Сборник околоисторических анекдотов, или Иллюстрированный парадокс Тиффани

***

Убийство Франца Фердинанда было до смешного запорото, даже трудно объяснить. На дело были направлены шесть человек, первый зассал, второй забыл что у гранат есть задержка и в итоге взорвал третью машину в конвое после той в которой ехал Фердинанд, принял капсулу яда и попытался утопиться.

Но яд оказался просрочен, а речка мелкая, полицейские его спасли и повели в тюрьму, что заставило остальных участников покушения просто сдаться и разойтись по домам. Но тут водитель эрцгерцога свернул не туда, и машина застряла буквально перед шестым из убийц. На что тот сказал “ну надо же, какая удивительно удобная случайность”, и развязал первую мировую войну.

***

Карпатия получила сигнал SOS от Титаника в 12:20 утра, 15го апреля 1912 года. Они находились на расстоянии 58 миль друг от друга, расстояние которое просто невозможно преодолеть меньше чем за 4 часа.

(Позиция Калифорнийца на тот момент более… спорная. Корабль находился достаточно близко, чтобы иметь возможность оказать помощь. По всем показаниям, они были достаточно близко чтобы видеть сигнальные ракеты Титаника. По сей день непонятно, почему команда корабля не среагировала, и сколько жизней удалось бы спасти, если бы Калифорниец пришел на помощь. Но здесь не место размышлять о том что могло бы быть. Этот рассказ о том что было сделано).

Как только капитана Карпатии, Артура Рострона, разбудил радист, тот мгновенно выкатился из кровати, приказал развернуть корабль на помощь Титанику и подтвердил что сигнал бедствия принял еще до того как успел полностью одеться. Этот человек ни разу не оказывал помощи пострадавшим. В ту ночь его целью было сделать так, что в это никто никогда не смог бы поверить.

Все спасательные шлюпки Карпатии были немедленно подготовлены к спуску. На случай неспокойного моря на борт выкатили бочки с маслом; масло вылили бы за борт, чтобы унять волны и позволить шлюпкам приблизиться к кораблю в безопасности. Он приказал вывесить огни по бортам корабля, чтобы выжившие могли лучше его разглядеть. Он приказал подготовить сети и лестницы, чтобы как можно больше потерпевших крушение смогли одновременно забираться на борт.

Я не знаю, было ли оптимизмом начать заранее готовить пайки для спасенных или нет. Я не думаю, что они наверняка знали, успеют ли они вовремя на место крушения. Но они все равно начали готовить еду заранее, потому что, видит бог, они надеялись.

На Карпатии было три столовых помещения, которые были немедленно переквалифицированы в станции скорой помощи. К каждой приставили по врачу. В каждой в котлах готовили горячий суп, кофе и чай. Туда же начали складировать одеяла и теплую одежду. К тому времени многие пассажиры судна уже проснулись от шума – подготовка к спасательной операции дело не тихое – и многие из них включились в процесс, жертвуя свои вещи и одеяла.

А затем случилось нечто, что я предпочитаю называть "Перекинуть энергию с систем жизнеобеспечения".

Кое что о паровых кораблях – они работают на пару. Шокирующая новость, я знаю, но буквально всё на корабле приводится в движение паром, и на тот момент двигателю Карпатии нужны были мощности. Поэтому Рострон отключил горячую воду и центральное отопление по всему кораблю, кроме трех столовых, где продолжалась готовка и подготовка к встрече выживших.

Он разбудил всех инженеров, кочегаров и пожарников и перенаправил все паровые мощности на то чтобы заставить Карпатию двигаться вперед на пределах ее возможностей. И когда этот указ был выполнен, он потребовал ее двигаться еще быстрее.

Мне нужно чтобы вы поняли почему нельзя заставлять корабли двигаться быстрее заложенной в них по дизайну скорости. Двигать тонны корабельного железа сверх проектной скорости становится экспоненциально труднее с каждым узлом. Двигаться на скорости выше проектной не только опасно – кораблем становится труднее управлять – но это еще и серьезно изнашивает двигатели. Корабли не рассчитаны на то чтобы двигаться быстрее запланированной при строительстве скорости. Они так не могут. Это невозможно.

Предельная все-или-ничего, двигатели-не-выдержат-и-мы-все-сгорим-к-чертовой-матери скорость Карпатии была 14 узлов. Уклоняясь от айсбергов, в тумане, при нулевой видимости корабль мог поддерживать скорость в семь с половиной.

