Боевой жрец

Метка еретика еще не откатилась, зато навык Аутодафе был уже активен.

Вы наносите лесному варгу вожаку триста двадцать единиц урона. Враг горит!

Хоть урон в этот раз был больше, полоса жизней вожака просела только до половины. А на эффект «Вы горите!» он и вовсе не обратил никакого внимания. Зато варг вновь обратил внимание на меня. Но это даже к лучшему, Даригеру двух укусов хватило, чтобы его жизни опасно приблизились к красной зоне.

Лесной варг вожак наносит вам сто шестьдесят девять единиц урона.

Ух, надо валить его как можно скорей, больно урон у него высокий…

Это было сложно, я едва не улетел на перерождение, но мы справились. Вожак хоть и оказался несколько «толще» обычных варгов, но большим количеством жизней похвастаться также не мог.

– Даригер! – окликнул я мага, когда он обыскивал тело павшего в неравном бою вожака.

– А?

– Ты уже дважды назвал меня по имени. Хотя я тебе его не говорил. Ты или телепат, или соглядатай. Но в мистику я не верю.

– Вот ведь, – всплеснул руками он, пнув мертвое тело гиены переростка. – Никакой добычи!.. Да, плохой из меня вышел шпион.

– Значит все же шпион. И зачем кому-то понадобилось шпионить за мной в игре?

– А что ты будешь делать, если я не отвечу? Убьешь?

– А смысл? Ты же все равно возродишься. Просто прекращу с тобой всякое общение. И так, кто же ты?

– Тогда позволь представиться. Тимур Федорович Бакаев, заместитель директора Центра Изучения Синдрома Крэма, и твой лечащий… Хм, это слишком наглое утверждение. Скорее просто наблюдающий за тобой врач.

– Скажите, док, а как вы меня находите? – заинтересовался я. – Мне казалось, что слежка за игроками запрещена системой.

– Давай на ты, мы все же в игре, – поморщился он. – У любого правила есть исключения. Наблюдение извне – да, запрещено. В местных борделях можно заснять такие кадры, что вся порноиндустрия разорится. Хотя, она уже и так полностью переехала в виртуал… О времена, о нравы, да. Но кто мешает вести наблюдение из самой игры? Я записал тебя в программу психологической реабилитации. Есть такая для различных категорий больных. В виртуальном мире они находятся под надзором кураторов и те всегда могут точно определить их местоположение.

– И мы плавно приходим к главному. Чем же вызван этот странный интерес к моей скромной персоне?

– Ответ на этот вопрос прост и сложен одновременно. – Даригер потеребил мочку уха, сцепил руки за спиной и прошелся по поляне. Я терпеливо ждал. – Твои приступы, они очень странные. Я изучаю Синдром Крэма с самого начала, все четыре года, но ничего подобного никогда не видел. То, что всех больных поместили в капсулы полного погружения, дало нам уйму новых данных. Обрадует тебя это или нет, но твой случай уникален.

– И чем же?

– Во-первых, у тебя очень частые приступы. Это мы знали и раньше. Но когда ты сидел под замком, в случае неадекватного или просто подозрительного поведения управляющий искин Центра сразу же включал протокол двенадцать.

– Вот это я прекрасно помню! Знаете, док, это очень неприятная штука, когда в место твоего обитания пускают газ, пусть и усыпляющий.

– Это газ бесцветен, не имеет запаха и совершенно безвреден. Или ты предпочитаешь полицейские парализаторы? – сардонически поинтересовался он.

Похоже, обстоятельства моего задержания ему прекрасно известны. Нет, но полицейский спецназ сам виноват! Что с того, что я не пришел добровольно, когда об несколько дней трындели по всем каналам, сети, и индивидуально обзванивали всех ветеранов. У меня отпуск был! Отпуск на лоне природы, вдали от цивилизации. И персональный коммуникатор я выключил. Ночь, темно. Спишь ты себе спокойно возле костра, и тут тебе на голову сыплются люди в темной униформе. Ну да, виноват, приложил одного спеца, а другого в костер бросил. Что поделаешь, рефлекс. Зачем же сразу бить из парализатора! У меня, между прочим, голова после него три дня болела! И еще, почему-то, ребра…

– Это во-первых, а что во-вторых?

– А во-вторых, у нас, а вернее у тебя, случаются очень кратковременные приступы. Иногда вообще всего в несколько секунд. Это просто феноменально! Мне интересно, что ты при этом чувствуешь? Как это вообще происходит?

