Тёмных дел мастера. Книга вторая

Осветив факелом железные воротища, следопыт обнаружил, что увесистый замок с государственной печатью, когда-то висевший здесь, был уже давно сорван с места, а оставшиеся на его месте цепи, служившие отличным мерилом времени, проржавели со всех сторон. Схватившись за жерди ворот, следопыт с большим усилием отворил их, растолкав с грохотом и скрипом, после чего ему оставалось только протиснуться в небольшую щель между ними и ступить под низкие своды главного тоннеля, отдававшие затхлостью и сыростью камня, что сразу же вызвало у Гортера неприятные ощущения. По мере того как он всё глубже удалялся от входа и продвигался вперёд, его окутывала давящая со всех сторон тьма, а тусклый свет ночи за его спиной очень быстро растворялся, оставляя следопыта один на один со своим горящим факелом посреди небытия кромешной черноты, не дающей и намёка на быстрое продвижение. Однако Гортер понимал, что должен был перебороть себя и двигаться вперёд намного быстрее, если это позволяло пространство. Озаряя факелом то одну, то другую стену и шурша мелкой галькой под своими ногами, он очень хотел выпрямиться и идти вперёд прямо, но низкие потолки тоннеля всё никак не кончались, заставляя следопыта держать свой лук почти у самых колен и время от времени задевать их каменную поверхность своим рюкзаком.

И вдруг неожиданно Гортер будто вынырнул из этого тоннеля, очутившись где-то далеко за его пределами и чуть не потеряв равновесие. Вокруг него открылась широкая площадка, образованная старыми выработками камня и уходившая глубоко вниз, имея в своей окружности массу обходных путей и боковых тоннелей. «Так и знал, что набреду на такое место!» – порадовался про себя Гортер, заметив, что свет попадал сюда снаружи сквозь мелкие окошечки, проделанные где-то высоко над его головой и выходившие на поверхность скалы. Этого света хватало лишь на то, чтобы разглядеть очертания границ самой площадки. Но следопыту достаточно было и его, чтобы через какое-то время заметить вдоль ближайших стен одинаковые обрубки старых факелов, висевших на вкрученных в камень железных подставках, часть из которых уже успела покоситься от времени.

Подойдя к одной из них, Гортер попытался зажечь всё, что осталось от здешних светил, и с удивлением для себя обнаружил, как прогнившая тряпка факела не только переняла его пламя, но и мигом вспыхнула, осветив ему дальнейший путь на целых два метра. «Хм, неужели после стольких лет и старые факелы ещё на что-то годятся? Нет, что-то здесь не так!» – насторожился следопыт и как следует рассмотрел основание другого ближайшего факела. Оно оказалось почти новым. «Значит, набрехали мне хаас-динцы! Видать, не один я сюда захаживаю!» – сообразил он и быстро огляделся по сторонам. Вокруг следопыта по-прежнему не было ничего, кроме темноты. Тогда Гортер снял с подставки второй факел и наскоро затушил его об гальку, засыпав ею горящую ткань, растерев затем её о подошву своего сапога, чтобы та больше не тлела. «С этой минуты надо бы быть поосторожнее и смотреть в оба! Мало ли что…» – решил напоследок Гортер, прицепив второй факел к ремню за пустой чехол с проёмом, который следопыт носил с собой как раз для таких случаев.

Поводив под своими ногами оставшимся в его руке светилом, Гортер так и не смог найти чужих следов вокруг себя и, прошагав вперёд ещё метров двадцать-тридцать, обнаружил лишь толстые слои пыли, лежавшей здесь повсюду. «Мда-а, в такой затхлой канаве лучше не отклоняться от своего курса», – невольно заметил он про себя, решив больше не охотиться за случайными находками и снова сосредоточиться на своей главной цели. Ритмично зашагав вперёд, следопыт осторожно пересёк задний край котловины и выбрался к тоннелям. Вскоре он смог различить над ними номерные знаки. Из своего богатого прошлого, в котором Гортеру, правда, лишь изредка приходилось посещать такие места, находящиеся не над, а под землёй, он знал, что рудокопы всегда старались обозначать главные тоннели зарубками, так как многие из них не умели читать и писать. Каждая такая зарубка представляла из себя черту или пару черт, перекрещенные диагональными линиями, что очень роднило их с отметками прожитых дней на стенах камер заключённых и чётко давало понять идущему через тоннель – с какой стороны начинался основной вход. К тому же, чем меньше оказывалось таких зарубок, тем ближе от рудокопа находился главный тоннель, ведущий к поверхности, который повсеместно использовался для вывоза сырой породы наружу из рудника.

