Команданте Мамба

Эта… разгильдяйская сотня, чуть не потопила пару плотов, и сама чуть вся не утонула из-за своей недальновидности и скудоумия. Но… удача была на их стороне, и все выжили. И теперь тащили плоты на себе, за себя, и за «хамелеонов».

До следующей реки мы добрались без происшествий, изрядно при этом устав, но доставив все плоты в целости и сохранности. Хамелеоны тоже не подвели, выловив парочку любопытных местных жителей. Расспросив испуганных негров, я отпустил их, несмотря на неодобрение моих сотников, которые хотели их показательно умертвить, посчитав эту жестокость излишней.

После этого, мы погрузились на плоты и отчалили от берега, направившись в нужную нам сторону. Плыть стало намного тяжелее, потому что плыли мы теперь против течения, отталкиваясь от дна длинными шестами. Из-за этого приходилось держаться ближе к берегу, что нависал над рекой раскидистыми кустами и деревьями, запускающими свои корни в самую воду.

Здесь была уже незнакомая территория, полностью враждебная нам, и я приказал удвоить бдительность, держа наготове свой винчестер. Я любовно поглаживал его ложе, развлекаясь тем, что щёлкал скобою Генри, загоняя патрон в ствол, а потом вынимая его оттуда.

Спокойное, но тяжелое передвижение по реке закончилось на третий день. Видно, нас всё же заметили и сопровождали по берегу, а потом решили выяснить, кто мы, перед нападением.

На горизонте виднелась излучена реки, на краю которой лежал массивный ствол старого дерева, вырванного с корнем и принесённого сюда откуда-то с верховьев во время сезона дождей.

Спрятавшись между переплетённых его ветвей, наполовину ещё зелёных, а наполовину уже высохших, внезапно поднялись три фигуры. Один из них был довольно пожилым негром, больше похожим на старую сморщенную обезьяну. Двое других были молодыми воинами, сплошь раскрашенными белыми полосами, собранными на их теле в замысловатый узор.

Страх и жестокость горели в их глазах, а подпиленные зубы, похожие на крокодильи, не сулили моему отряду ничего хорошего. Старая обезьяна подняла правую руку вверх и произнесла на языке народа банда, правда с очень сильным акцентом.

– Воины, плывущие по могучей реке, остановитесь!

Я дал знак прекратить плыть. Плоты остановились, и нас стало сносить течением. Воткнув свои шесты в дно, гребцы стали их удерживать на месте. По моему второму знаку все схватили щиты и закрылись ими, в том числе закрыв и гребцов. Диалог продолжился.

– Вы плывёте по территории могучего племени банда под тотемом крокодила. Кто вы, и что вам надо?

Я встал и, взяв свой щит в левую руку, ответил им.

– Мы плывём выразить своё почтение верховному вождю народа банда.

– Наш вождь не примет такое количество воинов. Сойдите на берег и сдайте оружие. Вас доставят к верховному вождю Ууку, – сказал старик.

– Да я бы с удовольствием, но наше племя под тотемом карася боится сойти на берег в незнакомом месте, – ответил я.

– Сойдите, о, несчастные! А не то пожалеете!

– А вот угрожать, пожалуй, не надо было, старик, – пробормотал я вслух и дал знак своим воинам. Лучники натянули тетиву и выстрелили в пришедших. Оба воина, пронзённые стрелами, рухнули в воду, не успев скрыться, а проворный старик успел спрятаться. Не зря я его назвал старой обезьяной.

В тот же момент со всех сторон по нам ударили стрелы, но вовремя поднятые щиты спасли нас, да и стрел было немного, а потом мы высадились на берег, как просил нас вредный старик, и уничтожили весь отряд, угрожавший нам.

Воинов, всего-то было человек сто, ну и старик, само собой. В живых я решил никого не оставлять, за исключением старика. Забрав его с собой, мы поплыли дальше, побросав трупы убитых в реку. И они поплыли по реке, возвратившись к своим истокам, оправдывая тем самым свой тотем и показывая крокодилам свои подпиленные зубы.

Но крокодилам было не страшно, они и не такое ещё видели.

Старик оказался бесполезен и почти ничего нам не рассказал, он оказался одним из советников верховного вождя, и был направлен с небольшим отрядом разобраться с обнаруженными вооружёнными людьми, никогда не приплывавшими в таком количестве с этой стороны.

