Изолиум. Невозвращенцы

– Сонники, – сказал Фёдор, осторожно приподнимая веко одного из охранников. Зрачок не реагировал на свет.

– Вы уверены? – Овсянкин наклонился, внимательно вглядываясь в лицо второго охранника.

– Абсолютно. Пустые глаза, заторможенные реакции, отсутствующее выражение. Будто из человека выпили душу, оставив только оболочку.

Фёдор прошёл внутрь склада, доставая из кармана миниатюрный фонарик. Луч света выхватывал из полумрака пустые металлические полки, опрокинутые пластиковые контейнеры, рассыпанные по полу питательные брикеты. Ещё один охранник сидел, привалившись к дальней стене, с отсутствующим выражением лица.

– Медиков сюда, – скомандовал Овсянкин, осматривая помещение. – И пусть кто-нибудь проверит журнал учёта. Хочу знать, что именно пропало.

Фёдор присел на корточки, внимательно изучая пол. Среди следов форменных ботинок охраны и стандартных рабочих сапог Романов заметил странные отпечатки – ходили босиком, но стопа была деформирована, с неестественно длинными пальцами.

– Полковник, взгляните, – Фёдор указал на следы. – Отпечатки необычные.

Овсянкин наклонился, проведя пальцем по контуру следа.

– Похоже на следы погашей, но не совсем. Более чёткие, более… человеческие.

– Именно, – кивнул Фёдор. – Когда мы сталкивались с погашами на поверхности, следы были размытыми. Эти же оставлены существами из плоти и крови, но не совсем людьми.

Овсянкин задумчиво потёр подбородок, затем переключил внимание на стены. Взгляд полковника остановился на опорной колонне в центре склада. Подошёл ближе, освещая поверхность бетона фонарём. На колонне был нацарапан символ, виденный ранее в коридорах – перевёрнутый треугольник с тремя вертикальными линиями внутри.

– Глубинники, – пробормотал Овсянкин, доставая из кармана планшет и делая снимок символа. – Теперь всё становится на места.

– Кто такие? – Фёдор подошёл ближе, разглядывая странный знак. – Вы упоминали о них, но кто это на самом деле?

Овсянкин окинул помещение внимательным взглядом, проверяя, не подслушивает ли кто, затем понизил голос почти до шёпота:

– Изгои системы. Люди, которые не вписались в стройные ряды Изолиума. Головин считает беглецов вымершими, но я всегда знал, что они где-то там, глубже наших самых нижних уровней. Копают туннели, живут в пещерах, собирают остатки технологий. – Полковник сделал паузу. – По официальной версии, погибли при обрушении тоннеля B-47 почти год назад. На самом деле, просто ушли глубже. И, судя по всему, выжили и научились выживать.

Фёдор обошёл склад по периметру, методично осматривая каждый уголок. В дальней части помещения заметил небольшую дверь, почти незаметную в общем хаосе. Ручка была сломана, дверной косяк покрыт глубокими царапинами, будто вскрывали когтями.

За дверью оказался узкий технический коридор, уходящий вниз под крутым углом. Пол был покрыт странной субстанцией, похожей на слизь, тускло фосфоресцирующую в темноте. Фёдор присел, собирая немного вещества в полимерный пакет, которую всегда носил с собой – привычка, оставшаяся со времён работы в уголовном розыске.

Вернувшись в основное помещение склада, Романов застал Овсянкина за изучением записей с камер наблюдения – вернее, остатков записей. На экране планшета мелькали обрывки изображений: тени, движущиеся слишком быстро для человека, вспышка яркого света, от которой камера выходит из строя, и наконец, последний кадр – фигура в странном балахоне с капюшоном смотрит прямо в объектив, но вместо лица видна лишь чернота.

– Это… – Фёдор замялся, вертя в пальцах пакет с фосфоресцирующей субстанцией, – скорее всего Сонники, о которых рассказывали Денис с Дашей. Смотрите, никаких следов борьбы, а охрана в трансе. Проникли через технические туннели, взломали замки и вынесли всё ценное, не оставив ни единого отпечатка насилия.

Овсянкин кивнул, сосредоточенно изучая подробности происшествия. Пальцы полковника быстро двигались по экрану планшета, делая заметки, отмечая ключевые детали, фиксируя время и последовательность событий. Затем вызвал интерактивную карту Изолиума и наложил на неё точки всех взломов за последние три месяца.