«Четыре, – насчитал Гортер число зарубок под сводом в тоннель. – Значит, рудник не такой большой, как я и думал». Пройдя чуть подальше, он обнаружил ещё один тоннель и ещё одну отметку. «Три. Значит, дальше туда», – обнадёжился следопыт и двинулся к следующему тоннелю. От всех них веяло затхлостью и холодом, но вскоре следопыт сумел достичь центрального тоннеля, который был намного больше и шире своих соседей, и почувствовал в его основании потоки слабого воздуха, буквально зовущего за собой. «Хм, похоже, это главный проход, хотя отметки на нём я не вижу», – присмотрелся к сводам этого тоннеля Гортер, поводив над головой факелом. «Должно быть, я уже под основанием скалы. А это – общий коридор, служащий выходом для всех выработок, начатых вкрест от его стен», – заключил про себя следопыт после недолгих раздумий и поспешил войти внутрь.

Внутри главный тоннель оказался не намного светлее, чем тот, по которому Гортер спускался в рудник. Но зато высота его потолков и чистота прохода позволяли ему выпрямиться и идти в полный рост, словно он и не выходил из просторных копей, оставшихся за его спиной. А голые каменные полы намного лучше скрывали звук его шагов, отчего следопыт мог двигаться на порядок быстрее. Но так продолжалось недолго. Спустя какое-то время главный тоннель начал сжиматься и поворачивать, уходя то вверх, то вниз, из-за чего Гортеру тоже пришлось сильно замедлиться, чтобы не уткнуться в очередной поворот или с трудом подняться по внезапно появившейся горке. Через час такого марша он начал ощущать жуткую усталость, подкрадывающуюся к ногам, но старая закалка следопыта не давала этой боли сковать его движения, и Гортер продолжал свой путь.

Смахивая выступавший пот, он настойчиво шагал вдоль закрытых решётками проходов, которые время от времени стали появляться по бокам тоннеля и уводили далеко за пределы света его факела, и лишь когда тот окончательно выгорел, Гортер позволил себе ненадолго остановиться, чтобы перевести дух и зажечь второй.

Прислонив лук к стене и сняв со спины рюкзак, следопыт бросил дымящиеся остатки своего прежнего факела на землю и принялся рыскать по рюкзаку в поисках огнива, когда его ушей неожиданно коснулся новый звук, тихо резонирующий от стен. Не понимая, сколько времени он уже звучал в пределах тоннеля, следопыт замер и попытался как следует сосредоточиться на нём, выделяя этот звук из остальных звуков вокруг. Но так и не смог услышать ничего определённого, кроме отдалённых шорохов и скрипов. Тогда Гортер быстро достал из рюкзака своё старое огниво и чиркнул им наощупь, осветив набежавшую со всех сторон тьму несколькими искрами, после чего недолго думая запалил свой оставшийся факел и принялся собирать вещи обратно. «Неужели поверхность? – пронеслись в его голове быстрые мысли. – «Вряд ли! Значит, гости». Такая встреча не сулила следопыту ничего хорошего и была особенно опасна для него, так как в тоннеле он мог лишь наступать или убегать по прямой, без возможности свернуть в сторону. А если при этом о его присутствии становилось известно заранее, то ступившие на просторы рудника люди могли просто зажать его в тиски, лишив последних шансов на удачное спасение. «Неужто всё-таки отследили меня? – оскалился Гортер, подняв за рукоять свой лук и приготовившись к быстрым и точным действиям. – Вот же, в самом деле! И под землёй достанут!.. Ну что же, попробуйте взять меня, шавки королевские!»

