Любовь Любовь Любовь

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!

Я приехал к Ней. У неё был бронхит, и её положили в больницу. Как произойдёт наша встреча?

Она как будто даже не удивилась моему появлению, будто знала, что я приду. Я просто спросил:

-Замуж за меня пойдёшь?

И Она просто ответила. И не было ни упрёков, ни жеманства.

А потом, уже вечером, сидя под лестницей на диване мы просто разговаривали, почти шёпотом, когда появилась очень пожилая пара. Им было уже каждому лет по 70. Они сели в холле почти напротив нас.

Вероятно, болезнь у него была  непростой и она, держа его за руку, поглаживая ее, говорила: “всё  будет  хорошо!”

А моя будущая жена тогда мне, сказала “Вот видишь, и у нас должно так быть”

… Наша “свадьба” состоялась в 18.40 , в тот самый день, когда 42 года назад, наша Красная Армия одержала Первую Победу над фашистской Германией. Я был счастлив, но мои родители узнали об этом лишь через 3 дня.

На следующий день меня погрузили в самолет  и в общаге все никак не могли поверить, что я женился, мне даже пришлось показывать паспорт! В честь этого события, был организован банкет тут же!

В середине декабря при заходе на посадку в аэропорту Лешуконское разбился наш Ан-24. Командиром был очень опытный товарищ, налетавший не одну тысячу часов. Штурман был совсем мальчик, потому, что фотография его, опубликованная в некрологе, тянула на учащегося 10 класса. Он был на год младше меня. Он только закончил Академию в 1982 году. Для второго пилота, это был вообще первый рабочий день. Его только, что проверил наш пилот- наставник на Нарьян-Маре и сказал не давать резко ногу при заходе на посадку. Они оказались не на посадочной прямой, а когда вышли из облачности, то визуально было обнаружено отклонение. Второй пилот и компенсировал его дачей ноги. Вот самолёт и заскользил.

Механик – только-только женился…

В нашей общаге был траур…

Мой кашель уже начал пугать не только обитателей нашей общаги, но и тараканов, в обилии живших с нами. При этом я ходил и искал жил. площадь для нас с Людой. На улице стоял стандартный мороз (-39. Когда мне радостно сообщали, что на улице –50, я был уверен, что когда приду на метео, то обязательно будет –39. Так и было!) Я уже обошел не менее 50 домов, но результатов не было. Тогда, в 80-х рынка жилья не было, никто через газеты жильё не сдавал, и приходилось лишь руководствоваться излишками квадратных метров, мудро установленных нашим государством.

ВЛЭК, несмотря на все мои старания дышать пореже, и по флюорографии отправил меня в больницу с подозрением на туберкулёз. Мой кашель и то, что Андрюша, с которым мы ездили на “первое“ переучивание попался именно на этой болезни, не оставили никакого сомнения во врачебной правоте.

В больнице на Маймаксе, так назывался район Архангельска, меня спросили, куда, мол, сообщать.

О чём?– спросил я.

Медсестра сообщила мне, что бывает, что больные не возвращаются.

“Жизнь взаймы“ – подумал я и дал адреса в Ленинграде и в Ульяновске.

Первая приехала мама, а на следующий день Люда, хотя я и оставил ей право выбора. Моё здоровье уже было нормальным, но врачи почему-то меня не выписывали и более того убеждали меня, что я болен. Наверное, я оказывал очень благотворное влияние на бывших ЗК.

Люда сняла комнату рядом с больницей и наш “медовый месяц” был там.

Через неделю пребывания в больнице врачи всё-таки стали настаивать на туберкулёзе и я, сказал им, что помирать поеду в Ленинград. Мой папа уже договорился обо мне в Военно-Медицинской Академии.

Жизнь взаймы. Я повёл Люду поужинать в ресторан, где даже задержались.

На следующий день, со слезами на глазах и с Людой в кабине я сам полетел в Ленинград.

По прибытии домой у меня начался жар, и врач это объяснил начинавшимся распадом лёгких.

Моя бедная мама чуть не упала в обморок, а Люда меняла мне рубашки и если бы не столь высокая температура я бы решил, что уже в раю!