– Это не было случайностью, – заключил полковник, показывая Фёдору результат. На карте отчётливо вырисовывался узор – взломы складов образовывали почти идеальный круг вокруг центрального купола Изолиума. – Слишком организованно, слишком чётко. Воры точно знали, чего хотели.

– И что же это? – спросил Фёдор, вглядываясь в карту.

Овсянкин поджал губы, на лице отразилась смесь тревоги и профессионального интереса.

– Пока не знаю. Но уверен, что это только начало. Глубинники готовятся к чему-то масштабному. И, судя по всему, не одни. Сонники, погаши… все эти существа каким-то образом связаны. И мне это совсем не нравится.

В этот момент из коридора донёсся шум – приближалась вторая группа службы безопасности с медиками и техниками. Овсянкин выпрямился, мгновенно возвращая себе официальный вид.

– Продолжайте осмотр, – сказал полковник громко, для протокола. – Я хочу полный отчёт к вечернему заседанию Совета.

Фёдор кивнул, понимая, что эта тема не будет поднята на Совете. Слишком деликатная информация, слишком опасные выводы. Овсянкин предпочтёт сначала разобраться самостоятельно, а потом уже решать, что докладывать Головину.

Последний взгляд на символ Глубинников заставил Фёдора поёжиться. Кем бы ни были эти существа, они становились всё смелее, всё ближе подбирались к центру власти. И что-то подсказывало, что за этими нападениями стоит цель куда более серьёзная, чем просто кража продовольствия.

Зал заседаний Совета Изолиума напоминал операционную – стерильный, безукоризненно белый, с почти осязаемым запахом антисептика. Свет лился с потолка равномерно, не оставляя теней. Члены Совета собирались медленно, входя по одному, занимая места за овальным столом из полированного металла. Лица, серьёзные и напряжённые, отражались в глянцевой поверхности.

Виктор Головин восседал во главе стола. Директор был одет в белоснежный костюм с едва заметной голубой строчкой – цветом Изолиума, символом надежды, заключённой в этих подземных сводах. Тонкие пальцы с ухоженными ногтями легко касались сенсорной панели встроенного компьютера, перелистывая отчёты о происшествии. Ни один мускул на лице не выдавал беспокойства, только глаза – холодные, внимательные – двигались, впитывая информацию.

Полковник Овсянкин стоял по правую руку от председателя, прямой, в идеально выглаженной форме, руки за спиной, подбородок приподнят. Военная выправка даже здесь, в сердце подземного города, среди людей в гражданском. Он ожидал своей очереди для доклада, не позволяя себе ни единого лишнего движения.

В дальнем углу зала сидел Нефёндр. Белые одежды жреца сегодня казались не такими ослепительными, как обычно. Верховный жрец Осона держал руки сцепленными в замок, и его пальцы то сжимались, то разжимались в едва заметном нервном тике. Под глазом виднелся синяк, который Нефёндр пытался скрыть, а нос выглядел опухшим, будто недавно перенёс травму.

Когда все члены Совета заняли места, Головин поднял голову от экрана. Взгляд директора скользнул по лицам присутствующих – оценивающий, холодный, безжалостный.

– Начнём, – коротко произнёс Головин, и этого оказалось достаточно, чтобы приглушённый шёпот мгновенно стих. – Полковник Овсянкин, доложите о ситуации.

Овсянкин сделал шаг вперёд, расправил плечи ещё сильнее.

– В три часа пятнадцать минут ночи сработала система безопасности в продовольственном складе сектора C-12, Сырой Пояс. Сигнал тревоги поступил с опозданием в сорок две секунды, что указывает на преднамеренное вмешательство в систему оповещения.

Полковник говорил чётко, по-военному сухо, не растрачивая слов на эмоции. Слова падали в тишину зала тяжело, с эхом, не оставляя места для возражений.

– Группа быстрого реагирования прибыла на место через шесть минут после получения сигнала. К этому времени нападавшие уже скрылись. На складе обнаружены трое сотрудников охраны в бессознательном состоянии, со всеми признаками воздействия Сонников. Похищено восемьдесят четыре контейнера с высококалорийными пищевыми брикетами, двенадцать канистр с питьевой водой, медикаменты из аптечного отсека.

