Подобную службу сделать,
Чтоб мозг очищали смело
От дум об ошибках давнишних.
По графику чтоб, подчистую,
Как кёрхером – под давленьем
Всё глупое и оленье
Смывали бы в свежих струях.
Тогда бы, надеюсь, сознанье,
Свежее, словно утро,
Мир постигало бы мудро…
Но это не точно… Знаю.
* * *
Как легко, получив невесомость, выплывать из квартир,
Из щелей и конур, из домов и из тьмы подворотен.
Впереди, говорят нам, раскрепощающий, светлый мир,
Юрьев день, говорят, для того, кто ещё не свободен.
Ты плывёшь, а вокруг легион пауков, комаров,
Тараканов и мух – всех, кто ранее жил по соседству.
Им ведь тоже легко уплывать в Юрьев день со дворов,
И они теперь все суверенны от мук домоседства.
Все летят и смеются, не думая вовсе о том,
Что подвержены нынче любым дуновениям ветра.
Или ветер стал тоже ничтожен и невесом?
И теперь уже следует браться за вакуумметры.
Мир изменится враз, потеряв свой извечный конструкт,
Вздымет водоворот во всю свою бестолковость.
И завертит, как в проруби всем нам известный продукт,
И продукт этот вскоре заполнит собой невесомость.
* * *
Фантасмагории сна принимая,
Часто бываю в сюжет погружён,
Даже когда до конца понимаю,
Что окружающий бред – это сон.
Люди, события, мысли, явления –
Некий весьма не логичный реал,
Не вызывающий отторжения,
Даже даруя абсурдный финал.
Все эти ясно-неясные образы:
Или размытые, словно туман,
Или чрезмерно подчёркнуто острые –
Вроде как правда, а вроде – обман.
Сон – это мысль, и покой, и… движение,
К яви обычной добавочный след.
Как дополнительное предложение
При покупке роллс-ройса – велосипед.
* * *
Сколь не гладок поворот,
Всё равно за ним не видно,
Что там этакое ждёт
Пилигримов беззащитных.