Возвращение в Изолиум
Старик иногда протягивал руку к проходящим людям, словно прося милостыню. Но жест больше походил на предложение – он выставлял товар, и товаром была девочка.
Денис почувствовал, как сжимаются кулаки. Дыхание перехватило от ярости. Он шагнул к платформам, но Даша крепко схватила его за локоть.
– Нет, – её голос звучал твёрдо, хоть и тихо. – Мы ничего не сделаем. Не сейчас.
– Я не могу просто смотреть на это, – процедил Денис.
– И не смотри, – в глазах блеснули слезы. – Пойдём, пока я не сошла с ума.
Она отвернулась, но Денис заметил дрожь плеч. Они пересекли площадь, держась ближе к стене, не выделяясь из массы оборванных людей. Их потертая одежда, состаренная в лабораториях Изолиума, теперь не казалась маскировкой – они выглядели как люди, выживающие в постапокалиптическом кошмаре.
Денис чувствовал десятки взглядов – оценивающих, расчетливых, голодных. Они смотрели на рюкзаки, на хорошие ботинки, на здоровый цвет лица. В этом мире любой признак благополучия становился опасным, привлекал внимание тех, кто перешагнул грань между человечностью и животным выживанием.
– Туда, – Даша указала на здание в конце площади, где раньше находился подземный музей Москвы. – Вход должен быть за поворотом.
Они прошли мимо бывшего ГУМа – роскошного торгового центра, теперь ставшего муравейником. Бутики и галереи, где продавались товары класса люкс, теперь заполнили человеческие берлоги. В каждой витрине, раньше демонстрировавшей коллекции модных домов, теперь тлели очаги, сушилось тряпьё, жили люди. Это напоминало средневековый город, где в каждой нише пытались выжить семьи. Только вместо узких улочек – мраморные галереи, вместо лачуг – бывшие магазины Prada, Gucci, Louis Vuitton.
Наконец, они добрались до спуска в музей. Вход, раньше охраняемый и с системой контроля, теперь был просто дырой в земле, заваленной мусором. Никто не интересовался древностями, когда речь шла о выживании.
– Похоже, здесь давно никого не было, – Даша осторожно спустилась по разрушенной лестнице, отмечая отсутствие свежих следов на пыльных ступенях.
Денис включил фонарь. Луч прорезал темноту, выхватывая потрескавшиеся стены в плесени, прогнившие деревянные перекрытия, капающую воду. Пахло сырым камнем, плесенью и жжёной резиной – странное сочетание, происхождение которого Денис не понимал.
Они оказались в просторном помещении со сводчатыми потолками. Когда-то это был вестибюль музея – с кассами, гардеробом, стойками. Теперь – заброшенное пространство в мусоре. Витрины разбиты, манекены в археологической одежде разных эпох повалены и разобраны. Кто-то забрал сапоги с манекена средневекового воина, кто-то оторвал пуговицы с пиджака городского щёголя XIX века. В мире, где одежда стала дефицитом, даже музейные экспонаты шли в ход.
Свет проникал сквозь трещины в потолке и разбитые фонари. Тусклые лучи преломлялись в осколках стекла на полу, создавая эффект россыпи драгоценностей. Под ногами хрустели стёкла и обрывки бумаги – старые путеводители, карты, схемы. Денис поднял обрывок: "История Москвы – история света". Какая ирония. Теперь Москва лежала в темноте, а свет стал ценным ресурсом.
– Смотри под ноги, – предупредила Даша, указывая на торчащую арматуру. – Здесь всё разрушается.
Они осторожно шли вглубь музея. По описанию Нефёндра, артефакты Осона должны были находиться в хранилище специальных коллекций, на втором подземном уровне. Но сначала нужно было найти спуск туда.
Чем дальше они заходили, тем меньше становилось света и сильнее ощущалось время после блэкаута. Экспонаты, когда-то бережно хранимые как часть наследия, теперь валялись разбросанные, поломанные или покрытые таким слоем пыли, что нельзя было различить форму. Археологические находки, пережившие века в земле, не выдержали нескольких месяцев человеческого одичания.
– Денис, – Даша остановилась, прислушиваясь. – Ты слышишь?
Он замер, напрягая слух. Где-то в глубине музея, среди тишины и капания воды, раздавался странный звук. Не голос, не шаги, а что-то похожее на царапанье, на скрежет металла по камню.
