальшборте Чор, который с явным наслаждением набивал свою любимую трубочку дымтравой, громко хмыкнул.

– Как у вас, Небесных Людей, всё непросто! – заметил зоргх, выпуская в воздух колечко сизого дыма.

– Мы в Единстве, – взяла на себя роль просветителя Лис. – Это не планета, а Сфера Дайсона… – она указала рукой на висящий в самом зените исполинский, невыразимо прекрасный и пугающий Трон Вечности. – Знаешь, что такое Сфера Дайсона?

393.

Лина пожала плечами и неуверенно кивнула, хотя по её лицу было видно, что это понятие было для неё столь же абстрактно, как и всё происходящее.

– Хорошо, – кивнула Лис. – В центре Единства – чёрная дыра, ты видишь её тёмный абрис на фоне звёзд, а мы находимся в разрушенном Круге Жизни Джакоранда.

– В круге? Что такое круг?

– На все вопросы ответим. Мы познакомим тебя с Локи, – утвердительно кивнула Лис. – Тебе для начала необходимо прийти в себя. Кир, посмотри в крипторе. Там есть вокс?

Я провёл необходимые манипуляции, и через минуту Лина привычным, инстинктивным движением прикрепила крохотную монету устройства себе за ухо.

– Подключись к корабельному ретранслятору. Получилось? Отлично… Сейчас я скину тебе необходимые файлы. В них всё, что мы узнали про Единство. Прочитай их, пока будешь приходить в себя и отдыхать в каюте.

Пока Локи уводил всё ещё ошеломлённую Лину вглубь корабля, мы втроём – я, Лис и Чор – сгрудились вокруг серого кейса из армированного полипласта. На крышке тускло белела надпись: «Набор Колониста, тип 2». Ниже шёл длинный, напечатанный мелким шрифтом список того, что туда входило. Я притронулся к замку, открывая пространственное хранилище. Расширенный вариант на шестнадцать ячеек, грузоподъёмность – восемьсот кило, общий объём хранения – 1,44 кубометра. Часть слотов уже была заполнена стандартным аварийным набором.

Я начал по одному вынимать предметы, раскладывая их прямо на палубе. Лис больше всего заинтересовал аварийно-спасательный набор, заключённый в лёгкий металлический контейнер. Большую его часть занимала экспресс-аптечка и три стандартных медпакета к ней. Сквозь прозрачный блистер просвечивали знакомые очертания: сканер-диагност, вибрационный скальпель, инъектор и обоймы картриджей с разноцветными наклейками на торцах. Память услужливо подсказала их назначение: зелёный – регенератор, алый – кровоостанавливающий спрей, синий – универсальный антидот, жёлтый – стимулятор на основе адреналина. И полным-полно всякой мелочи – перевязочные средства, жгуты, таблетки в пластиковых блистерах. Наш ксенобиолог, окинув всё это богатство хозяйским взглядом, тут же заявила, что всё это необходимо запаковать в Руны мусорного качества для удобства хранения и использования. Оставалось только согласиться с ней.

Чор тем временем с большим интересом и явно плотоядным выражением на морде перебирал запасы провизии. По его хитрющему взгляду я понял, что и все земные продукты мне также предстоит превратить в Руны.

Я же обратил внимание на несколько плоских коробок с красивыми голографическими наклейками и ворохом инструкций. Внутри – тщательно запаянные в пластик прямоугольные пластины, похожие на большие информ-накопители. Схемы для Репликаторов. Очень ценная штука, хранящая полный трёхмерный конструктив какого-либо предмета с записанным до последней молекулы циклом его репликации. Всё промышленное производство основано на таких Схемах, их были сотни тысяч – одноразовых, многоразовых и даже бесконечных, для самых разных вещей, от простого гвоздя до боевого звездолёта. Так как бытовые Репликаторы были распространены повсеместно, именно Схемы являлись основным объектом авторского права, торговли и яростной конкуренции корпораций. И сейчас у нас в руках было одно из таких сокровищ.

Лине достались Схемы, и не абы какие, а со штурмовой винтовкой типа «Суворов». В туманный, известный нам по урокам истории период Утопии, когда человечество ещё свято веровало в собственное величие, «Суворов» и его бесчисленные модификации стали самым распространённым стрелковым оружием в мире. Подобно тому, как имена великих полководцев становятся легендами, так и это название, благодаря массовому выпуску и дьявольской популярности, вскоре стало именем нарицательным, обозначающим эти автоматы.

Простейшая, как мысль легионера, конструкция, изобретённая ещё на заре Утопии, почти не изменилась за двести лет. Не винтовка, а скорее железная, неоспоримая истина в руках. Она отличалась высокой меткостью, очень неплохой кучностью стрельбы и небольшим весом. Дешёвая в производстве, до смешного неприхотливая, надёжная как смерть, она выдерживала любые условия эксплуатации – удары, попадание воды, грязи, пыли. «Суворов» долгое время сохранял работоспособность даже при полном отсутствии ухода и не требовал для ремонта рук инженера – его мог перебрать любой вчерашний крестьянин. Это было одно из немногих произведений человеческого гения, способных функционировать даже под интенсивным А-излучением.

В виде питания «Суворов» использовал спаренные рожки с унитарными патронами, ёмкостью тридцать штук каждый. Комплектовался штык-ножом, имел складываемый приклад и три режима ведения огня – одиночными, с отсечкой на три патрона и автоматический, способный превратить в решето всё живое. Дальность прицельной стрельбы была вполне приемлемой. Конструкция также позволяла модифицировать оружие с помощью прицельных приспособлений и дополнительного обвеса, превращая его из простого инструмента убийства в произведение тактического искусства.

Неудивительно, что «Суворов» и боепитание к нему, как часть арсенала Звёздного Флота, вошли в комплектацию индивидуального набора колониста.

И вот это сокровище, рассчитанное на десять тысяч циклов репликации, лежало передо мной. Десять тысяч раз можно было сотворить из материалов и энергии это чудо инженерной мысли. Что и понятно – бесконечный вариант являлся главным сокровищем оружейных магнатов. Но даже так, в том, прошлом, мире эти пластины стоили бы кучу денег, целое состояние… Здесь и сейчас они были бесполезны, как молитва атеиста. Нужен был Репликатор и длинный список ресурсов для производства. Зачем их положили в криптор Лины? В качестве злой шутки? Или последней, отчаянной надежды?