От них никто ничего не требовал. Никто ничего не просил. Они были на расстоянии почти в 60 миль, на траектории, усеянной айсбергами. Они были обязаны ответить по радио; они не были обязаны сделать все невозможное и сделать это хорошо. Никто бы не обвинил их, попроси они немного больше времени, чтобы оценить все риски. Никто бы не обвинил их, реши они двигаться медленно и осторожно. Никто, кроме них самих.

Практически нарушая законы физики, ломясь в полной темноте на север, они надеялись что если скостят час, полчаса, пять минут от времени пути, эти пять минут могут оказаться для кого-то спасительными.

Знайте: три человека погибли пока их поднимали из спасательных шлюпок на борт. Через час это число могло быть значительно выше.

Знайте: если бы не они, все было бы совсем по другому.

Этот корабль и его команда получили сигнал бедствия из места, куда они не могли надеяться успеть менее чем за четыре часа. Чуть более чем через три часа они уже были рядом с Титаником. Еще полчаса спустя, около четырех утра, они наконец-то нашли первые спасательные шлюпки. До половины девятого утра они продолжали доставлять выживших на борт. Пассажиры Карпатии единодушно уступали свои комнаты, койки и одежду пострадавшим, помогая команде и успокаивая рыдающих спасенных всем на что они были способны.

В итоге, 705 человек из 2208 зарегистрированных на борту Титаника были в целости и сохранности доставлены на борт Карпатии. Ни один другой корабль выживших не нашел.

В 12:20 утра, 15 апреля 1912 года в Североатлантическом океане произошло чудо. И случилось оно потому что группа людей, незнакомцев, включая пассажиров, на борту маленького, ничего не представляющего из себя парового лайнера посмотрели друг на друга и решили: мы не сможем жить с собой, если сделаем меньшее.

И я думаю, мы обязаны как минимум их за это помнить.

***

Если вы когда-нибудь почувствуете что у вас на что-то уходит слишком много времени, вспомните, что во время Олимпийских Игр в Стокгольме 1912 года японский марафонец Сидзо Канакури отключился, забухав* на вечеринке расположившейся на пути марафона. Вместо того чтобы дать администрации олимпиады знать о том что он не сможет закончить маршрут, Сидзо просто собрал вещи и уехал домой, из-за чего следующие 50 лет Шведское правительство считало его пропавшим без вести.

В 1967 году, представители шведского телевидения нашли его и предложили закончить марафон, что он и сделал, пробежав всю дистанцию за 54 года, 8 месяцев, 6 дней, 5 часов, 32 минуты и 20.379 секунд. По словам самого марафонца, “это было длинное путешествие. В пути я успел жениться, завести 6 детей и 10 внуков”.

*под "забухав" я имею в виду "выпил стакан апельсинового сока на вечеринке в вилле бизнесмена, куда он забрел по ошибке, потому что заблудился". Стакана сока хватило, ибо в те времена марафонцы старались не пить, потому что считали что пот ослабляет человека. Это был прогрессивный метод бега, по сравнению с предыдущими марафонами, где бегуны не только не пили воду, но и принимали стрихнин.

Поищите изображения героя рассказа в сети, у него по настоящему заразительная улыбка.

***

Ладно, я знаю что эта тема бродит по всему интернету ради лулзов про Австралию, но я здесь чтобы со всей серьезностью пролить свет на Великую Войну с Эму. Обещаю, будет интересно.

Итак, все началось под конец первой мировой войны, когда перед австралийским правительством встала задача чем занять ветеранов. В 1915 году был принят закон (под названием солдатский расчетный акт), по которому пяти тысячам ветеранов выдали до хера земли, где-то около 90 тысяч гектар, чтобы они ее возделывали и с нее жили. Единственное о чем правительство забыло упомянуть, так это о том что вынужденные передислоцироваться эму, прежде проживающие на этой территории, будут этим крайне недовольны.

На тот момент эму на той земле было столько, что они официально считались паразитами. К 1932 году, когда говно хлынуло по трубам, их там насчитывалось порядка 20 тысяч. Эму в некотором роде как барсуки, только не барсуки, а полутораметровые птицы-бегемоты, которые берут что захотят, никого не спрашивая. Что представляло собой проблему, учитывая что фермеры-ветераны на той земле занялись посадочными работами. Так что за каждый клюв была объявлена награда, и австралийские охотники покосили их тысячами.

В какой-то момент ветеранов стала давить жаба из-за количества патронов потраченных на истребление птиц, и они в качестве подмоги вызвали АВСТРАЛИЙСКУЮ АРМИЮ.

2 ноября 1932 года, седьмая тяжелая батарея австралийской королевской артиллерии под командованием майора Д.П.В. Мередит вознамерилась уничтожить группу из 50 птиц в районе Кампиона. Они организованно развернулись в тылу у противника, на что птицы ответили вдохновленным хаосом, разбежавшись в разные стороны, чтобы минимизировать потери.