– Крысы? – предположил Денис, но сам не верил. Звук был слишком методичным, целенаправленным для грызунов.
– Или кто-то ещё, – Даша поправила рюкзак и нащупала рукоять пистолета. – Будем осторожны.
Они медленно двинулись на звук, обходя груды мусора и витрины. Денис шёл впереди с фонарём, Даша прикрывала спину. Шум становился отчётливее – теперь это был явно скрежет металла, словно кто-то открывал ржавую дверь или взламывал замок. А потом внезапно наступила тишина. Полная, абсолютная. Даже капли воды словно замерли.
– Там что-то есть, – прошептала Даша, указывая на тёмный проход. – И оно знает, что мы здесь.
Денис посветил в указанном направлении. Луч выхватил старую металлическую дверь с табличкой "Служебное помещение. Вход воспрещён". Дверь была приоткрыта на несколько сантиметров, оттуда доносился звук. Сейчас там стояла тишина, но Денис не сомневался – за дверью кто-то прятался. Кто-то, не желающий быть обнаруженным.
– За мной, – скомандовал он, перехватив пистолет из-под куртки. Даша кивнула, достав оружие.
Они медленно приблизились к двери, держась у разных стен коридора, чтобы не стать единой мишенью. Денис сделал знак, и Даша замерла, направив пистолет на проём. Он рывком распахнул дверь, выставив руку с фонарем.
За дверью оказалась лестница вниз – тесная, крутая, с металлическими ступенями в рыжей ржавчине. Свет не достигал дна шахты, но в глубине мелькнула тень. Кто-то спускался вниз, стараясь двигаться беззвучно.
– Это может быть путь к хранилищу, – прошептал Денис. – Но кто-то оказался здесь раньше нас.
Даша сжала его плечо, показывая готовность следовать. Они начали спускаться по лестнице, стараясь соблюдать тишину. Каждая ступенька скрипела под весом, выдавая присутствие. Но им нужно было найти артефакты Осона. Как ради миссии Головина, так и ради собственных целей. Слишком многое стояло на кону, чтобы отступать из-за неизвестной угрозы.
Внизу, в темноте, ждало неизвестное. Возможно, обычный мародер. Возможно, погаш, использующий музей как убежище. А может, кто-то из Изолиума, посланный с той же целью – найти артефакты, способные контролировать сознание людей. В любом случае, они должны были спуститься и узнать правду. Какой бы страшной она ни оказалась.
Глава 3
Они спускались по металлической лестнице в темноту подвала музея. Каждая ступенька скрипела. Денис шёл впереди, луч фонаря выхватывал из мрака ржавые перила и стены, покрытые плесенью. Где-то впереди раздавались осторожные звуки – будто кто-то пытался двигаться тихо, но временами задевал металлические предметы. Даша следовала за ним. Дышала спокойно, но Денис чувствовал её готовность к опасности.
– Тут ступенька сломана, – шепнул он, придерживая спутницу за локоть.
Они перешагнули через дыру, где металл проржавел насквозь. Воздух становился всё более затхлым. Пахло сыростью, ржавчиной и чем-то химическим – формалином, которым обрабатывают экспонаты.
– Мы на втором подземном этаже, – Даша глянула на карту в свете фонаря. – Нефёндр говорил, хранилище должно быть где-то здесь. Со всякими этнографическими штуками.
Лестница закончилась. Они вышли в низкий коридор с бетонным полом. В пыли чётко виднелись следы – не только их, но и чьи-то ещё. Маленькие, почти детские. Совсем свежие – пыль не успела осесть в отпечатках.
Денис показал на них глазами. Даша кивнула – заметила. Пошли тише. Коридор разветвлялся, но следы вели прямо мимо железных дверей с табличками: "Археологическая экспедиция 1978-1980 гг.", "Фонд средневековых бытовых предметов", "Архивные документы XIX века". Многие двери были открыты или выломаны. Внутри – разбросанные бумаги, осколки керамики, пустые полки.
– Кто-то что-то искал и точно знал, что именно, – тихо сказала Даша, светя в одну из комнат. – Это не просто грабёж.
Денис кивнул, сжимая пистолет. Холодная рукоять успокаивала, хотя он понимал, что против погашей оно может не сработать. Или против людей, готовых на всё ради энергетических карт. В этом новом мире люди порой страшнее монстров.
Следы привели к массивной двери. На табличке едва читалось: "Спецхран №3. Культовые предметы древних славян и финно-угров". Дверь была приоткрыта. Из щели тянуло затхлостью и слабым запахом гари.
