Транзит

Свой экспромт с коррупцией он не стал согласовывать ни с кем. Пока бушевали страсти в соцсетях, а члены патриотических объединений растаскивали газету с листовкой по столице братской страны и прилегающим местностям, из державы не прилетело ни малейших возражений. Раз так, нестандартный ход был одобрен по умолчанию.

На такое мог пойти далеко не всякий политтехнолог, и Егоров это знал. Знали и признавали за ним это качество и коллеги по цеху. Не отличаясь разнузданным поведением в быту, как Руслан Арапов, он мог в решающий момент поставить на карту всё и победить. А, как известно еще из древней истории, победителей не судят.

Арапов, кстати, как в воду канул после того скандала у дверей кабачка. Игорь потом заезжал в «Пятнадцать стульев» каждый день, утром и вечером, интересуясь у барменов, не навещал ли их повторно молодой человек в салатовых кроссовках. Заодно спрашивал насчет Руслана. Те отрицательно мотали головами…

Шустрые брюнеты, которые прихватили с собой «африканского» технолога, очень напомнили ему солдат непризнанной армии одной республики, которую признавал только президент державы. В сообщениях западных СМИ ее именовали «пиратским островом». Державный МИД, напротив, систематически подчеркивал и напоминал, что юная южная государственность возникла волею народа.

Не имея ни своей промышленности, ни сколько-нибудь эффективного аграрного сектора, республика выживала благодаря гуманитарной помощи. Колонны с ней шли через непризнанную границу каждую неделю. Одна вредоносная газета, кормящаяся с иностранных грантов, подсчитала, что благодаря этой помощи уже давно можно было превратить всю территорию во второй эмират Дубай.

В той же газете вышло обширное расследование, повествующие о том, кому, где и по какой цене предлагают свои услуги военнослужащие непризнанной армии. Егоров, давно знал это без газетных публикаций. Да, очень характерный акцент был у того парня, который назвал его братом, ни с каким другим не спутать.

– Что за костюмированное представление?

Димин зам чуть сконфузился.

– Тут мы ничего не могли поделать. Горисполком тоже дал им добро.

– Ну-ну.

Справа от палаточного городка борцов с коррупцией и сторонников Общего государства растянулся цепочкой другой пикет. Организовали его, видимо, на скорую руку, так как участники держали в руках почти одни флаги. Появление таких полотнищ на площади Самобытности недавно приравнивалось к тяжкому нарушению порядка, а его носителей ждали автозак и суд.

– Убрать пособников! Куда милиция смотрит?

Кричала, надрывая горло, как на базаре, средних лет женщина. Ее фиолетовое пальто и пышная завивка неожиданно напомнили Игорю другую даму, надзиравшую за учреждениями культуры в одном регионе, где агентство «Контекст» проводило «под ключ» губернаторские выборы. Было это еще в светлую пору больших бюджетов. Дама из культурной сферы гарантировала правильное голосование за единственно верного кандидата.

Здешняя горластая женщина к чиновникам и бюджетникам не имела отношения. Она была одним из бригадиров Димы, напряженно ждавших получки.

– Зачем шумите? – деликатно спросил Егоров, подойдя ближе.

– Они под этим флагом с оккупантами сотрудничали! Каратели, иуды, убийцы! – выпалила фиолетовая дама.

– Ну, под нашим имперским флагом тоже кое-кто сотрудничал и даже воевал на другой стороне, – политтехнолог обнаружил неплохое знание истории. – И тут, как я погляжу, таких долгожителей нет.

Дама набычилась.

– А вы кто вообще?

С бригадирами общался Дима со своим замом, и главного технолога проекта они не знали в лицо.

– Журналист, из союзного государства, – миролюбиво ответил Игорь.

Димин зам отчаянной мимикой пытался убедить даму заткнуться.

– Они ведь тоже люди, соотечественники. Надо не враждовать, а договариваться.

У дамы, судя по ее взгляду, было особое мнение на этот счет, но усилия зама не пропали втуне. Назревавший конфликт удалось погасить. Оставив коллегу разбираться с подопечной, Егоров шагнул навстречу конкурирующим пикетчикам.