– Док, кто из нас док? Я понятия не имею, как и почему это происходит. Обычно это связано с воспоминаниями о войне или сильным стрессом. Но это, насколько мне известно, вы уже знаете.

– Да, это не ново. У шестидесяти трех процентов срывы случаются именно в стрессовых ситуациях, – подтвердил он. – Что-то еще?

– Да не знаю я. Само все как-то происходит. Док, а зачем нас вообще заперли в капсулы? – спросил я о наболевшем. – Если наши приступы научились считывать, то ведь можно придумать что-то иное.

В ответ он лишь грустно усмехнулся и похлопал меня по плечу.

– Предполагается, что подобное считывание возможно только в капсулах полного погружения.

– Почему?

– Посмотри на окружающий мир. Он фактически неотличим от реального. Мухи летают, птицы питаются этими мухами. В травке копошатся насекомые, а в земле – черви. Ты только представь, какие вычислительные мощности для этого задействованы.

– Серьезные, – пожал плечами я.

– Серьезные? Ха! Скорее невозможные!

– Но все это уже есть. Значит они не такие невозможные!

– Потому что главные вычислительные мощности не в дата-центрах и искинах. Они вот здесь, – он выразительно постучал костяшками пальцев по голове.

– То есть?

– Совокупность сознаний подключенных к виртуальности людей, вот что порождает вычислительные мощности способные создать нечто подобное, – он обвел руками, окружающее пространство. – Открою тебе небольшую тайну. Хотя, это не то чтобы тайна, просто об этом не любят распространяться. Далеко не все полученные в результате этого объединения мощности используются исключительно для игр. Вернее, для игр не используется и десятой части, и это при всей детализации множества разнообразных игровых миров. Фактически, благодаря Программе Глобальной Виртуальной Реальности человечество получило сверхкомпьютер, равного которому нет и уже не будет. Нет, не так. Чем больше людей будет задействовано, тем мощнее суперкомпьютер мы получим.

Меня передернуло.

– Не самая приятная перспектива.

– Боишься, что мировая элита, жидомассоны, корпораты, нужное подчеркнуть, принудительно запихают в капсулы большую часть человечества, чтобы получить эти самые сверхмощности? – понимающе хмыкнул Даригер. – Расслабься, мы и сейчас неспособны полностью загрузить уже то, что имеем. Иначе весь этот прекрасный мир был бы куда менее детализирован. Да и не надо никого, кроме преступников и больных вроде тебя, принудительно подключать. Нравится кому-то это или нет, жизнь человечества постепенно перекочевывает в виртуальность. Здесь работают, учатся, общаются, отдыхают. Одни называют это деградацией. Появился даже такой термин – завиртуаливание. И движение реальщиков, отрицающее любую форму взаимодействия с виртуальностью. Другие – новым этапом развития нашей цивилизации. Кто прав, покажет время.

Если его слова меня и успокоили, то ненамного.

– А это не опасно, так загружать наши мозги? – подражая ему, я постучал костяшками по голове.

Он отрицательно покрутил головой.

– Технология совершенно безопасна. Более того, в ряде случаев наблюдается улучшение работы мозга. Благодаря виртуальности, человечество почти победило все формы нейродегенеративных заболеваний. Причем улучшения происходят не только в момент нахождения в виртуальности, но и вне ее. Альцгеймер, болезнь Пика – мы начинаем забывать эти страшные диагнозы. Да что говорить! Вспомни, кем ты там себя еще недавно мнил? Наполеоном? Цезарем? Или всеми сразу?

– Зато нам втроем было не так скучно, – парировал я. Хотя, должен признать, быть самим собой гораздо приятней, чем вышеперечисленными историческими персонами. – И все же, я за реальный мир. Развлекаться, или даже работать в виртуальной реальности – это ладно. Но я не хочу здесь жить!

– Хотел бы я тебя обнадежить, но не стану, – вздохнул Даригер. – Если проекты вашего контроля в реальном мире и рассматривались, то мне о них ничего неизвестно. Впрочем, я могу для тебя поискать информацию по своим каналам. Наш Центр не единственный, их по планете разбросано несколько десятков. До принятия проекта вашего подключения к виртуальности многие из них работали над своими программами адаптации ветеранов с синдромом Крэма. Замечу только, чтобы не дарить лишних надежд, раз я ничего об этих программах не слышал, то сильно они не преуспели.

–Спасибо, док, – искренне поблагодарил я. – Я верю, что для нас возможен иной выход.

– Так ты позволишь мне наблюдать за тобой в игре?

– Да не вопрос. Считайте, позиция штатного мага моей группы зарезервирована за вами.