Головин слегка наклонил голову, слушая доклад. Лицо оставалось непроницаемым, но пальцы правой руки едва заметно постукивали по столу – единственный признак нетерпения или беспокойства.

– На месте преступления обнаружены следы, не соответствующие анатомии обычного человека, – продолжал Овсянкин. – Деформированные отпечатки стоп, следы когтей на металлических поверхностях. Эксперты уверены, что это не погаши. Более вероятно – представители группировки, известной как Глубинники.

При упоминании Глубинников по залу прокатился шёпот. Некоторые члены Совета обменялись встревоженными взглядами. Головин поднял руку, и шёпот моментально стих.

– Продолжайте, полковник.

– Это третий взлом продовольственного склада за последний месяц, – Овсянкин перешёл к сути. – Предыдущие инциденты произошли в секторах D-7 и E-4. В обоих случаях – та же тактика: проникновение через технические туннели, использование неизвестных средств против охраны, похищение строго определённого набора припасов.

Овсянкин активировал проектор, и в воздухе над столом возникла трёхмерная карта Изолиума. Красные точки отмечали места нападений.

– Если нанести все инциденты на карту, включая попытки взлома, предотвращённые службой безопасности, становится очевидно, что это не хаотичные действия отдельных групп. Это единая операция, спланированная и скоординированная.

Трёхмерное изображение повернулось, демонстрируя картину с другого ракурса. Теперь стало видно, что красные точки выстраиваются в почти идеальный круг вокруг центрального купола.

– Это не был спонтанный налёт, – заключил офицер. – Глубинники становятся смелее и организованнее. Готовят что-то масштабное. И, возможно, не одни. Есть признаки сотрудничества с другими группами – Сонниками и, вероятно, погашами.

Головин долго смотрел на проекцию, будто пытался увидеть в ней то, что не видели остальные. Лицо оставалось непроницаемым, но глаза сузились, что у директора всегда было признаком интенсивной мыслительной работы.

– Ваши рекомендации, полковник? – спросил Головин наконец.

– Усилить патрулирование технических туннелей. Установить дополнительные сканеры движения на всех складах. Сформировать специальную группу для прочёсывания нижних уровней Сырого Пояса с целью выявления входов в систему туннелей Глубинников.

Овсянкин говорил уверенно, как человек, привыкший принимать решения и отдавать приказы. Но было в голосе что-то ещё – едва заметная нотка беспокойства, которую мог уловить лишь тот, кто хорошо знал полковника.

– Это потребует значительных ресурсов, – заметил один из членов Совета, седой мужчина с уставшим лицом. – Переброска людей с текущих позиций создаст бреши в системе безопасности других секторов.

– Лучше закрыть брешь в одном месте, чем потом тушить пожар во всём городе, – парировал Овсянкин.

Головин жестом прервал начинающийся спор.

– Полковник, вы упомянули о сотрудничестве Глубинников с Сонниками и погашами. Насколько это подтверждено?

– На данный момент это предположение, основанное на косвенных уликах, – признал Овсянкин. – Но слишком много совпадений. Техника воздействия на охрану явно указывает на Сонников. А некоторые следы напоминают следы погашей, только более чёткие.

Нефёндр, до сих пор хранивший молчание, вдруг плавно поднялся со своего места. Движения жреца были медленными, почти гипнотическими, взгляд устремлён на Головина, будто никого больше в комнате не существовало.

– Если позволите, председатель, – голос Нефёндра звучал мягко, почти убаюкивающе, – я хотел бы предложить иной подход к проблеме.

Головин слегка наклонил голову, давая разрешение говорить. Овсянкин отступил на шаг назад, заняв место справа от председателя, но взгляд, прикованный к фигуре жреца, был настороженным.

– Мы говорим о существах, которые не являются полностью людьми, – продолжил Нефёндр, медленно обходя стол. Белые одежды колыхались при каждом шаге. – О силах, природу которых мы до конца не понимаем. Погаши, Сонники, Глубинники – отражение искажения света Осона, часть тьмы, которая хочет поглотить наш подземный город.

Некоторые члены Совета заметно напряглись при упоминании божества. Головин сохранял невозмутимость.

– Ближе к сути, преподобный.

– Обычные методы здесь не подойдут, – Нефёндр остановился за спиной одного из членов Совета, положив руки на спинку кресла. Мужчина заметно поёжился от прикосновения. – Нам нужны люди, которые уже сталкивались с этими созданиями. Люди, которые знают, как действуют, как думают, как… выживают рядом с ними.

