40 дней до и после безмятежности. Загадочные страницы жизни майора Дроздова

– Здрасьте, чего не ждали.

Но Морозов не отступал, по взгляду было видно, что он настроен более, чем серьезно.

– Да перестань, тебе то это все зачем, или интерес какой?

– Обидно, право слово. Но интерес и впрямь самый, что ни на есть, настоящий. Внуки мне нужны, брат. Своих уже не будет, так хоть названные появятся. Ведь я, как ты заметил, уже не молод.

Дроздов сначала подумал, не сбрендил ли подполковник на старости лет. Но Морозов лишних слов не говорил, а чутье подсказывало, что именно в этих словах кроется нечто действительно важное для него. К тому же, обижать старого вояку ему не хотелось.

– Хорошо, скажу иначе. Не получается у меня длительных отношений, в быту я не подарок. А семья – это немалый труд, вряд ли из меня выйдет хороший семьянин. Хотя, детишек я люблю.

– Знаю, потому и поднимаю этот вопрос. Пора тебе уже, товарищ, испить из этого колодца. И мне отрада на старости лет.

– Даже не знаю, что тебе сказать. В данный момент тебя ни одним доводом не прошибешь.

– Вот и не надо. А племянница у меня ой как хороша.

– Опять двадцать пять. Как-то это все не по-людски.

– Брось, я же вижу, что ты ей нравишься, и как сам на нее смотришь.

– О чем ты, я знать не знал, что у тебя есть племянница.

– Ну, это как сказать.

– Что за загадки, Николаич? Развел «Санта-Барбару», понимаешь. Не знаю, за каким хреном я продолжаю все это выслушивать.

– Ой ли? Признай, ведь тебе интересно?

– Допустим, но к чему все эти игры?

– Не лишай старика последней отдушины.

– Да что ты заладил, в самом деле. Рано тебе еще помирать.

– Тут ты, брат, не прав. Для мужиков вообще дожить до пятидесяти это уже подвиг.

– Все, я сдаюсь. Знакомь.

– Какой прыткий. Но, как говорится, спокойствие, только спокойствие. Предлагаю выпить за новые начинания.

– Шут с тобой, Николаич. Однако ж, впечатлил ты меня сегодня.

– Погоди, то ли еще будет.

Через полчаса пришла та самая племянница, и изумлению Сергея не было границ. Теперь ему стало понятным необычное поведение старика, ведь той самой единственно оставшейся у него родной кровью оказалась их стажерка Катенька. «Хитер, подлец», – подумал Сергей, до самого последнего скрывал свою родную кровь. Как ему вообще удается сохранять такой юношеский задор в свои-то годы?

– Прошу любить и жаловать – Екатерина, моя племянница, – резво выпалил Морозов.

Катя тут же подхватила, благо у нее есть хороший учитель.

– Ну, здравствуй, Сережа. Вот ты и попался. Теперь ты никуда от меня не денешься. Сейчас же веди меня на свидание.

Сергей, поплыл как юнец. В нем боролись два чувства. С одной стороны, он по-настоящему ее желал, и это было взаимно, что немаловажно, с другой – сам факт, что она от отчаяния воспользовалась влиянием своего дяди, был ему неприятен.

Алексей Николаевич, заметив смущение младшего по званию товарища, с целью стравить давление, стукнул кулаком по столу и, впервые за вечер, в присущей ему манере, попросил всех успокоиться.

– Отставить, намилуетесь еще. На самом деле я вас не для этого здесь собрал.

Желание идти на свидание у Кати тут же пропало. Она резко преобразилась и принялась слушать своего, вдруг ставшего строгим, дядю.

– Коллеги, дабы объяснить свое непонятное поведение, расскажу, почему мы собрались именно здесь в таком составе. Дело, как вы понимаете, у нас не из простых, и желающих его себе заполучить немало. Есть у меня некоторые опасения, что Швыдко не единственный, кто задействован в небезызвестной схеме. А посему, товарищи, работать будем в условиях некоторой секретности. Доверять, по понятным причинам, мне больше не кому. Из этого следует, что все разговоры на данную тему будут проходить на этой самой кухне. Возражений нет? Возражений нет!