Денис прижался к стене у двери и махнул Даше встать с другой стороны. Прислушались. Тишина, только их дыхание и где-то капает вода. Тот, кто оставил следы, ушёл. Или прячется внутри.
– Я захожу, – шепнул Денис и резко толкнул дверь, направив фонарь внутрь.
Большое помещение с высоким потолком, с которого свисали оборванные провода. У стен стояли металлические стеллажи, почти пустые. Посреди комнаты – длинный стол с обгоревшими бумагами, осколками стекла и какими-то непонятными железками.
Даша вошла следом с пистолетом наготове, быстро оглядывая углы. Они разделились и осмотрели всё помещение – никаких признаков людей или погашей.
– Никого, – сказала наконец Даша, опуская оружие. – Но тут недавно кто-то был. Смотри.
Она показала на стол. В пепле и мусоре отпечатались маленькие ладони. Кто-то перебирал бумаги, что-то искал.
– Тоже ищут амулет? – Денис подошёл к столу, стараясь не задевать разбросанные предметы.
– Похоже, – Даша перебирала обгоревшие бумаги. – Гляди, каталожные карточки. "Предметы культа Свита, захоронение под Рязанью, 1954 год". "Обсидиановые ножи, северо-западное Подмосковье". Всё, о чём говорил Нефёндр.
Денис достал карту от Головина и проверил описание артефактов. Главной целью был амулет – "Око Далии", диск из обсидиана с необычными свойствами. По словам Нефёндра, эта штука могла собирать и направлять энергию, воздействуя на сознание. Звучало как бред, но после всего увиденного – погашей, энергокарт, блэкаута – уже не понятно, где кончается наука и начинается магия.
– Проверь шкафы у той стены, – сказал он Даше. – Там должны быть сейфы или ящики для ценных вещей.
Они обыскали всё хранилище. Фонари выхватывали из темноты пыльные полки, выцветшие ярлыки, разбитые витрины. Большинство ценностей пропало – наверное, их вынесли в первые дни блэкаута, когда музейщики пытались спасти коллекции.
Даша остановилась у железного шкафа в углу. Дверца приоткрыта, внутри – полки с коробочками и футлярами.
– Денис, – в её голосе проскочило волнение. – Кажется, нашла.
Он подошёл. Даша держала деревянный футляр с медной отделкой. Крышка сорвана, петли погнуты – кто-то торопливо вскрыл его.
– Тут должен был лежать амулет, – она показала на углубление в бархате, точно по форме круга размером с ладонь. – Но его уже забрали.
У Дениса внутри всё оборвалось. Опоздали. Кто-то их опередил, и "Око Далии" уже у других. Может, у того, кто оставил следы. Или у того, кто убежал, услышав их шаги.
– Давай проверим всё ещё раз, – Денис не сдавался. – Может, взяли только амулет, а остальные вещи остались.
Они вернулись к столу и начали тщательный поиск, перебирая каждую бумажку, каждый осколок. Даша выдвигала ящики стола один за другим.
– Пусто, – она покачала головой. – Всё ценное уже увезли.
Тут Денис заметил блеск у ножки стола. Наклонился и увидел круглый предмет, закатившийся между полом и нижней полкой. Осторожно опустился на колени и протянул руку.
Пальцы коснулись чего-то гладкого и неожиданно тёплого. Не холодного, как камень в заброшенном подвале, а будто живого, с едва заметным пульсом. Денис вытащил находку на свет.
Круглый диск около десяти сантиметров, идеально ровный, словно сделанный на современном станке, а не древними мастерами. Чёрный, как обсидиан, с глубоким блеском, почти зеркальный. Странной была тонкая трещина по краю – не случайная, а будто намеренный узор в форме молнии. А в самом центре, если посмотреть под углом, виднелась крошечная светящаяся точка – пульсирующая, еле заметная.
– Око Далии, – прошептала Даша, заглядывая через плечо. – Оно какое-то… живое.
Денис кивнул, чувствуя лёгкое головокружение. Амулет казался одновременно древним и современным, простым камнем и сложной технологией. Он перевернул диск и увидел гравировку – спиральные узоры от центра к краям, напоминающие схему платы или старинный лабиринт.
– Это то, что искал Нефёндр, – голос Даши звучал странно, словно издалека. – То, что влияет на сознание.