Стерильная чистота парадного кабинета бывшего директора школы всё ещё отдавала для капитана Ванберга тошнотворной приторностью высшего руководства, которое он не очень-то любил, ежедневно понося его в своей дежурной части неблагозвучными словами ворчливого служаки, привыкшего работать в рутине старых коридоров и протекающих потолков родного здания. Но когда ему выпадал редкий шанс отличиться, то капитан стражи умел очень быстро скрыть свои истинные мысли за услужливым благоговением перед чиновниками и вышестоящими командирами всех мастей и служб. Поэтому сейчас он, как и всегда, продолжал стоять на месте перед Коско с завидной для его солидного возраста выправкой, лишь иногда позволяя себе немного пошевелиться, чтобы освободить место для тянущего форму брюха. Впрочем, самого Коско всё это не сильно волновало. Стоя у края своего стола, он напряжённо вглядывался в отчёты и лишь иногда отрывался от них, чтобы дать Ванбергу новое поручение, которое тот сразу же записывал в красивую папку, удерживаемую всё это время в правой руке.

– …И ещё, капитан, проследите, чтобы все дополнительные подразделения, разосланные по городам, не расслаблялись, потому что скоро к ним… Нет, передайте так: к каждому из них может подъехать «особый человек», за упущение которого они сразу же будут лишены звания и уволены из служб правопорядка.

– Слушаюсь, Господин, – почтительно заявил капитан добровольной стражи, записав его слова в папку, насколько смог их запомнить, так как он не смел позволить себе переспрашивать такого достопочтимого командира.

– Хм… И на этом всё, я полагаю! – бодро объявил начальник секретной службы, пытаясь скрыть за этой фразой накопившуюся усталость. – Посмотрим, как далеко он теперь убежит. Кстати, наши агенты сумели выяснить, куда он двинется потом?

– Э, нет, Господин начальник, не совсем, – пробурчал Ванберг, но тут же наткнулся на расширяющиеся глаза Коско и поспешил продолжить. – Мы лишь выяснили, что пока мы удерживали блокаду в ближайших дорогах, он не попадался нашим патрульным. А вышедшая вчера из леса группа доложила, что он с большой вероятностью двинулся дальше, но не по лесам, как мы решили сначала, а по дорогам или полям. Что также подтвердила и та женщина, Джейн.

– Ну и? – слегка раздражённо отсёк Коско.

– И-и, он-таки оказался теперь зажат в угол, – попытался вспомнить слова из доклада капитан стражи, наскоро пересказывая его своему начальнику. – Некуда ему теперь деваться! Магией было накрыто всё поле захвата, значит. И если что-то выскользнет – наши магусы узнают.

– А как же его способность развеивать нашу магию? – недоверчиво переспросил начальник секретной службы.

– Так нету, – попытался до абсурда упростить сложные описания из доклада Ванберг. – Не сможет она сработать, то есть. Всё равно они заметят его в том месте.

– Значит, заклинание «детектор разрывов» применили. Молодцы, хитро придумали! – интерпретировал его слова Коско, уже давно привыкший к такой некомпетентности со стороны своего недавно взятого для сотрудничества с КСС толстобрюхого подчинённого. – А как там наш особый агент продвигается?

– Это который, Господин?.. – непонимающе уставился на него капитан стражи.

– Фернард! – недовольно звякнул в его сторону имя своего недавнего арестанта Коско.

– Ах, этот! – жалобно проскулило неподобающе солидное с виду лицо Ванберга. – От него поступил пока только один доклад…

Закопавшись в папке, он ненадолго погрузился в свои бумаги, пока, наконец, не извлёк из них необходимый листок и не зачитал его вслух:

– *Кх-хм* «Сообщаю, что не смог найти объект в том месте, где его видели в последний раз. Продолжаю оставаться в полевом штабе группы «ЭС-1». С завтрашнего дня отправляюсь в патруль по главной областной дороге № 30. Поиски ведутся в пределах 20 километров. Движение перекрыто. Все подозрительные личности задерживаются. Агенты в ближайших городах…»

– Спасибо, Ванберг! – настойчиво прервал его начальник секретной службы, успевший за это время переместиться в своё новое кресло и расположившись там в привычной для себя позе. – Есть ли какие-нибудь сообщения о происшествиях на дорогах?

