Мост через переносицу

Доктор села за стол и опять начала что-то писать.

Вальдимат разочарованно ждал.

– Никаких патологий не вижу, – сообщила она, закончив писать.

– Так что же делать? – не понял Вальдимат.

– Нужно пройти более глубокое обследование. Проверить глазное дно, давление. Возможно, это связано с сосудами.

Она протянула ему направление в больницу в другом конце города.

– На следующей неделе во вторник. У них там по записи, – пояснила. – А потом ко мне с результатами.

Вальдимат взял бумажку с какими-то каракулями и вышел. Облегчения он не почувствовал. Самое главное, непонятно, что делать с правым глазом. Смотреть на мир обоими глазами было невозможно. Подумав, Вальдимат решил не снимать пластырь. Дома и на работе скажет: врач прописал беречь от дневного света. Как-нибудь до следующей недели протянет.

10

У подъезда своего дома Вальдимат встретился с Фёдором. Тот сидел на лавке и угрюмо курил.

– Привет, – кивнул Вальдимат.

Фёдор стряхнул пепел с сигареты.

– Сядь, – буркунл он. – Поговорим.

– Я тороплюсь… – начал было Вальдимат.

– Я тоже. Только к чему это – не знаю. А ты знаешь?

Вальдимат остановился. Подумав немного, присел на край лавки.

– Ты небось думаешь, я сволочь? – вдруг спросил Фёдор.

Вальдимат стиснул зубы, чтобы не сказать правды.

– Почему?

– Ну-у… – Фёдор затянулся и замолчал, давая Вальдимату время самому ответить на этот детский вопрос.

В сущности, Вальдимат знал о Фёдоре только три вещи: он сидел за драку в парикмахерской, его жену зовут Амалия, и Фёдор частенько бьёт её во время ссор. Достаточно ли этого, чтобы считать человека сволочью? Вальдимат погрузился в размышления.

– Выпиваю, жену бью, – подсказал Фёдор, заметив, что мозг Вальдимата закупорился.

– Ваши дела. Плохо, конечно.

– Плохо, – согласился Фёдор. – Вот вчера опять, слышал? Конечно, слышал. Я ведь хотел просто лечь кино посмотреть, а она…

Фёдор в отчаянии махнул рукой.

– Что она? – спросил Вальдимат.

– Руку я ей вывихнул. Нечаянно, конечно.

– Как вывихнул?

– Толкнул – а она об стенку.

Фёдор затоптал окурок.

– Вот ведь жизнь, – помрачнел он. – Отец мой тоже, помню, однажды мать ударил. Ложкой по плечу как стукнул. За то, что борщ подала слишком горячий, а он язык обжёг. Такой гад был – уму непостижимо. Слава богу, ушёл куда-то, а то бы я его точно сковырнул. И я тогда решил – лучше сопьюсь, но женщину не ударю. И вот на тебе. Видать, кровь во мне порченная. От скота этого в наследство досталась.

Фёдор явно томился своим характером. Он был из тех мужиков, что сгоряча способны и голову свернуть, но потом, когда остынут, долго стесняются своего порыва. Даже всплакнуть могут.

– Почему вы ругаетесь? – спросил Вальдимат.

– А тебе какое дело? – вдруг обозлился Фёдор, словно лишь сейчас обнаружил сидящего рядом Вальдимата.

Вальдимат сразу притих. Если разговор будет развиваться в том же духе, Фёдор и ему руку вывихнет. А может, и обе. И зачем только вообще останавливался?

– Ты вот чего… – сказал Фёдор. – Прекрати к нам ходить, мебель двигать.

– Так ведь твоя жена просит…

– Я тебя говорю: прекрати, – внушал Фёдор. – А то ведь не кончится всё это хорошо. Придется мне потом тебе морду бить. Думаешь, у меня кулаки казённые?

«А ведь точно – хорошо не кончится», – подумал Вальдимат.

Фёдор встал и пошёл домой. Вальдимат некоторое время сидел на лавке, чтобы не ехать вместе с ним в лифте.

Дома сказал встречавшей его маме:

– Давай пистолет купим – я пристрелю этого Фёдора.

– Что случилось? – не поняла мама. – Подрались?

Увидев пластырь, она подумала, что Фёдор подбил Вальдимату глаз.

– Да нет.

– А что с глазом?

– С глазом? – Вальдимат успел забыть, что пластырь он наклеил уже на работе. – А, да это так, доктор посоветовал пока заклеить. От света.

В коридоре появился папа.

– Ты чего? – удивился он. – Избили, что ли?

Пришлось ещё раз повторить объяснение про пластырь и врача.