Денис встал, держа амулет в ладони. Странное тепло проникало в кожу, поднималось по руке. Не больно, но тревожно, будто касаешься чего-то из другого мира.
– Уходим, – сказал он, пряча амулет во внутренний карман. – Если кто-то приходил за ним, но не нашёл, он может вернуться. Лучше не встречаться.
Даша кивнула, закрыла ящики, подхватила рюкзак. Они пошли к выходу, освещая путь – страницы книг, осколки посуды, куски ткани, пережившие века, но не человеческое одичание.
Вдруг Денис замер, направив луч в угол. Там, где раньше стояли пустые стеллажи, что-то двигалось. Тёмное, с вытянутыми конечностями, перетекало из тени в тень. Потом ещё фигура. И ещё одна. Пустое помещение наполнилось чем-то молчаливым, страшным, нечеловеческим.
– Погаши, – беззвучно произнесла Даша, и Денис увидел, как побелели её пальцы на рукоятке.
Существа двигались не как обычные погаши, каких они видели раньше. Те были хаотичны, действовали поодиночке. Эти перемещались слаженно, как стая хищников вокруг добычи. Их дыхание – шипящее, с металлическим присвистом – отражалось от стен. В слабом свете блестели глаза – не белые, как у обычных погашей, а с красным отблеском, будто внутри тлел огонь.
Денис поднял пистолет, понимая, что шансов мало. Три… нет, четыре погаша перекрыли выход. Выстрелы привлекут других или мародёров сверху. Даша встала спиной к нему, целясь в другую сторону, где появилась ещё одна фигура – тощая, с длинными руками и свёрнутой шеей.
Тут Денис почувствовал жар в кармане куртки. Амулет. Око Далии будто ожило, горячо пульсируя сквозь ткань. Не думая, он вытащил диск и поднял перед собой.
Всё изменилось мгновенно. Погаши замерли: их белые глаза уставились на амулет. В центре диска теперь явно пульсировал свет – не яркий, но завораживающий, в ритме сердцебиения. Спирали на обороте словно ожили, наполнились светом, просвечивающим сквозь камень.
– Что происходит? – шепнула Даша, глядя на застывших погашей.
Денис сделал шаг вперёд, держа амулет. Погаши не бросились на них, а отступили, двигаясь дёргано, неуверенно. В их шипении появились новые звуки – вроде скулежа, животного страха.
– Они боятся его, – медленно проговорил Денис, делая ещё шаг. – Или того, что внутри.
Он поднял амулет выше, направив на ближайшего погаша – скрюченную фигуру с оскаленными зубами. Свет в центре стал ярче, пульсация ускорилась. Существо отшатнулось с шипением, похожим на крик боли.
– Брысь, – неожиданно крикнул Денис, махнув амулетом. – Вон отсюда!
И произошло невероятное. Погаши отступили, их движения стали хаотичными, будто столкнулись с чем-то непонятным. Один за другим исчезли в темноте коридоров. Их шипение и стук когтей затихли вдали. Только эхо воплей, похожих на крики раненых зверей, долго звучало в глубине музея.
Денис смотрел на амулет в руке с ужасом и восхищением. Око Далии пульсировало медленнее, успокаиваясь. Трещина-молния светилась слабым голубым светом.
– Теперь ясно, почему Головин так хотел его найти, – тихо сказала Даша, не отрывая глаз. – Это не просто древняя вещь. Это оружие.
Око Далии успокоилось в руках Дениса, как дикий зверь, признавший хозяина, но внутри чёрного диска продолжала светиться маленькая точка. Даша не могла оторвать взгляд, будто загипнотизированная ритмичным сиянием, напоминающим далёкий маяк в ночи. Они стояли в полной тишине после схватки с погашами, и осознание случившегося медленно проникало в сознание, как холодная вода сквозь трещины в полу.
– Ты видела, что произошло? – Денис повернул диск, и свет внутри камня сдвинулся вслед за движением. – Они испугались. Погаши. Твари, которые не боятся ни пуль, ни огня.
Даша кивнула, опуская пистолет. Рука слегка дрожала – не от страха, а от адреналина в крови.
– Значит, Нефёндр правду говорил, – она говорила тихо, словно боясь, что амулет отреагирует на её голос. – Эта штука действительно влияет на сознание. Или на то, что у погашей вместо сознания.