– Да вроде нет, Господин, не поступало, – призадумался капитан добровольной стражи. – По этим дорогам в основном только торговые экипажи ходят, а людей не так много. Хаас-динцы только в полях шумят время от времени…

– В пекло этих смугляков понаехавших! – раздражённо выдал ему вдруг немного остервеневший Коско. – Отныне будешь докладывать мне, только если на дороге будут встречаться настоящие покушения, ограбления и тому подобное, Ванберг! Это ясно?

– Так точно, Господин Коско! – отдал честь его подчинённый докладчик и слегка поклонился.

– Свободны, – презрительно отсёк начальник секретной службы.

– Так точно! Желаю здравствовать! – ещё раз отдал честь капитан Ванберг и, пристукнув каблуками, поспешил развернуться и выйти из комнаты, как вдруг широкая входная дверь перед ним отворилась, и в ней появилось лицо одного из младших сержантов, ходивших у него в подчинении. Холодным и суровым взглядом капитан попытался выгнать нахала из командирских палат, но было уже поздно.

– Господин Коско! Господин Коско! Разрешите! – раздался голос молодого сержанта, заставив Ванберга побелеть от ярости и благоговейного страха одновременно. – Вас срочно вызывают по секретной магической линии сообщения в штаб города на совещание!

– Да что ж за день-то сегодня такой! – процедил рассерженный голос начальника секретной службы из-за спины у капитана. – Вот видите, до чего доводит меня ваше бездействие, Ванберг?

В лютой беспроглядности покинутых подземелий, у двух увесистых ящиков разгоралось неосторожное действо, проникшее сюда откуда-то извне. Грубые шаги его участников, редкие выкрики, разносившиеся по тоннелям, подобно молниям, и пляшущие тени от факелов на каменных стенах – всё это подрывало почти священную тишину этого места, заставляя её гневаться. Однако самих работников такой расклад, похоже, ни капли не пугал. Продвигаясь привычными путями, они носили на своих плечах тяжёлые мешки, наполненные чем-то сыпучим, и ни один из них не обращал внимания на то, что испугало бы даже бывалых путешественников, привыкших проводить свои ночи в тавернах, домах отдыха или, на худой конец, в пределах городских улиц. Но всё же их глаза выдавали их. Сколько бы раз они ни выходили из тоннеля и ни возвращались обратно, каждый из работников становился немного внимательнее, стоило ему только снова опуститься под каменные своды и в очередной раз почувствовать на себе их пугающий холод, который так сильно отличался от тёплой летней ночи, стоявшей снаружи… И темнота это отлично знала.

Выбирая момент, она всё смотрела и смотрела на них, словно решая, что с ними делать, пока внезапно не выскользнула из-за угла и не набросилась на последнюю открывшуюся перед ней спину, не дав её обладателю даже пикнуть. Расправившись с ним при помощи страха и отточенных, резких движений, темнота снова замерла, подобравшись к своим обидчикам уже чуть ближе, пока впереди вновь не послышался их топот. Тогда темнота выглянула из-за ящиков и выпустила в их сторону свою карающую длань, сверкнувшую, словно из ниоткуда, которая тотчас же врезалась в стену за их спинами и пшикнула, разлетевшись на дымящиеся градины осколков, каждый из которых оставил за собой струящуюся нить её ядовитого благословления.

Крики перепугавшихся до чёртиков рабочих были недолгими. Но так или иначе они всё же сумели достичь поверхности, что быстро привлекло к ним всеобщее внимание, заставив остальных приостановить разгрузку телег и после недолгих разговоров двинуться вниз, окликая своих шумевших товарищей. Но было уже поздно. К тому моменту темнота сумела целиком поглотить их и теперь лишь поджидала новых жертв.

