А здесь – жандарма два и пристав,
Который первым двум под стать,
Кого бы мы легко и быстро
Могли в злодеи записать.
Вредить погаже, делать хуже
Способны злыдни-подлецы,
Когда они ещё к тому же
По совместительству глупцы.
Они – толчок, что рушит домик
Построенный из мятых карт,
Который с виду сейсмостоек,
На деле ж – валкий нестандарт.
Они – крючок на мягком спуске
Нагана старого. Такой
Наган палит при всякой вструске
И встряске – как само собой.
Но следует (не в оправданье
Подобных глупоподлецов)
Отметить мира состоянье,
Что вечен в бренном ожиданье
И жажде этаких толчков.
* * *
Не стоило при Кузнецове
Жандарму мальчика лупить.
Стачкомовец не только в слове
Да митинговых пустословьях
Имел умение и прыть.
Пнув Немировского, без страха
Рабочий лидер в два шага
Настиг жандарма и с размахом
Тому отвесил тумака.
Немая сцена: два жандарма
На грязной, снежной мостовой;
Тоткало; Кузнецов; бездарный,
Злой пристав, брызжущий слюной;
Рабочие и обыватель,
Не осознавшие пока,
Что ход событий на подхвате
У подходящего толчка.
Фортуна в центре заводского
Двора уже сплела судьбу
Солдат и свиты Кузнецова,
Нацелившихся на стрельбу.
* * *
Кто первым выстрелил, не сможет
Никто наверняка сказать.
Судебным документам тоже
Мы вряд ли можем доверять.
Суд обвинил в стрельбе рабочих,
Охрану Кузнецова. Та