Жрец сделал паузу, обводя взглядом присутствующих.

– Возможно, нам нужна специальная команда, имеющая опыт работы с нечеловеческими существами, – предположил Нефёндр с притворной озабоченностью. – Денис, Дарья, Илья, Лиза, Фёдор и Оксана доказали свои способности на поверхности. Эти люди сталкивались с погашами, с Сонниками. Выжили там, где многие погибли.

Нефёндр вернулся на место, но не сел. Стоял, сложив руки на груди, прямой и торжественный, как на одной из своих проповедей.

– Группа могла бы исследовать катакомбы, где прячутся эти существа. Проникнуть туда, куда не могут войти наши солдаты из-за отсутствия опыта.

Овсянкин едва заметно напрягся. Взгляд метнулся к Головину, но лицо сохранило профессиональное спокойствие. Только пальцы, сцепленные за спиной, побелели от напряжения.

– Интересное предложение, – медленно произнёс Головин, поглаживая подбородок. – Но рискованное. Эти люди слишком ценны для Изолиума, чтобы подвергать такой опасности.

– Ценны именно потому, что способны выживать в опасности, – Нефёндр наклонился вперёд, опираясь руками о стол. В глазах жреца мелькнуло что-то злое, почти хищное. – И разве не для этого мы приняли этих людей? Чтобы использовать особые навыки и опыт? Справлялись с опасностями на поверхности – справятся и здесь.

Овсянкин незаметно для остальных сжал кулаки. Полковник понимал истинную цель Нефёндра. Жрец хотел отомстить за унижение, отправив врагов на верную смерть. И делал это чужими руками, руками Головина.

– К тому же, – продолжил Нефёндр, – группу возглавит опытный командир. Полковник Овсянкин, например. Под его руководством риск будет минимален, тогда как шансы на успех – максимальны.

Головин задумчиво постукивал пальцами по столу. Взгляд был устремлён куда-то вдаль, будто видел картину, недоступную остальным.

– В словах преподобного есть рациональное зерно, – произнёс председатель наконец. – Эти люди действительно имеют уникальный опыт взаимодействия с существами, которые появились после блэкаута. Знания могут быть бесценны в нынешней ситуации.

Головин перевёл взгляд на Овсянкина.

– Полковник, что вы думаете о предложении преподобного Нефёндра?

Овсянкин понимал, что оказался в сложной ситуации. Открыто возразить – значит вызвать подозрения. Согласиться – подвергнуть опасности людей, которых пообещал защищать. Но офицер не зря десятилетиями служил в структурах, где один неверный шаг мог стоить жизни. Овсянкин нашёл третий путь.

– Предложение имеет смысл при соблюдении определённых условий, – ответил полковник. – Во-первых, миссия должна быть разведывательной, а не боевой. Никаких прямых столкновений с противником. Во-вторых, группа должна получить всё необходимое оборудование, включая защитные костюмы и дыхательные аппараты. В-третьих, я настаиваю на сопровождении группы специалистами моего подразделения.

Нефёндр слегка нахмурился. Ответ был слишком рациональным, слишком профессиональным, чтобы оспорить.

– Разумные требования, – кивнул Головин. – Но я добавлю ещё одно. Девочка с белыми глазами, Маша, остаётся в Изолиуме. Ребёнок слишком ценный объект для изучения, чтобы рисковать в туннелях.

Овсянкин внутренне выдохнул с облегчением. По крайней мере, ребёнок будет в безопасности. Хотя "безопасность"в Изолиуме – понятие относительное, особенно для необычного ребёнка с неизвестными способностями.

– Итак, – Головин обвёл взглядом членов Совета, – предложение принято. Полковник Овсянкин возглавит специальную группу для исследования катакомб в поисках базы Глубинников. В группу войдут Денис Соколов, Дарья Иванова, Илья Крылов, Лиза Соболева, Фёдор Романов и Оксана Моргунова. Миссия начнётся через сорок восемь часов. Это даст время на подготовку и инструктаж.

Председатель повернулся к Овсянкину.

– Полковник, вы возглавите эту операцию. Мне нужны результаты, а не оправдания.

Овсянкин чётко отдал честь, как делал тысячи раз за свою карьеру.