Денис провёл большим пальцем по гладкой поверхности диска. Странное тепло шло от камня: не обжигающее, но настойчивое, будто что-то внутри пыталось общаться через прикосновение.
– Нужно задокументировать находку, – сказал он после паузы. – Головин ждёт полный отчёт. И видео.
Даша оторвалась от амулета и посмотрела на Дениса. В тусклом свете фонаря её лицо казалось бледнее обычного, с чёткими скулами и тёмными кругами под глазами. Но взгляд излучал решимость человека, увидевшего цель сквозь все препятствия.
– Да, конечно, – она кивнула, стряхивая оцепенение. – Репортаж о возвращении священной реликвии осонам. По сценарию.
Ирония в голосе была едва заметна, но Денис уловил её. Их игра продолжалась. Они были актёрами на сцене с декорациями из развалин старого мира, а зрителями – те, кто, возможно, планировал их уничтожить.
Денис завернул амулет в кусок чистой ткани из внутреннего кармана и положил на стол. Затем снял рюкзак и достал камеру – профессиональную, с корпусом в защитной резине. Металлические детали тускло блеснули в полумраке. Пальцы скользнули по потёртым кнопкам, помнящим времена, когда слово "новости" имело смысл, а не было фарсом изолиумской пропаганды.
– Сейчас проверю, работает ли, – пробормотал он, открывая отсек на нижней части камеры.
Даша отошла в угол хранилища, где было больше места. Сняла куртку и повесила на выступ стеллажа, пригладила волосы, попыталась стереть пыль с лица. Привычные движения человека перед съёмкой. Будто она всё ещё ведущая в студии с кондиционерами и профессиональным светом, а не стоит посреди заброшенного музея, едва избежав гибели от рук погашей.
Денис вынул из кармана маленький чёрный прямоугольник – энергетическую карту – и вставил в разъём камеры. Послышался тихий щелчок, индикатор на боковой панели загорелся зелёным. Камера ожила, тихо загудела, объектив выдвинулся на несколько миллиметров, будто принюхиваясь к обстановке.
– Работает, – Денис поднял камеру к глазу, направил на Дашу и включил видоискатель.
В экране отразился её силуэт с зеленоватым ореолом – система ночного видения скорректировала изображение в темноте. Денис покрутил кольцо фокусировки, и лицо Даши стало чётче: каждая черта выделилась с пугающей резкостью. Он различал морщинки в уголках глаз, пылинки на коже, каждый волосок – технология изолиумской камеры превосходила всё, с чем он сталкивался раньше.
– Подожди, – Даша остановила его жестом. – Давай подумаем, как лучше снять. Чтобы было… правдоподобно.
Она ходила по небольшому свободному пространству, как тигр в клетке, собираясь с мыслями. Денис молча наблюдал через видоискатель, не мешая. Видел, как менялось лицо спутницы, происходил почти незаметный переход от настоящей Даши к той, что вскоре появится перед объективом – собранной, уверенной телеведущей без единой лишней эмоции.
– Начну с того, что мы нашли артефакт, – сказала она наконец, остановившись. – Потом про его возвращение к осонам. Добавлю что-нибудь про свет в темноте – им нравится такой бред. И закончу пафосной чушью про то, как несём его домой, в Изолиум.
Денис кивнул, не отрываясь от камеры:
– Звучит убедительно. Головин будет доволен.
– А диск? – Даша кивнула на стол, где лежал завёрнутый артефакт. – Снимешь крупным планом?
– Обязательно, – Денис отвёл взгляд от видоискателя. – А потом твою реакцию. Восхищение, благоговение – всё, что положено верной последовательнице Осона.
Девушка усмехнулась, но сразу вернула лицу серьёзность. Оба знали, что запись может смотреть не только Головин, но и его аналитики, эксперты по выявлению фальши. Любой неверный жест, любая неискренность могли стоить будущей свободы, а может, и жизни.
Денис развернул ткань, открыв чёрный диск. В полумраке свет внутри амулета казался ярче, пульсация стала заметнее, будто артефакт знал, что окажется в центре внимания. Тонкая трещина по краю светилась голубоватым светом, словно по венам камня текла светящаяся жидкость.
– Готов? – Даша расправила плечи, сделала глубокий вдох и выдох. Её лицо менялось, приобретая выражение профессионального энтузиазма, которое люди привыкли видеть на экранах. Глаза заблестели, губы растянулись в лёгкой полуулыбке – не слишком широкой в окружении руин, но достаточной, чтобы создать впечатление искренней увлечённости.