И понеслась.

Если рассказывать вкратце, армия за 6 дней израсходовала две с половиной тысячи патронов (25% от отведенного на всю операцию количества амуниции) и уничтожила в общем количестве двести птиц. (По моим грубым подсчетам, это примерно 12 патронов на птицу. Суровые животные.)

Майор Мередит и его начальство со временем осознали насколько дерьмовенькое выходит соотношение между эму и патронами, и в декабре 1932 года батарею отозвали обратно в центр, признав свое поражение и закончив таким образом Великую Войну с Эму.

И вот как хорошо тренированная австралийская армия плохо показала себя против толпы полутораметровых, пушистых, но агрессивных эму. Тот кто думал, что это была хорошая идея, наверняка потерял работу.

За более подробной информацией добро пожаловать в Википедию.

***

Выдержка из учебника истории про период сухого закона 1920 года в Америке:

“По всей стране появились секретные бары, так называемые “спикизи”. Чтобы продемонстрировать широко распространенное неуважение американцев к запрету на алкоголь, федеральный агент Иззи Эйнштейн замерил сколько времени у него уйдет на то чтобы найти алкоголь в крупных городах страны. В Чикаго у него на это ушла 21 минута, а в Новом Орлеане ровно 31 секунда, когда он сразу после приезда спросил таксиста где тут можно выпить, на что тот ответил “прямо тут” и протянул ему бутылку.

***

“Пожалуйста, не делайте из меня шутки. Я не против шутить, но не хочу становиться шуткой. Я хочу быть художником, целостной актрисой”. Из последнего интервью с Мэрилин Монро, за несколько дней до ее смерти.

Все уже знают что свободный и сексапильный образ Мерилин Монро был тщательно сфабрикованной ложью? Жизнь настоящей Монро была бурной трагедией и вполне может служить обвинительным приговором современному обществу. Она стала сиротой после того как у матери случился срыв на почве шизофрении, сменила несколько приютов, где пережила домогательства сексуального характера, и в 16 лет вышла замуж за 21-летнего, чтобы сбежать из системы.

Хью Хефнер без ее разрешения разместил ее первые обнаженные фото, сделанные в возрасте в 23 года, от отчаяния. Она всю жизнь боролась с депрессией и тревожностью, справляясь через алкоголь и барбитураты, и на пике славы в середине пятидесятых уже была полностью зависима. Ее карьера полностью состояла из отчуждения, эксплуатации и снисходительности по отношению к актрисе, а умерла она в 36, покончив жизнь самоубийством. То что тот самый Хью Хеффнер, человек, который в лучшем случае был в ее жизни неприятной пометкой, почувствовал себя в праве быть захороненным рядом с ней, лишь еще одна издевка поп-культурной среды, от которой должно становиться серьезно стыдно.

Мало того, Джо Ди Маггио успел похоронить ее по христианской традиции прежде чем ее раввин успел вернуться из поездки из-за границы. В ее жизни было столько мужчин, которые уверяли что любили ее, и ни один не смог отнестись к ней с уважением. Как сказала сама Мэрилин: “Я никогда никому не врала. Я позволяла людям врать самим себе. Они не пытались понять кто я такая. Вместо этого они придумывали для меня образ. И очевидно любили кого-то, кем я не являлась”.

А тем временем, она была самой большой поклонницей Эллы Фитцджеральд и активно помогала бороться с сегрегацией на ее концертах. Элле не разрешали выступать в Мокамбо из-за цвета ее кожи.

Элла Фитцджеральд: “Я в настоящем долгу у Мэрилин Монро… Она лично позвонила владельцу Мокамбо и сказала что он должен немедленно дать мне выступить. И если он согласится, то она лично каждый вечер будет выкупать столик перед сценой. Она сказала ему – и это было правдой, – что из-за ее статуса знаменитости отбоя от прессы не будет. Владелец согласился, и Мэрилин каждый вечер сидела за столиком перед сценой. Пресса взорвалась. После этого, мне никогда больше не было необходимости играть в маленьких клубах. Она была необычной женщиной – впереди своего времени. И она об этом не знала”.

В августе 1956 года, Монро начала съемки “Принца и танцовщицы”, с Лоренсом Оливье в качестве режиссера и актера главной роли. Съемки были затруднены конфликтом между Лоуренсом и Монро. Он разозлил ее покровительствующими комментариями о том что ей “просто надо быть сексапильной” и своими попытками заставить ее повторить то что до этого делала Вивьен Ли. Во время съемок она забеременела и у нее случился выкидыш, что только ухудшило ее депрессию и проблемы с наркотиками.