– Так точно, председатель. Сделаем всё возможное.

– На этом заседание объявляю закрытым, – Головин поднялся со своего места, и все присутствующие тоже встали. – Полковник, преподобный, задержитесь.

Члены Совета покинули зал заседаний один за другим, оставив в белоснежной комнате лишь троих – Головина, Овсянкина и Нефёндра. Воздух между участниками загустел от напряжения.

– Преподобный, что случилось с лицом? – спросил Головин, когда за последним членом Совета закрылась дверь.

Нефёндр инстинктивно коснулся опухшего носа, затем опустил руку.

– Несчастный случай, председатель. Оступился на лестнице в храме.

– Вот как, – Головин перевёл взгляд на Овсянкина. – Полковник, обеспечьте безопасность наших храмов. Не хотелось бы, чтобы ещё кто-то… оступился.

– Будет сделано, председатель, – ответил Овсянкин, лицо которого оставалось абсолютно бесстрастным.

– Теперь к делу, – Головин снова сел, жестом предлагая собеседникам сделать то же самое. – Эта миссия имеет большее значение, чем было сказано на Совете. Мы не просто ищем базу Глубинников. Мы ищем доступ к древним туннелям под Изолиумом. К тем самым, о которых говорится в документации проекта «Завеса».

Нефёндр подался вперёд, в глазах вспыхнул жадный интерес.

– Вы думаете, Глубинники нашли доступ к системе S?

– Не просто доступ, – Головин покачал головой. – Я думаю, они используют систему. Отсюда и сбои в нашей энергосистеме, и помехи в связи, и странные показания датчиков в секторе B. Если это так, мы должны вернуть контроль над системой. Или уничтожить её.

Овсянкин молча слушал, понимая, что оказался в самом центре игры, правила которой не до конца известны. Но офицер был солдатом достаточно долго, чтобы знать: иногда незнание – благословение.

– Что-нибудь ещё, председатель? – спросил полковник, когда Головин замолчал.

– Да, – кивнул Головин. – Если что-то пойдёт не так, если возникнет прямая угроза для Изолиума… вы знаете, что делать. Протокол "Чёрное солнце"всё ещё в силе.

Овсянкин понимающе наклонил голову. Знал о протоколе – плане действий в случае критической угрозы для всего Изолиума. Знал и о том, что план подразумевает уничтожение всех, кто может эту угрозу представлять, включая членов экспедиции.

– Понял, председатель. Разрешите идти? Нужно начать подготовку.

– Идите, полковник.

Овсянкин покинул зал заседаний, оставив Головина и Нефёндра наедине. За закрытыми дверями жрец позволил себе улыбнуться – холодно и самодовольно.

– Всё идёт по плану, – пробормотал Нефёндр, поглаживая под одеждой маленькую копию Ока Далии. – Скоро мои проблемы решатся сами собой.

Жрец был уверен, что приговорил врагов к неминуемой смерти в опасных глубинных секторах. И даже не подозревал, что на самом деле запустил процесс, который мог привести к концу власти. И возможно, к концу всего Изолиума.

Вечер в Изолиуме не отличался от утра – то же искусственное освещение, та же температура воздуха, выверенная до десятых долей градуса. Просторный пентхаус, выделенный Денису и Даше, наполнялся голубоватым светом от панорамных экранов, где с математической точностью разыгрывался спектакль заката. Солнце, которого никто из присутствующих не видел уже больше года, медленно опускалось за нарисованный горизонт, окрашивая виртуальные облака в розовые и оранжевые тона. Группа собралась в гостиной, рассевшись в кругу плюшевых кресел, таких мягких и роскошных, что после месяцев выживания на поверхности мебель казалась почти оскорбительно комфортной.

Денис стоял у панорамного экрана, спиной к искусственному закату. В этом положении силуэт выглядел тёмным пятном на фоне угасающего виртуального света.

– Это ловушка, – прямо заявил Денис, не тратя времени на предисловия. – Нефёндр надеется, что мы там умрём.

Тишина, последовавшая за словами, не была тишиной страха. Скорее, это была пауза людей, привыкших оценивать риски и принимать взвешенные решения. Полковник Овсянкин, сидевший чуть в стороне от основного круга, едва заметно наклонил голову, подтверждая слова племянника.

Фёдор неожиданно рассмеялся, хрустя костяшками пальцев. Звук показался неуместно громким в стерильной тишине пентхауса.