Вот и разобрался на свою голову.

Дальше были его байки об огромной силе, которая есть у верховного вождя. (Речь шла о десяти тысячах воинов, но я не был склонен верить в подобные сказки). Вот выйдут на поле боя, тогда и сосчитаем, а пока, иди-ка ты, старик, купаться, и его столкнули в воду на середине реки. Он же был из племени крокодилов, вот и сможет с ними договориться быть не съеденным, а нам и на плотах хорошо.

Но на следующие сутки я принял решение двигаться дальше пешком.

Глава 4. Череда сражений.

Река сильно разлилась, стала более полноводной, а дно значительно стало глубже. К тому же, сильное течение серьёзно затрудняло нам возможность плыть по реке. Гребцы выбивались из сил, двигая плоты против течения. В конце концов, я сдался. Найдя подходящие камышовые плавни, мы загнали туда плоты и спрятали их, а сами двинулись дальше по правому берегу, где предположительно и находился главный город народа банда -Банги.

Незаметно прошли сутки пути, и оказалось, что нас уже ждали. Стали попадаться многочисленные селения, обитатели которых при виде нас быстро убегали, скрываясь в разных направлениях. Мы их не преследовали, а, продолжая свой путь, мимоходом собирая брошенное ими продовольствие и домашний скот.

Пройдя очередное селение, я увидел впереди полоску людей, раскрашенных в боевую раскраску. К слову сказать, своим воинам я не запрещал раскрашиваться в боевые узоры, но и не поощрял. Каждый воин принимал решение сам.

Мы выступили навстречу воинам, хотя, судя по приблизительной оценке, их было намного больше, чем нас. Впоследствии оказалось, что вдвое. Наступившая ночь разделила нас и наши лагеря, где мы остановились на ночлег. Я понимал, что успех будет только при внезапности и быстроте наносимых разгромных ударах, и решил ударить на противников ночью. Никто из моих сотников со мной не согласился.

Мои негры почему-то крайне не любили воевать ночью. Мне же было всё равно, главное – победить. Я переломил их упорство, пообещав, что ночные духи будут на нашей стороне. Естественно, они не могли мне не поверить.

Общая задумка ночной атаки была проста, как яйцо пингвина. Все сотни выстраивались в линию, кроме легковооружённых гепардов, которые должны были двигаться за основными силами, взяв на изготовку свои щиты и копья.

А чтобы лучше чувствовать ритм шага, я включил в строй такое полезное приобретение, как двух тамтамщиков, я имею в виду двух человек, умеющих бить в большие барабаны, называемые там-там, для того, чтобы задавать общий ритм атаки.

Сказано – сделано, и мои сотни пошли в атаку, сначала неслышно ступая босыми ногами на землю, а потом и под ритмичный грохот барабанов, с ходу обрушившись на вражеский лагерь. Противник попытался сначала отбиться, но он был не организован, напуган и дезориентирован. Не выдержав полученных сразу огромных потерь, он бежал. Только засверкали розовые пятки в ярком лунном свете.

Поле битвы, как и вражеский лагерь, остались за нами. Вот только трупы поутру тоже пришлось убирать нам. Наши потери были небольшими, всего пятеро убитыми и двадцать легкораненых. Противоположная сторона потеряла в разы больше, а сколько у них было раненых оставалось только догадываться.

Воины наскоро захоронили трупы по моему приказу, и мы двинулись дальше, ускоренным маршем нагоняя потраченное на похороны время и преследуя отступающих. Путь отступления был виден по умершим ночью от ран и брошенных своими же товарищами на месте.

Потом нам стали попадаться и раненые, но ещё живые негры, которые обессилив, прятались в густой траве. Найденные пленные давали показания и бросались там же, где мы их и находили, а мы шли дальше, всё больше углубляясь на территорию верховного вождя Уука.

Судя по показаниям пленных, до Банги осталось пять дневных переходов миль по тридцать каждый. Перед ним располагался другой крупный город, находившийся на пересечении двух рек и имевший большое торговое значение. Обходить его не имело никакого смысла, да и наверняка там находились значительные силы, пока еще правящего верховного вождя, которые могли ударить нам в спину, и я принял решение взять его штурмом. До города было ещё два перехода.

