Ничей

– Не положено по регламенту, – напомнил Кобяков.

– Тогда повторное голосование, прямо сейчас, – дополнил его Илья Александрович Кислотный, глава управления по взаимодействию со СМИ.

Не совсем типичный чиновник, он был известен как поэт-лирик, к тому же составлявший сборники частушек. Илья Александрович слыл полноправным субъектом творческого процесса в губернии. В его дебютном сборнике, правда, отдельные частушки оказались не вполне пристойного содержания. Но после сигнала от читающей аудитории составитель быстро исправился.

– Закрытое? – спросил бывший бухгалтер, а ныне директор другого телеканала, уже получившего несколько премий.

– Открытое, коллеги, – известил нас поэт-лирик.

– Давайте голосовать, – послышались реплики.

– Давайте обсудим, – сказал кто-то на дальнем от меня краю стола.

– Что обсудим? – несколько нервно отреагировал Илья Александрович.

– Кандидатуры, – серьезно ответил товарищ с мест.

Жюри опять загудело, готовое сорваться в пике.

– Уважаемые коллеги, – повышая голос, начал глава управления по СМИ, – в задачу нашего собрания не входит обсуждение чьих-то кандидатур. Мы оцениваем не личности авторов, а только их публикации, представленные на конкурс.

– А пусть Георгий Вадимович выскажется, – развил спорную тему первый представитель районной прессы.

Кобяков в атакующей манере наклонил голову – так, что стала видна его прогрессирующая лысина, – и поморщился.

– Балаболкину раньше уже присуждали, – вспомнил второй человек из района.

– Пускай даму вперед пропустит, – пошутил философски настроенный директор канала.

– У этой девушки хорошие репортажи, – шепнула мне Анна Игоревна. – Если по-хорошему, надо бы ей премию дать.

– Давайте дадим, – шепнул я.

Жюри продолжало волноваться, но, как я ощутил, медленно склонялось на сторону права.

– Георгий Вадимович, ну скажите же всё-таки! – буквально возопил первый районщик.

Кобяков откашлялся.

– Коллеги, мое мнение чисто субъективное, вас ни к чему не обязывает. Балаболкина я знаю давно…

– Да алкаш он, – вполголоса произнесли на дальнем конце.

– Знаю его давно, – повторил вице-губернатор. – А девушку, ну, почти не знаю. Может, моя это недоработка. Я, наверное, за Балаболкина проголосую.

Чем всё закончится, я сообразил и без голосования, но руку, тем не менее, поднял за журналистку из отдела права. Анна Игоревна, вздохнув, поддержала своего прямого начальника – Кобякова. За обозревателя из молодежного органа голосовали и оба товарища с мест, и телевизионный бухгалтер с кучей премий. Алина Вениаминовна воздержалась, чем искренне удивила меня.

Победителем в номинации был объявлен Балаболкин.

Кто-то уже задвигал стулом, когда Илья Александрович крикнул:

– Коллеги, еще один вопрос!

Жюри разочарованно присело.

– Мы с вами совсем забыли про номинацию «Корифей», – сообщил Илья Александрович. – Необходимых пятидесяти процентов голосов нет ни у кого.

– Сколько есть? – поинтересовался Пышкин.

– Мало, – признался Кислотный. – Около двадцати. А между тем, коллеги, это очень важная номинация. В ней всегда были представлены лучшие из лучших, подлинные мастера словесности и всей нашей журналистики.

– Нету лучших. Кончились, – констатировал голос, говоривший про алкаша.

– Не надо ёрничать, коллеги, – попросил поэт, частушечник и чиновник в одном лице. – Нам предстоит определиться. Не вручать эту премию просто нельзя!

– Вахрамееву давайте вручим, – сказал, недолго думая, Пышкин.

– Пантелеймону?

– Да.

– Ты что, Саша? – Илья Александрович оторопел. – Он вообще не пишет уже лет пять, если не больше. И из дома не выходит.

– Ну и что? Заслуженный человек, собкор центральной газеты.

– Нет, это не вариант.

– Можно предложение? – руку вверх тянул редактор издания, в котором работала журналистка из отдела права.

– Пожалуйста! – радостно откликнулся глава управления.

–Я предлагаю, – торжественно провозгласил редактор, – первым в номинации «Корифей» за многолетний вклад и выдающиеся заслуги признать нашего уважаемого Илью Александровича. Я считаю, он имеет полное право именоваться журналистом – хотя бы по совокупности печатных трудов.

Просторный кабинет вице-губернатора утонул в аплодисментах.

До полного маразма мы всё-таки не дошли. Илья Александрович вспотел и начал благодарить, но наотрез отказался. В конце концов «Корифея» решили вымарать из списка номинаций – на время, до появления новых корифеев.

– Интересно, это он так прикололся? – вслух подумала Анна Игоревна.

Мы с ней стояли у лифта. Прочая братия галдела в вожделенной курилке.

– Вы кого имеете в виду? – спросил я.

– Редактора, конечно, с его инициативой.

– Возможно. Тонкий такой юмор, недоступный начальству.

– Между прочим, несколько слов насчет начальства, – Анна Игоревна профессионально огляделась по сторонам. – Хрюшников тобой недоволен.