– Это был бы не первый случай, когда кто-то пытается убить меня, – бывший следователь откинулся в кресле, вытянув длинные ноги. – В Яхроме дважды подсылали убийц, когда я занимался расследованием храмовых жертвоприношений.

Даша медленно расхаживала у экрана, тонкий силуэт отражался в стекле, накладываясь на искусственный закат, создавая призрачное двойное изображение.

– Но это может стать нашим шансом найти союзников против Головина, – задумчиво произнесла девушка, повернувшись к группе. – Глубинники явно выступают против режима руководителя. Если действительно существуют и выживают без поддержки Изолиума, значит, нашли альтернативный источник энергии. Или знают что-то, чего не знаем мы.

– Права, – неожиданно поддержал Овсянкин. – Глубинники – не просто байка, которой пугают жителей центральных секторов. Несколько месяцев назад группа инженеров отказалась подчиняться новому протоколу энергопотребления. Вместо того чтобы отправиться на принудительное «переобучение», они исчезли. Головин объявил их погибшими при обвале туннеля, но тела так и не были найдены.

– Потому что не было никакого обвала, – закончил за офицера Денис.

– Именно.

Илья, до этого молча работавший на планшете, теперь повернул экран к собравшимся. На дисплее виднелась замысловатая схема подземных коммуникаций, напоминающая трёхмерную паутину.

– Составил карту катакомб, взломав системы технического обслуживания Изолиума, – пояснил Илья, увеличивая определённый участок карты. – Здесь есть целые секторы, недоступные официальной сети. Смотрите, – палец указал на разветвлённую систему туннелей под Сырым Поясом, – коридоры не подключены к общей системе вентиляции и энергоснабжения, но датчики показывают периодическое потребление ресурсов. Кто-то там живёт и использует технологии.

Профессор Самолётов подался вперёд, щурясь через толстые стёкла очков.

– Интересно, – проговорил учёный с особой интонацией, для которой абстрактное знание стоит любого риска. – Но как решили проблему кислорода? На такой глубине без искусственной циркуляции воздуха…

– У Глубинников должна быть собственная система, – перебил Фёдор. – Может, нашли доступ к старым бункерам Холодной войны. Или прорыли туннели до поверхности. Или создали что-то своё, используя технологии, о которых мы даже не догадываемся.

– Или все три варианта сразу, – добавил Илья, прокручивая карту дальше. – Мои алгоритмы выявили странные тепловые аномалии здесь и здесь, – отметил несколько точек на карте. – Может быть что угодно: от геотермальных источников до нелегальных лабораторий.

Маша, которая до сих пор тихо сидела на полу, скрестив ноги и играя с маленьким энергетическим шариком между пальцами (откуда у ребёнка появился запрещённый для гражданских предмет, никто не решился спрашивать), вдруг подняла голову. Белые глаза, казалось, светились в полумраке комнаты.

– Я смогу поддерживать мысленную связь с Дашей, – предложила девочка с той странной уверенностью, которая всегда делала слова Маши похожими на пророчество. – Если у вас возникнут проблемы, узнаю.

Даша бросила на Дениса тревожный взгляд. Никто, кроме них двоих, не знал о полном спектре способностей девочки – о власти над огнём, о разрушительной силе гнева. Маша, кажется, поняла беспокойство, потому что тут же добавила:

– Буду осторожна. Никто не узнает, – маленькая ладонь сжалась, и энергетический шарик исчез, будто никогда и не существовал.

Овсянкин кашлянул, отвлекая внимание группы на себя.

– Мы выступаем через двое суток. Согласно официальному приказу, в состав экспедиции войдёт отряд из моих людей – пять человек, отобранных мной лично. Легкая экипировка, без тяжёлого вооружения. – Полковник помолчал, затем добавил тише: – Вам должны выдать защитные костюмы и дыхательные аппараты. Настаивайте на этом. В глубинных туннелях бывают карманы ядовитого газа.

– А ещё там может быть радиация, – поддержал профессор Самолётов, поправляя сползшие на кончик носа очки. – Никто не знает, сколько секретных объектов оказалось под Москвой во времена СССР. Старые ядерные реакторы для секретных исследований. Испытательные лаборатории. Склады с опасными материалами. За десятилетия без должного обслуживания любой из объектов мог стать источником заражения.