Остановившись на отдых перед решающим рывком, я раздал своим воинам небольшой запас отравленных стрел. Так, на всякий случай. У меня в моей плечевой перевязи на такой же случай находились отравленные дротики, как я предполагал, для более крупного зверя.

Утром мы двинулись на город. Где-то около полудня, когда солнце стояло почти в зените, вдалеке появилась неровная полоска прибрежного города, если так можно выразиться про город, находящийся не возле моря, а возле большой реки. С каждой пройденной милей он приближался к нам, обнажая перед нами своё нутро. Первыми показались масличные пальмы, потом высокие хижины между ними, и самыми последними появились маленькие фигурки людей, заметавшиеся между хижинами и деревьями.

Как ни странно, нас заметили довольно поздно, а заметив, торопливо засуетились. Солнце давно перевалило зенит, когда мы подошли к городу, перед которым стало выстраиваться мое войско. На этот раз оно было более многочисленным, чем те, что я видел раньше. На беглый взгляд, в нём было около трёх тысяч вооружённых людей, но не все они были профессиональными воинами, далеко не все. И это сильно бросалось в глаза.

На этой стороне реки была довольно большая, хоть и примитивная пристань на коротких сваях, возле которой покачивались лодки. И стало уже заметно, как часть жителей спешно грузилась на лодки, чтобы переплыть на противоположный берег реки.

На это раз бой первыми начали не мы. Противоположная сторона, выпустив из своих рядов лучников и пращников, засыпала нас стрелами и камнями. Мои воины закрылись щитами. Я занял место в середине строя за сотней крокодилов, размещённых в центре. Носороги стояли слева, справа находились бабуины, которые даже сейчас выкрикивали в адрес горожан какие-то ругательства, ну и показывали им разные свои… места и … ну вы понимаете! С удивлением, в их рёве я стал различать знакомые слова: гады, сволочи, обезьяны, и это не считая русских матерных слов, значение которых они видимо, не совсем понимали, выступая сейчас в роли попугаев, но выговаривая эти слова с таким старанием и экспрессией, что я невольно зауважал их.

Возле меня стояли два барабанщика, готовые отбивать ритм наступления. Стрелы продолжали лететь в нашу сторону, как и камни, но я пока наблюдал за развитием дальнейших событий и ждал сюрприза, который могут преподнести нам горожане, но те, видимо просто тянули время, давая возможность сбежать своим семьям. Но это, в свою очередь не входило в мои планы, и я дал сигнал гепардам.

Вытянувшись в линию, гепарды выпустили залп стрел, потом второй, и ещё один, и в этот момент получили от меня команду к наступлению. Загрохотали тамтамы, отбивая ритм.

Обороняющиеся ещё продолжали падать от поразивших их стрел, а мои сотни уже двинулись в бой. Они всё больше и больше увеличивали шаг, а тамтамы всё убыстряли и убыстряли темп наступления. И горожане не выдержали и ринулись на нас в рукопашную.

Две волны схлестнулись друг с другом. Наша, закрытая круглыми щитами и выставленными навстречу врагу копьями с длинными кинжаловидными наконечниками, и пёстрая толпа сборной солянки чернокожих воинов, которые волею судьбы очутились на моём пути к вершине власти.

Крики ярости, ненависти и боли взмыли высоко вверх, заставив вздрогнуть всех, кто их слышал. Началась мясорубка. Несмотря на то, что горожан было в несколько раз больше, они все гибли на наших копьях, не в силах пробиться сквозь ряды моих воинов. Копья противников не пробивали наших щитов, а мечи пружинили, либо оставляли только порезы на многослойной коже щитов.

Втянув всю группу атакующих горожан и связав их ближним боем, я отдал команду на одновременный удар с флангов двумя моими сотнями, стоящими наготове в резерве. Хамелеоны, выскочив из-за спин бабуинов, обежали их и ударили по противнику справа.

Гепарды, воспользовавшись тем, что носороги были самыми сильными моими воинами и легко начали теснить горожан слева, обежали и тех, и других, и ударили практически сзади, атаковав в спину горожан своими дротиками, которые представляли собой усовершенствованную копию древнеримских пиллумов.

Если бы нам противостояли профессиональные воины, пусть и африканцы, мы бы не смогли добиться столь лёгкой победы, но воинов было здесь едва ли третья часть.