– Э, вы чё тут! – крикнул один из работников. – Всё норм?

– Вакен, слышь? – лязгнул второй спустившийся за ним работник звучным голосом и прикоснулся к чехлу своей палочки.

Ответ ему пришёл с внезапным осознанием того, что за ящиками впереди что-то шевелилось. Тогда второй работник уверенно и быстро рванул вперёд, отпуская на ходу нецензурные выкрики о своих исчезнувших товарищах. Однако стоило ему только заступить за границу темноты, и мимо его уха пронеслась свистящая волна звука, направленная вперёд и отозвавшаяся протяжными воплями его напарника, который так и не успел достать свою палочку из-за поношенного лацкана истёртой жилетки. Пытаясь обернуться, самоуверенный работник вдруг почувствовал, как в его челюсть вонзился чей-то быстрый удар кулака, дополненный хорошим пинком в живот, который мигом повалил его на землю и заставил замереть на месте, стоило ему затем увидеть перед собой блестящий кинжал, сверкнувший всего в паре сантиметров от его головы.

– Так-та-ак, – гневно прошипел владелец кинжала и показал из темноты свою руку. – Кто это тут у нас не спит впотьмах?

Его слова звучали удивительно спокойно и сухо, отчего пугали намного больше, чем если бы их произносил какой-нибудь стражник из города, и вдобавок от них просто веяло неприкрытой издёвкой.

– Ты кто такой? И куда подевались остальные наши ребята? – бесстрашно выговорил опрокинутый работник в темноту, стараясь заставить их таинственного нападавшего показаться на свет. – Мужик, если что, то мы тут ничего плохого не делали! Честно!

В ответ блуждающие очертания почти неразличимого силуэта быстро переместились за его спину и опустились прямо напротив его плеча, направив кинжал ближе к его шее.

– Верю, верю, что вы хорошие! – проговорил скрипучий голос прямо за ухом у работника. – Но вот дела ваши… всё равно гнилые. А ну-ка, ты, подымайся, давай, на ноги.

– А ты кончай там ныть в углу как баба! Нефиг было хвататься за магию. Брал бы лучше пример со своего бравого товарища вот!

Зашевелившись от его приказов, работник привстал с земли и заметил, как сильно пострадал его напарник от выпущенной в него стрелы, прошедшей прямо сквозь левую кисть несчастного.

– Да чего тебе вообще тут надо?! – взревел неудержимый возглас самоуверенного работника, но тут же отлетел куда-то в сторону, устремившись за быстрым ударом рукояти кинжала, вновь обрушившимся на его многострадальную челюсть.

– Эт хорошо, что ты пытаешься позвать остальных своих парней, – проговорил холодный голос позади него. – Не думай, – до них у меня тоже руки дойдут. Но если ещё раз такой фокус выкинешь, то живым они тебя уже не найдут. А сейчас давай двигай к мешкам быстрее! И не вздумай оборачиваться.

Нехотя повинуясь, напряжённые ноги работника зашагали к тому месту, где лежали мешки, пока их нападавший всё время следовал за ним по границе тени, а когда работник, наконец, остановился на месте, то в его сторону смотрел уже не кинжал, но остро отточенная стрела, следившая за каждым его движением.

– Теперь давай посмотрим на ваше добро. Режь мешок! – скомандовал голос из темноты и кинул в его сторону тот самый кинжал, которым всё это время угрожал работнику. – И не чуди с ножичком! А то будешь выглядеть хуже, чем та скулящая псина в углу.

Нахмурив в бессильной ярости брови, тот всё же поднял кинжал с земли и вскрыл им один из мешков, пустив к своим ногам небольшую полоску золотистого зерна, вырвавшуюся из него словно из плена.

– Хм, зерно всё-таки…– с досадой шепнул голос и громко добавил. – Ну и откуда ж вы его стащили, охламоны? Только не говори, что у крестьян, скотина.