Денис поднял камеру. Красный индикатор записи замигал, послышался треск настраивающейся электроники. Через пару секунд аппарат был готов к работе.
– Мотор! – скомандовал Денис по старой привычке, хотя никаких движущихся частей в современной камере уже не было. – Камера. Начали!
Даша выпрямилась, будто позвоночник стал жёстким стержнем. Слегка пригладила волосы, хоть они лежали идеально, подняла глаза прямо в объектив и заговорила с удивительной уверенностью – голосом человека, привыкшего к публичным выступлениям и знающего силу своих слов.
– Сегодня под руинами Москвы мы нашли артефакт древней веры – "Око Далии", – её голос звучал глубоко и мелодично, без капли фальши. – Священная реликвия возвращается к осонам. Находка доказывает, что даже в темноте люди могут сохранять свет.
На миг её голос дрогнул, и Денис заметил, как дёрнулся мускул на щеке – крохотное проявление настоящих чувств, которое вряд ли уловит кто-то, кроме него. Даша сразу вернула контроль, продолжая с прежней убедительностью:
– Мир наверху разрушен, но память жива. Мы несём её домой.
Денис опустил камеру к столу, где лежал амулет. Объектив сфокусировался на чёрном диске, и вдруг произошло странное – пульсация света внутри усилилась, стала ритмичнее, почти как частое сердцебиение. Трещина по краю засветилась ярче, и Денис мог поклясться, что слышит тихий гул от артефакта – не звук для микрофона камеры, а что-то на границе восприятия.
Он перевёл камеру на лицо Даши, снимая реакцию. Глаза широко открыты, в них отражался свет амулета, создавая впечатление внутреннего сияния. Она смотрела на диск с выражением, которое любой принял бы за религиозный восторг – идеально для пропаганды Изолиума. Но Денис знал, что это не восторг верующего, а профессиональная актёрская игра с примесью настоящего изумления перед загадочным.
– Невероятно, – прошептала Даша, глядя на амулет, и её шёпот был настолько искренним, что Денис растерялся, не понимая, где кончается игра и начинается настоящее удивление.
Он снова направил камеру на диск, беря крупным планом – каждую деталь спиральной гравировки, каждый миллиметр странной трещины, каждое колебание света внутри. Затем перевёл объектив на отражение амулета в осколке стекла, создавая эффект раздвоения – будто Око существует сразу в двух мирах.
– Хватит, – сказал он наконец, выключая запись. – Вышло убедительно.
Красный индикатор погас, камера издала тихий сигнал, подтверждая сохранение. Даша расслабилась, плечи опустились, а с лица исчезло выражение восторженной преданности, сменившись усталостью и задумчивостью.
– Надеюсь, Головин оценит спектакль, – она подошла к столу и взглянула на амулет. – Хотя, знаешь, когда я говорила о нём, было странное ощущение. Будто… он слушал меня. Реагировал на слова.
Денис взял диск со стола. Тепло проникало сквозь ткань, согревая пальцы, но не обжигая. Он поднёс его к глазам, разглядывая внутренний свет, который пульсировал теперь медленнее, спокойнее, словно амулет насытился вниманием и успокоился.
– Я заметил, – кивнул Денис. – Когда направил камеру, пульсация изменилась. Ускорилась. Будто знал, что его снимают.
– Или ему понравилось быть в центре внимания, – Даша шагнула ближе, разглядывая артефакт через его плечо. – Нефёндр говорил, эта вещь использовалась в ритуалах для влияния на массы. Может, она специально… создана для публичных показов?
– Или разумна, – тихо произнёс Денис, и слова повисли в воздухе, наполняя хранилище новым напряжением.
Они молчали несколько секунд, осмысливая эту возможность. Затем Денис решительно завернул амулет обратно в ткань и убрал его во внутренний карман куртки, близко к сердцу. Он не мог объяснить этого решения, но чувствовал, что артефакт должен быть именно там – где тепло, и где его пульсация могла бы совпадать с биением сердца.
– Пора выдвигаться, – сказал Денис, застёгивая куртку. – Мы нашли, что искали. Теперь нужно добраться до офиса БЭВ за документами Головина.
Даша кивнула, надевая куртку. Её движения стали чёткими, экономными – включился режим выживания, в котором существовали на поверхности. Профессиональная ведущая исчезла, спрятавшись внутри, готовая появиться снова при необходимости.