Ночь дарителя

Вера. А вот это – лярус. Представляете, вчера я вычитала, что в секте гипокритов[2 - Секта гипокритов – не существует в реальности.] экстаз достигается повторением одного слова по нескольку тысяч раз. Так вот на днях эти самые гипокриты установили своеобразный рекорд, произнесли слово чайка семьдесят три тысячи четыреста пятьдесят восемь[3 - 73458 – количество спектаклей, поставленных к 2017 году по пьесе А.П.Чехова «Чайка».] раз и сбились лишь единожды. А у меня на первом же десятке латинское larus почему-то переродилось в мягкое, грассирующее la russe. Как думаете, наш ля русс не свалится теперь кому-нибудь на голову?

Александр. Я думаю, чайка не свалится и сегодня больше уже никто не придёт. Может быть, закроемся немного пораньше?

Вера. Спускайтесь на землю, и закрывайте двери, голубчик. Надеюсь, мы заслужили эту маленькую вольность.

Александр спускается с лестницы, закрывает створки окон, задёргивает занавески, закрывает входную дверь. Вера подходит к столу, захлопывает пыльный журнал, рассматривает предметы. На лице появляется улыбка. Вера берёт в руки шкатулку.

Вера. Просто чудесно! Столько дивных подарков принёс музею нынешний День дарителя. Посмотрите. Как вам, например, эта шкатулка? Красота! Вот только крышка не открывается.

Александр. Позвольте мне. (Забирает шкатулку.) Не беда, сейчас откроем. (Расстёгивает кобуру.)

Вера. Умоляю вас, Александр Александрович, не сломайте. Вещь старинная, хрупкая!

Александр вынимает из кобуры шомпол-протирку. Отворачивается от Веры. Через мгновение возвращает шкатулку.

Александр. Вот и всё. Открывайте!

Вера осторожно приоткрывает крышку шкатулки.

Вера. К сожалению, пусто. Как у вас все быстро и ловко получилось. Признаюсь, вы меня удивили.

Александр прячет шомпол и револьвер в кобуру.

Александр. Поверьте, я способен на большее.

Вера. Охотно верю. Полюбуйтесь сюда, зеркало начала двадцатого века. Ручная работа. Вполне ещё крепкое. (Подходит к зеркалу, вглядывается в своё отражение.) Жаль стекло совсем тусклое, почти ничего не видно. Или вот! Взгляните. Старинный докторский саквояж. Совсем как у Антона Павловича Чехова. (Берёт саквояж, ручка саквояжа наполовину отрывается.) Почти целый. (Ставит саквояж на стеллаж.) А как вам эти хрустальные бокалы? Девятнадцатый век. Три штуки. Знаете, вся эта красота совсем не скоро предстанет перед широкой публикой, а мы с вами вот так, запросто, можем взять их в руки и почувствовать настроение той эпохи. Представить, как звучал этот благородный хрусталь, наполненный до краёв шампанским. Идите сюда. Послушайте. (Звякает фужерами.) Представляете, как красивые и благородные люди пили из них «Moet & Chandon»!

Александр. Шан и Дон? Китайцы, что ли?

Вера. Наивный Александр Александрович! «Moet & Chandon» это старинный сорт французского шампанского. Его пили Наполеон Бонапарт, французские Людовики, начиная с пятнадцатого, пожалуй. Помните это?

Вдовы Клико иль Моэта

благословенное вино

В бутылке мёрзлой для поэта

На стол тотчас принесено.

Оно сверкает Ипокреной;

оно своей игрой и пеной

меня пленяло: за него

последний бедный лепт,

Бывало, давал я.

Помните ль, друзья?

Его волшебная струя

Рождала глупостей не мало,

А сколько шуток и стихов,

И споров, и весёлых снов!

Вспомнили?

Александр. Нет, не помню.

Вера. Александр Александрович, вспоминайте, вспоминайте… В школе проходили этот роман. Александр Сергеевич Пушкин. Евгений Онегин. Вспомнили?

Александр. Вот вы, Вера, говорите: Пушкин, Наполеон. А мы? Чем мы хуже? Почему мы не можем?

Вера. Чего мы не можем?

Александр. Вот это самое: волшебная струя, глупостей немало. Ну, я в смысле выпить шампанского. Из этих фужеров.

Вера. Да с какой же это стати? Нет, нет, теперь это музейный экспонат и дотрагиваться до него руками может только… я. Ну, то есть хранитель фондов.

Александр. Знаете, Вера, месяц прошёл как я работаю в музее. Сегодня жалованье получил. Разве это не повод для бокала шампанского? Тем более экспонатами эти стекляшки станут, когда вы их сфотографируете и запишете в свои каталоги. А пока, пока это просто подарок, который музей может принять или отвергнуть.

Вера несёт фужеры к стеллажу и оступается.

Вера. Ах!

Александр подхватывает Веру.

Александр. Или просто грохнуть эти стекляшки об пол!

Вера. Ах, отпустите, пожалуйста! Чуть не разбила такую красоту.

Александр. Я, между прочим, знаю отличный фокус с фужерами.

Вера. Отпустите меня, наконец!

Александр отпускает Веру. Вера ставит фужеры на стеллаж. Находит на стеллаже гранёный стакан.

Вера. Вот. Покажите свой фокус на этом. Прекрасный “мухинский” стакан.

Александр. Нет, с «мухою» показывать не буду.

Вера. Не с мухой, а “мухинский”! Вера Мухина – гениальная женщина! Знаете, знаменитую скульптуру «Рабочий и колхозница»? Её творение! Так вот и этот, не менее знаменитый стаканчик придумала именно она.

Александр. Знаю. Слышал я эти сказки… Только у нас эти «мухи» “маленковскими” звали. Они мне ещё там надоели.