Время "Ч"

Кандидаты, не говоря больше ни слова, пожали друг другу руки. Первым отбыл Зюганов. Пока охранник Олег ходил на второй этаж, за хозяином дома, Кошелев забрал из кабинета неиспользованный блокнот и ручку.

– Интересно было? – не утерпел временный напарник, пытаясь что-нибудь понять по лицу Самойлова.

– Так, не особо, – поморщился тот, сняв наушники. – Поехали, пожрем как люди, а то мне без горячего вредно. Есть у вас приличные заведения?

– Организуем! – охотно поддержал эту идею начинающий сыщик.

Когда генерал с малым эскортом вернулся в аэропорт, «Ан-24» уже был готов к обратному полету. Взревели двигатели, под крыльями всё быстрее побежала бетонка, и после пятидесяти минут, проведенных высоко в воздухе, в сумерках внизу нарисовались огни Ростова. Ровно в 18.20 тот же тонированный Mercedes, куда опять пересели все четверо, стоял перед парадным подъездом гостиницы.

– До завтра отбой, – скомандовал кандидат в президенты. – В 9.00 по плану выезд в Новочеркасск.

Игорь Иванович Кошелев без энтузиазма поужинал в ресторане на первом этаже, впервые за месяц с лишним заказав себе рюмку водки, а потом еще одну. Им владели крайне противоречивые чувства. С одной стороны, всё прошло на редкость гладко. Хотя удалось ли его тайным друзьям сделать качественную запись, он по законам жанра, скорее всего, никогда не узнает. С другой стороны, шевелился глубоко внутри какой-то червяк сомнения. В самом деле, когда Виталий уже сведет его с кем-то еще из сподвижников? И вообще, как и когда эта секретная организация начнет активно действовать? Выборы состоятся совсем скоро, а генерал явно не расположен остаться без результата и, кажется, не намерен останавливаться ни перед чем… После второй рюмки Кошелев твердо сказал себе: «Стоп!», расплатился по счету и направился в номер.

Василий Самойлов из детективного агентства «Корсар», в отличие от него, поел с удовольствием. Молодой коллега не обманул, привез в отличное грузинское кафе. Очень жаль, что не было возможности как следует налечь на вино (командировка всё-таки), но пробу с бутылки с высоким горлышком они сняли. В процессе трапезы выяснилось, что Роман (так звали временного напарника) действительно отслужил полтора года оперуполномоченным в одном из райотделов, а потом забросил это неблагодарное занятие. В ЧОПе, куда его сманил одноклассник, платили в разы больше и точно в срок.

Старший товарищ слушал Романа и благодушно поддакивал. Еще до похода в кафе он, выбравшись из пикапа на улицу, позвонил по сотовому телефону в Москву и выдал кодовую фразу. Она означала следующее: «Материал особой важности».

Глава вторая

Мобила

11 января, суббота

«Ту-134» слегка качнуло, и Самойлов рефлекторно напрягся. По его прикидкам, вот-вот должны были объявить снижение и попросить всех пристегнуть ремни. Прозвучал сигнал, напоминавший перезвон колокольчика, и в динамиках внутренней трансляции раздался усталый голос:

– Уважаемые пассажиры, внимание! С вами говорит командир корабля. Из-за неблагоприятных метеоусловий наш самолет совершит посадку в городе Романове-на-Волге. Аэропорт «Домодедово» закрыт метелью.

Пассажиры загудели, задвигались в креслах. Сосед Самойлова, полный мужчина лет пятидесяти, ругнулся себе под нос:

– Прилетели, блин, на ночь глядя.

Уши чуть заложило. «Тушка» пробила облака и целилась носом на разноцветные посадочные огни. Вдоль рядов быстро прошли стюардессы. Одну из них, миловидную брюнетку, Самойлов успел окликнуть.

– Не подскажете, надолго эта история?

Девушка в фирменной пилотке пожала плечами.

– Нам не сообщали.

Сотрудник «Корсара» проверил крепление ремня и переложил портфель из-под ног на колени. Другого багажа у него с собой не было. Тщательно упакованная кассета лежала в боковом кармане пиджака, отдельно от всего остального. Роман из Минеральных Вод проводил московского коллегу до самого выхода на посадку и помахал ему рукой, как старому приятелю. На контроле он прошептал что-то на ухо служащему аэропорта, и ни единого вопроса насчет содержимого портфеля не прозвучало. Впрочем, в случае чего Самойлов был готов представиться радиолюбителем со стажем.