Их «Национальный блок» часто сравнивали с камушком в ботинке у «дядьки». Был он мал, но брал свое редкой удалью, устраивая дерзкие акции, которые освещали исключительно зарубежные СМИ. Его основатели ратовали за возрождение того независимого государства, конец которому сто с лишним лет назад положила Красная гвардия. Царство бывшего главы сельхозартели они без стеснений называли гибридом «совка» и воровской «малины». На флаге блока гордо красовался белый лебедь.

– Вы действительно журналист?

Игорь повернулся на голос.

Его обладательница стояла между двух рослых парней, доставая им точь-в-точь до плеча. Растрепанные рыжие волосы поверх откинутого капюшона куртки, зеленые, с оттенком серого, глаза, чуть курносый нос, упрямо выдвинутый вперед подбородок. Свободное одеяние, удобное для стояния в пикете и, возможно, сидения в милицейском участке, скрывало очертания фигуры.

Девушка держала самодельный плакат «Независимость не товар!», который был выполнен с помощью трафарета на листе ватмана. На вид Егоров дал бы ей максимум лет двадцать пять.

– Да, собираюсь писать о народном вече, – сказал он.

Пикетчица с зелеными глазами хмыкнула.

– О другом народе написать не хотите? Он разный у нас.

– Сейчас тороплюсь немного, надо репортаж передавать.

– С нами всегда можно связаться, мы не прячемся. Возьмите визитку, пожалуйста – она протянула политтехнологу маленький прямоугольник бумаги.

Глава шестая

Что думает президент?

«Дядька» молчал. Пауза, взятая лидером братской страны, явно затянулась. Шли третьи сутки с начала бессрочной акции на площади Самобытности. Государственные телеканалы до сих пор не упомянули о ней ни единым словом. Вече показали крайне скупо, на самых общих и к тому же коротких планах, чтобы зрители не успели прочесть лозунги против коррупции.

Президент не комментировал последние события в столице, залег на дно и премьер. Один раз мелькнул сюжет, в котором глава правительства совершал обход животноводческой фермы, но его прямую речь оттуда в эфир не дали. Буря в соцсетях и зарубежных СМИ продолжалась. Би-би-си показала роскошный дом у Женевского озера и офис офшорной компании на Каймановых островах.

Милиция и спецназ не трогали палаточный городок. Днем внутри и вокруг него шло патриотическое движение с песнями, танцами и агитацией друг друга за Общее государство. Ночами становилось тише. Добровольцы (за двойные суточные) несли вахту, прочие спали. Посмотреть на такое диво народ тянулся как из других микрорайонов города, так и отовсюду, где имелся Интернет.

Среди героев сидения-стояния, бесспорно, доминировал Сидорчук. Митинговый успех откровенно одурманил ему голову, и неукротимый физрук произносил по несколько речей в день перед участниками акции и гостями. «Национальный блок» упорно держал своих людей по соседству с поборниками интеграции, законопослушно расходясь на ночь.

«Что же там у Красикова?» Этот вопрос по-настоящему тревожил Егорова. Анатолий вышел на связь поздним вечером воскресенья и опять пообещал закрыть тему денег. По его словам, переданным на следующее утро через посольство, произошла нечаянная заминка с обналичиванием. «Технический момент. Всё решим», – отстукал он затем в WhatsApp.

После обеда во вторник центральный телеканал державы анонсировал открытие всенародного собора. Подробный сюжет был посвящен прибытию и регистрации делегатов. Пресс-конференцию с их участием провело основное информагентство. Всё развивалось по плану, и ключевой момент транзита должен был вот-вот наступить…

«Вызывают к послу».

Игорь поднял глаза от листка для заметок. Василий безмолвно кивнул.

«К атташе?» – черкнул гендиректор «Контекста».

«Нет. К самому», – вывел своим округлым почерком шеф корпункта.

Он только что прибыл из державного диппредставительства.

– Ты далеко? – спросила Александра, которую он обещал свозить на обед.

Ее Audi срочно забрал Дима, чей служебный транспорт находился в ремонте.

– Не слишком.