Она вдруг поняла, что это так чудесно
Командовать людьми. Ее прелестный
И чудный ротик стал похож на пасть
Огнедышащего и грозного дракона,
Который беспрерывно, как часы,
На слуг безмолвных, словно на весы,
Обрушивал приказы важным тоном.
Да что там мачеха её? Она была
Практически невиннейшим ягнёнком
В сравненье с тем, как все свои дела
Вершила Золушка своим скандально звонким
До этого прекрасным голоском.
Дворец был, как Гоморра и Содом.
7
Стал принц почаще ездить на охоту,
И чаще без жены бывать в гостях,
Стал Золушку он избегать, как вертопрах
Отлынивает от любой работы.
Покинул бренный мир король-отец,
Казалось многим, наступило время,
Когда, достигнув власти, наконец,
Мог принц отбросить Золушкино бремя.
Но он за эти годы так обмяк
От постоянной жизни подкаблучной,
Что как бы ни хотел, не мог никак
Избавиться от жёнки злополучной.
И вот не принц – теперь уже король —
Стал править к умилению народа
Своей страной, а Золушка. И роль
Ей эта нравилась, как роза цветоводу.
Явились фавориты у неё.
Уподобляясь венценосным лицам,
Она меняла их, как рукавицы,
Как грязное нательное бельё.
Барон фон Шпугель, граф фон Фуфенлейце,
Виконт де Буи, герцог де Крильян.
И вот явился некто Гогенгейцер,
Из местных разорившихся дворян.
8
Сей Гогенгейцер не был истуканом,
Таким, как фавориты перед ним.
Прослыл он распрекрасным интриганом:
Где подкупом, где лестью, где иным
Подобным образом он проложил дорогу,
Ведущую в заветную постель.
И, спавши с королевой понемногу,
Помногу разрушал ту цитадель,
Что называют властью короля.
И если короля лишают власти,
То, видимо, лишают и отчасти