Сели мягко, кто-то в салоне даже захлопал. Специального автобуса для пассажиров рядом не оказалось, он был, видимо, нарасхват в тот вечер. Однако особого неудобства никто не испытал, «Ту» подрулил почти к самому аэровокзалу. Везде, и перед зданием, и внутри него, ощущалась изрядная суматоха. Внеплановые рейсы продолжали прибывать. Табло в зале ожидания не показывало ничего существенного, поэтому Самойлов двинулся к окошку дежурного. Это окошко уже осаждала целая толпа, раздавались возмущенные крики.

– Бардак везде! С девяносто первого года ничего не изменилось! – орал какой-то человек пенсионного возраста.

– Развалили авиацию, – поддакнула женщина средних лет, мертвой хваткой держа перед собой баул.

– Им тоже трудно, – попыталась выступить в роли адвоката другая дама, почище на вид.

– Если трудно, пусть увольняются! – дал ей отпор горластый пенсионер.

Минут через двадцать, когда градус возмущения возрос, дежурный сообщил, что рейс на Москву отправят только утром, не раньше половины восьмого.

– А гостиница?! – завопил один из страдальцев.

– В порту всё занято, – был ответ.

Толпа еще поругалась и поредела. Пассажиры, не попавшие субботним вечером в Домодедово, стали расползаться кто куда. Самойлов отошел подальше от источника шума и вытащил телефон. В столице уже знали, что рейс не прибыл (первый звонок он сделал, едва сойдя с трапа). На повторный вызов ответил заместитель директора агентства.

– Ну, что у тебя?

– До утра глухо.

Зам упомянул чью-то мать.

– Может, машину за тобой прислать?

– Она часов шесть будет ехать в один конец. Выйдет в лучшем случае то же на то же, – отреагировал Самойлов.

– Ладно. Бабки есть, дуй в гостиницу. Как заселишься, позвони, – принял решение руководитель операции.

У Вована Ремизова по прозвищу Перец вечер не задался. Во-первых, его «девятка» с большим трудом завелась при выезде на промысел, и он точно знал, что карбюратор давно требует ремонта, а то и замены. Во-вторых, его сожительница Сонька совершенно внезапно закатила истерику по поводу того, что ударили морозы, а ей, видите ли, холодно в китайском пуховике, взятом на вещевом рынке год назад. В-третьих, когда его тачка после напряженной борьбы всё-таки завелась и пришла в движение, дорогу ей вперед шлагбаумом гаражного кооператива перебежал кот.

Вован в принципе не считал себя суеверным человеком, однако для черных котов делал исключение. Правда, в тусклом свете фонаря было невозможно точно определить масть животного, но это и напрягало особенно сильно. В прошлый раз, когда стряслось такое, его тормознули менты и под предлогом отсутствия аптечки обобрали до нитки.

Учитывая всё вышеизложенное, Перец, пожалуй, сразу повернул бы назад. Но к тому моменту ситуация с финансами сложилась критическая. Наличных денег не осталось не то, что на новый пуховик Соньке, но даже на полноценное питание на неделю вперед. А безналичных у Перца никогда и не водилось.

Московского гуся Вован приметил не сразу. Вначале он попробовал предложить свои услуги барыне в длинной, до пят, шубе, с модным чемоданом на колесиках. Барыня, судя по ее лицу, заколебалась, но что-то ей не понравилось в наружности Перца. Этого короткого замешательства хватило, чтобы сбоку подскочил ухарь в дубленке и увел у него клиентку. Вован аж чуть не кинулся за ним выяснять отношения, но вовремя сдержался. Бормоча себе под нос самые грязные слова, он снова побрел в зал ожидания, и вот тут увидел этого деятеля с мобилой.

Деятель стоял у гигантского, во всю стену, окна, которое выходило на парковку перед аэровокзалом, и трещал по сотовому. Куртка его, с флажком какого-то государства на рукаве, была куплена явно не на толкучке, и портфельчик он держал из натуральной кожи. Такие в Романове красовались только в витрине магазина «БутикЪ» на проспекте Карла Маркса. Отоваривались там одни «новые русские» со своими женами и подругами. Перец даже не переступал порог того магазина, только мимо проезжал.

– Уважаемый, до города поедем? – вызвался Вован, едва москвич перестал болтать.

– Долго ехать? – спросил тот.

– Домчу ровно за двадцать минут прямо в центр, – заученно похвастался Ремизов. – Вам в гостиницу?

– Да.

– Можем в «Утес», классное место. Иностранцы останавливаются.

Гусь, кажется, тоже колебался. «Неужели облом?» – в отчаянии подумал Перец.

– Ладно, уговорил. Веди! – сказал москвич.

Сердце в груди у Вована подпрыгнуло от счастья.

– Пожалуйста, пожалуйста… вот дверка на улицу, – приговаривал он, указывая путь.