От луны до луны

Называют меня раздражительным,
Предварительно нервы трепля.
Мне не сложно быть вежливым жителем
Бесподобной планеты Земля.

Не сморкайтесь, когда я обедаю,
Не зевайте, когда я в огне,
И мое вдохновение бедное
Не останется жить на Луне.

Белый танец

Шелестят кружева,
Непристойность жива,
Приглашает на танец проказница.

Я на всех парусах,
Но в семейных трусах,
Мне такие мотивы без разницы.

Кораблекрушение

Налетаем однажды на риф мы,
И спастись никому не дано.
Намокают изящные рифмы,
Тянут медленно, верно на дно.

Восхитительная бригантина
То и дело всплывает в слезах,
А мечта серебром паутины
Украшает уродливый крах.

Невероятный вечер

В баре томная девица
Наполняет смыслом мрак.
Помогу ей удивиться,
Покажу лорнет и фрак.

Да, мадам, инкруаябля,
Занесло на праздник ваш,
Допивайте-ка, а я, блин,
Начинаю эпатаж.

Госпитальное братство

Мне приснилось, что я рыцарь,
Наступающий на зло,
В гардеробе начал рыться,
Все не то, не повезло.

Подлецу и негодяю,
Отговорок не ища,
В страшном гневе заявляю:
«Не сражаюсь без плаща!»

Бабочки

Потрепанный Ремарками,
Бессмысленными, яркими,
С красивыми узорами,
Пустыми разговорами,

Я в бабочках Набокова,
Космически глубокого,
В припадке Достоевского
Под глыбой слова веского.

Филькина грамота

У жены отец – профессор,
Муж у дочки – аспирант,
Я диплом на гвоздь повесил
И пошел искать талант.

Перепаханному полю
Годы жизни посвятив,
Ноги кедами мозолю,
Глаз вставляю в объектив.

Зеркало

Встречала утром любимое зеркало
И улыбалась успешно, как правило,
Ведь то, что сердце ее исковеркало,
Следов на теле почти не оставило.

А вечерами веселыми, пьяными
Лечилась звоном игристым и хохотом,
Кричала в небо счастливыми планами,
Шептала в ухо потом горьким опытом.

Чуковщина

Да, пожалуй, у Корнея
Есть абсурдные идеи,
Но что может быть вернее
«Телефонной дребедени»?