Таким образом, план действий будет следующий: в пункт переливания завтра поедешь ты – Катя, тем более, что там трудится твоя однокурсница. По дружбе, так сказать, многое можно выведать. Замотивируешь, мол, нужна помощь, есть возможность устроиться на престижную работу. Обещать, что будешь обязана, только в крайнем случае.

Учитывая, что труп опознать не удалось, твоя задача, Сереж, проверить сводки, провести анализ. Да что я тебя учу, как школьника. Ты в свое время собаку на этом съел. Так что, дерзай, старина, покажи класс. Вечером очередной сбор, сопоставляем всю добытую информацию.

Больше, ребят, нам надеяться не на кого. Если раскрутим это дело и утрем нос Петровскому, Родина нас не забудет. Ну, вы поняли. А потом уж и на свидание можно сходить. Всем все понятно?

Ответом послужило одобрительное молчание. План действий выглядел идеально, и учитывал все аспекты для получения максимально положительного результата. Сергей и Екатерина в тот вечер еще не до конца понимали, насколько их наставник оказался дальновиден. Своим последним решением Алексей Николаевич, фигурально выражаясь, убил двух зайцев: отвел от удара близких ему людей и, одновременно с этим, связал их судьбы воедино.

11 сентября, вторник

Подполковник полиции Морозов Алексей Николаевич имел железное правило никогда не садиться за руль своего авто после алкогольных возлияний накануне, а предпочитал на следующий день ездить на работу в общественном транспорте, либо в метро.

К своим пятидесяти двум годам он сумел сохранить давно забытое многими стремление, хотя бы изредка, быть ближе к народу. Ему доставляло несказанное удовольствие наблюдать за толпой, вычленяя, как меняются повадки в социуме.

После вечернего разговора с Сергеем и Екатериной на следующее утро он, следуя своему правилу, отправился на службу автобусом. Находясь в приятной задумчивости от удовлетворения, что все складывается наилучшим образом, он впервые за последнее время не обращал внимания на окружающих. В этом расслабленном состоянии ему удалось задремать в утренней автобусной тряске, и он не придал особого значения подозрительно резкой боли, вызванной ударом каблука по его правой стопе стоящей рядом весьма миловидной девицы.

По пути от автобусной остановки Алексею Николаевичу становилось все хуже, навалилась невероятная слабость, кружилась голова, он задыхался. Остановившись возле одного из жилых домов, он присел на скамейку и навсегда уснул.

Вокруг сновали люди, не обращая особого внимания на уставшего сотрудника полиции. Экипаж скорой помощи вызвали только, когда мышцы окончательно расслабились, и уже мертвое тело упало на землю. На тот момент Алексею Николаевичу было все равно.

В следственное управление о случившемся сообщили после обеда. Сергей находился в своем кабинете и допечатывал результаты своего задания, Екатерина на тот момент еще не вернулась. Климов постучал и с порога озвучил трагическую новость. Слезы лить было некогда, сразу все как-то завертелось.

Удалось выяснить, что тело доставили в службу к Швыдко, и по предварительной версии причиной смерти является остановка сердца. Но что-то здесь не вязалось. После известных событий с Максимом Игнатьевичем Дроздов решительно настроился на прессинг данного гражданина. И, не дожидаясь Екатерины, улетел по внутреннему зову, на бегу запретив подчиненным сообщать ей о произошедшей трагедии.

Как и следовало ожидать «швыдкий» Максим, как его мысленно окрестил Сергей, все уже разболтал Петровскому, хотя, подобное событие мимо того точно не прошло бы. Вскрытие уже провели, в таком деле медлить было не принято. Диагноз «острая сердечная недостаточность» подтвердился. Но верить в это не хотелось, не мог такой человек уйти подобным образом. В таких условиях наседать на Швыдко не было никакого смысла, а потому Сергей в своем молчаливом горе просто удалился.

Когда он вернулся в управление, Катя уже ждала его. В ее глазах стоял вопрос, каким-то образом она все узнала, но не понимала, почему Сергей ей не сообщил. Уже в его кабинете, она поинтересовалась об этом.

– Почему ты мне не сказал?

– Собирался сказать лично, не по телефону.

– Если бы позвонил, ничего ужасного не произошло. Чему случиться уже случилось.

– Да как такое можно говорить по телефону? Ты же была для него последним дорогим человеком. И вообще, ты как-то слишком спокойна.