Кому-то будет смерть за честь,
А кто-то в ней воскреснет.
Коль есть начало, то конец,
Как не крутись, случится.
Пушистый северный песец
Ещё повеселится.
* * *
Я догадываюсь, почему столь неспешно черепашее племя,
Почему они сонные, особенно на длинных дистанциях:
Потому что они отдыхают, ведь в рабочее время
Им приходится мир наш удерживать – на своих панцирях.
* * *
День был шумным, ну, а вечер –
Самым тихим из всех тихих.
Затерялись где-то ветер,
Пылью в окна бьющий вихрь.
Два часа назад всего лишь
Здесь природа бушевала –
Бури рёв был зол и колющ,
Буря сосны загибала.
А теперь и тишь и благость –
Даже птиц пока не слышно.
Сбросив пар, природы ярость
Перебешенная вышла.
* * *
В Зурбаган корабли с нежно-алыми, как летний закат, парусами
Регулярно заходят – примерно раз, а то и два раза в месяц.
Но Ассоли всё не заканчиваются – не заканчиваются веками,
Словно их не рожают, а по-быстрому из подножной глины месят.
Голубоглазые, юные, розовощёкие, яркие, светловолосые,
Сошедшие будто бы с одного заклинившего Барби-конвейера,
Инстаграмозависимые, гламурно-пустоголосые, –
Одинаковые, как лепесточки грошового китайского веера.
Артур Грэй и не думает больше о счастье безумной романтики,
Догулять бы скорей с очередною Ассолью как-нибудь вечер.
За три су нанимает Грэй трио пьяных шарманщиков
И надеется, что при них не столь будет бурною встреча.
Не должно быть Ассолей много – так сейчас Грэю кажется, –
Не должно быть и счастья много, вечного и безбрежного.
Не пора ль к покоренью Антарктики Грэю отважиться,
Чтоб от жаркого солнца любви удалиться в пустыни снежные.
* * *
Коль хочешь стать пророком, скажи, что, мол, из космоса,
Добавь, что по рождению немножко Божий сын.
Ведь те, кто с детства самого пьёт воду из-под осмоса,
Тебе здесь не доверятся, ты здесь – не их акын.
Иль скажут, что пророкам-де не место в их отечестве,
Вот если б ты жил за? морем, тогда расклад другой.
Они тут все «бохатые» – буржуи и купечество,
Борцы за всё хорошее. А ты-то кто такой?