Жулик

Мамино бескомпромиссное «ничего» явилось спусковым крючком и, наперекор обстоятельствам, я решил идти своим путем.

Одним из способов нелегального заработка считалась фарцовка: «перепродажа дефицитных товаров по завышенным ценам», как позднее напишут в уголовном деле. Занимаясь этим, я и представить не мог, что невинные, с обывательской точки зрения, шалости будут иметь фатальные для меня последствия. Спекуляцией тогда промышляли многие. Но продать «фирму» – половина дела, главное – достать ее. Дефицит сбывали торгаши, им базарили спортсмены и выезжающие за рубеж.

Накопив на машину, я приобрел модный вид и заскучал. Удел мелкого спекулянта тяготил. Стоять в очередях, мерзнуть на барахолках, скрываясь от милиции, надоело. Денег на жизнь хватало, и я задумался, как прикрыть лавочку. Однако сразу покончить с коммерцией не удалось. Два баула с неликвидом: джинсы – футболки, кроссовки неходовых размеров –лежали в углу и ждали реализации. Об этом зашел разговор с коллегой по «цеху», спекулянтом Димой Пронькиным. Мы ужинали в ресторане «Москва».

? «Висяка» накопилось, ? сетовал я. ? Может ты возьмешь? Пару «кать» накину, остальное твое.

? Шутишь? ? загундел Пронькин в сопливый нос. – Сам попал, а на меня свалить хочешь! В Москве не продашь. Надо в деревню везти.

Страну за окружной он считал деревней.

? Отвези. Ты же ездишь!

Пронькин в Москве не работал. Он мотался в Прибалтику бомбить пьяных скандинавов, чем и заслужил прозвище Финик.

? Твое говно вози, не вози, навара не будет! – возразил Дима. – Сдай в комиссионку и забудь.

Но в январе сам напомнил:

? Барахло пристроил?

? Взять хочешь? – с надеждой спросил я.

– С дуба упал! – рассмеялся Пронькин. – Свое некуда девать. Может, в деревню сгоняем?

Мы договорились и через пару дней забили багажом тесное купе поезда «Москва – Новороссийск».

Заселившись в «Дом колхозника», поехали искать барыг и скинуть вещи оптом. Задача непростая, хотя реальная. В крупных городах, кроме милиции, есть граждане, знающих все о местном теневом бизнесе. Это таксисты, отельные «этажерки» и халдеи.

Проголодавшись, зашли в кабак. Официант, смазливый малый лет тридцати, придирчиво осмотрел нас в предвкушении барыша.

? Любезный, денег хочешь? – спросил Финик.

Опустив блокнот, тот ждал продолжения.

? Пока мы едим, отнеси это на кухню, может, что выберете, ? и Дима двинул под столом сумку.

Халдей черканул заказ и, взяв барахло, ушел. Он оказался ушлым парнем: ничего не купил, но за тенниску «Lacoste» познакомил с местным делягой, обещавшим утром забрать все, правда, с большим дисконтом. Тащиться на юг ради такого барыша вряд ли стоило.

? Обули нас южане! – подвел итог Финик вечером. ? Помнишь, таксист про цыганский базар говорил? Пойду, узнаю где он.

Дима вернулся, когда я уже засыпал:

? Толкучка рядом, но встать надо рано, пока ее менты не разогнали. Я молчал, а Пронькин не унимался: ? Давай попробуем! Не выгорит – скинем, как договорились, и вечером домой.

Довольный, что убедил, Финик быстро засопел.

Утром наши шаги эхом отозвались в коридоре.

? Куда в такую рань? – встрепенулась кемарившая за столом дежурная.

? Оставь у нее ключ, ? сказал я Диме.

? Ты с ума сошел! – хлюпая соплями, зашипел Пронькин. – Номер шмотьем забит, думать надо!

О том, что надо думать я напомню Финику при других обстоятельствах, а пока сонный таксист высадил нас на большом пустыре в центре деревни.

Приехали налегке. Я взял одни штаны, Финик тоже по мелочи. В темноте, меся грязь под ногами, сновало множество людей, в основном женщины. Отовсюду слышалось: «Шарфы мохеровые. Помада, тушь недорого» и другая разноголосица. Мы разошлись, но так, чтобы видеть друг друга. Осмотревшись, я раскрыл сумку. Неожиданно вынырнули двое.

– Сколько хочешь? – спросил один.

– Сто пятьдесят.

– Покажи.

Мы отошли, а когда я достал брюки, мужик, крепко схватив мой локоть, негромко приказал:

– Стой спокойно, милиция!

Это прозвучало как выстрел. Я резко дернулся и, освободившись, наотмашь ударил ментов сумкой. Оторопев, те растерялись, и я бросился обратно в толпу. Убежать не удалось: чья-то подножка свалила меня, и мусора тут же скрутили мои руки.

? Прыткий, гад, попался, ? сказал один. ? Коля, подгоняй «Жигуль», грузить будем.

Запихивая в машину, Коля двинул мне под дых. Боли я не почувствовал, кровь бешено стучала в висках, мысли искрами неслись в голове.

? Посиди с ним, а я второго посмотрю, – сказал старший и сгинул в темноте. Вернулся быстро: ? Нет нигде. Увидел нас. Поехали, будем этого колоть, – и он резко, без замаха, ударил меня в лицо. Из разбитого носа тут же брызнула кровь.

В отделе все повторилось: крики, угрозы, зуботычины. Ментов интересовало кто мы, откуда приехали и где живем в Краснодаре. Я тупил, что в поезде ограбили самого и, собирая на билет, продаю свое. В эту галиматью никто не верил, однако доказать обратное не могли и выгнали меня из кабинета.

? Что делать будем? ? услышал я разговор садистов. – За штаны мы ему ничего не предъявим!

? Может, в КПЗ посадим и личность установим?

? Там бичей полно. Давай джинсы заберем и пинком под зад! У тебя жопа какой размер?

Вспыхнул слабый огонек надежды, но дверь открылась и по коридору в наручниках провели Пронькина. Растерянное лицо Финика выражало страх и недоумение. Мусора втолкнули его в комнату. Потом завели меня. На столе лежали Димина сумка, пара фирменных маек, японские часы и наш ключ. Следак взял его и, не скрывая радости, прочел на брелоке:

– «Дом колхозника» На дорогу, говоришь, собирал? Теперь бесплатно поедешь!

Закрыв грязными ладонями лицо, я понял, что попал, причем конкретно. Пронькин затупил, что он не при делах и видит меня впервые. Не слушая его, менты кинули нас в бобик и повезли на изъятие.

Воронок уверенно петлял по разбитым улицам.

? Второго где взяли? – спросил опер.

? Остановили автобус в город, зашли, а там он сидит. Узнали сразу: одет не по-нашему.

Пронькин глупо заморгал глазами.