…В Военно-Медицинской Академии мне очень понравилось, люди там были очень интеллигентные, а главное, что мой врач с самого начала очень засомневалась в диагнозе.

Проведя в этой Академии ровно 3 месяца и испытав меня, как испытывают новую сельхозтехнику, меня выписали меня к лету и выписали.

В общем, все болезни от нервов!

Предстоял новый ввод в строй на Ту-134. Налет в августе был хорошим, и я ввелся уже в конце того же месяца.

Мне всё-таки удалось снять комнату у одного бывшего водолаза. Этот водолаз жил один. Жена у него, как работник Советской Торговли, отдыхала уже лет 5 с общим отбыванием в северных домах отдыха 15 лет!

Водолаз обещал даже прописать мою жену.

Я вообще был без прописки. Когда приехал в Архангельск мне дали временную, а потом просили сделать постоянную, но какой нормальный человек будет выписываться из Ленинграда? Наконец, мне сделали бронь, и я выписался, но забыл им привести какую-то бумажку и меня без этой бумажки не прописывали. Пока я ездил и привозил им эту бумажку, успел жениться, а женатых в общагу не прописывают. Я очень просил, кто же с женой будет жить в этом клоповнике, мол, буду жить со своей женой где-то, но зато у меня будет прописка, чтобы она могла на работу устроиться. Но женщина в паспортном столе была очень принципиальной и неумолимой. Был у неё мясистый красный нос, и фамилия её вообще была Вольф! Я и выпить ей предлагал и, отчаявшись, сказал ей всё, что думаю о ней. Уже через пять минут я предстал перед замполитом. Странно, но замполит был на моей стороне, и мы пошли к командиру ОАО (Объединенного Авиа Отряда) Хижко В.И. “Выражаю своё соболезнование, но ни чем помочь не могу“ – сказал Хижко, не задумываясь.

В общем, оказался я бомжем с работой.

Водолаза, я, конечно, старался кормить и поить, что бы он мою жену, ждущую ребёнка прописал. А он, побывав у своей жены на зоне, свои, сука, обещания позабыл, и я вынужден был с ним разговаривать очень даже невежливо.

В этот момент моя Люда выписывалась из Ульяновска. А я в этот момент очень невежливо беседовал с этим водолазом. В общем, водолаз оказался догадливым и мою жену всё же прописал. Но с проблемой терроризма пришлось столкнуться раньше, чем наступило 11 сентября, и мы решили уехать в общагу.

Там мы прожили меньше недели и случайно, нашли роскошную квартиру у самой общаги, причем мы произвели такое хорошее впечатление, что даже цена на 3 –х комнатную квартиру была не очень высокой – всего 50 рублей.

Теперь я был спокоен. Нашлась даже работа для Люды – английская школа с преподаванием ряда предметов на ряде языков.

ЗАНАЧКА

Часто навещали меня или мы навещали приятелей ещё с Ан-24. И вот эту леденящую душу историю мне рассказали дабы не делал знатных ошибок в будущем.

Тогда, советские лётчики гражданской авиации летали в тёмно- синих костюмах и чёрных носках, свято выполняя “Устав о дисциплине работников гражданской авиации.”

На каждом плече пиджака были пришиты погоны или наплечные знаки,. в которые втыкались “птички”-крылышки с серпом и молотом. Птичка соответствовала своему названию, она пыталась улететь и цеплялась за всё, что только можно. Поэтому, наплечные знаки с торца мы не пришивали для удерживания птичек на погонах. посредством одного или двух пальцев просунутыми между плечом и погоном.

Но не все лётчики нашей эскадрильи  использовали данную пустоту по назначению.

В нашей эскадрилье был  второй пилот по имени Егор.

Прилетел он как-то. Встретила его жена. Питание уж на столе дымится, Егор пошёл руки перед едой мыть, а жена пока он руки моет, пошла пиджак почистить.

Чистит она его чистит, а погон отогнулся и уставился на неё немигающий взгляд Ильича, которые тогда были на советских  ассигнациях.

Смотрит она ему в глаз и понимает, что не просто это так!

Заначка! промелькнуло в её потрясённом мозгу.

-Это что? –решила спросить она у мужа.